Сердце пело, что я наконец-то нашла родственную душу – до того непринуждённо было с Аной, будто наедине с самой собой. Но внутренний Фома в моей голове ворчал, мол, и у Бенни была лучезарная улыбка и славная пушистая белочка на плече. Кроме того, я опять не распоряжаюсь своей жизнью, ведь хозяйка здесь Ана.

– Ой, разболталась. А ведь страшно волнуюсь. Мы ждем к вечеру гостей. Что же надеть? Хочу выглядеть роскошно, но и непохожей на то, что уж очень старалась понравиться, – от этих слов по лицу и шее Аны пошли красные пятна, хотя вот уж не подумала бы, что она засмущалась. Только не такая уверенная в себе леди.

Многие вещи у Аны были в двух экземплярах: одинаковые маленькие черные ботиночки, два кружевных капора с оборками и даже некоторых платьев по два. Судя по размерам дома, семья-то была не чрезмерно богатой. А это непонятная мне загадка.

31 декабря 2013 года

Михаил в ожидании ответа скорой помощи, прижав трубку радиотелефона к уху, наспех складывал простыни и запихивал их в ящик для постельного белья.

2013 год

Артём

Новый театральный сезон складывался для Артёма не лучшим образом. Один из старожилов сцены с позором расстался со своим местом. Он брал взятки со студенток курсов актерского мастерства, организованных год назад при театре. Бесстыдно обещал девушкам роли после окончания учебы, но режиссёр большинству из них отказал. Теперь Артёма поставили вместо уволенного актера на роль Хиггинса в пьесе «Пигмалион». Это недвусмысленно говорило о том, что актер переходит в другую, чуть ли не пожилую возрастную категорию героев. А ведь ему всего тридцать шесть.

Он боялся старости, морщин, седых волос, комичных асексуальных ролей, боялся забвения. Индикатором мужской состоятельности для него были всё ещё непрекращающееся обожание и «аппетит» со стороны молоденьких девушек. Хотя, как говорится в женском глянце, между звездой кино в молодости и тем же актером в среднем возрасте девушки выбирают второго. Есть что-то чертовски волнующее в серьезном, проницательном взгляде уже несмущающихся глаз с морщинками, пробирающем до мурашек, в кривых дорожках на лбу, бородке с едва уловимыми блестками седины, в сильных, опутанных жгутами вен запястьях с люксовыми швейцарскими часами. Как и состаренное дерево со всеми его трещинами и шероховатостями, с историей выглядит эффектнее новой отполированной доски. Но Артём не читал женских журналов.

Пошел второй месяц с начала репетиций «Красного и черного». Во втором составе на роль Жульена Сореля был Сергей Дворецкий, которого переманили из театра юного зрителя. Еще не решили, кого из двоих мужчин выпустят на сцену. Режиссёр был мастером спорта по шахматной игре живыми людьми. Эта гонка на выживание раздраконила самолюбие Артёма не на шутку. Он про себя окрестил своего конкурента напомаженным лакеем. Тому способствовала и фамилия актера, и его манера учтиво держаться со всеми, начиная от уборщицы и заканчивая режиссёром.

В довершение ко всему, Артём почти потерял из виду Асю, которая придавала хоть какой-то остроты ощущениям своей непредсказуемостью, дерзостью и объективной критикой. Он всё время искал её глазами. Они мельком виделись только во время смены костюмов прямо на спектаклях. Митрошина добилась от администрации театра индивидуальной гримерки для Артёма, в которой его обхаживала, как квочка цыплят, вечно причитающая баба Маша.

Репетиции нового спектакля проходили до недавнего времени без костюмерш. Странно, что актеру не хватало присутствия Аси, ведь он вполне спокойно провел большую часть лета в отпуске, почти не вспоминая о девушке.

Сегодня были готовы две смены костюмов, поэтому работницы из костюмерного цеха должны были засечь время на переодевание между двумя самыми пикантными сценами. Возможно, потребуется доработка одежды. Вторая сцена проходила после смены декораций, в спальне госпожи де Реналь

– Знаешь, Тёма, я всё чаще думаю заменить тебя Димкой Столяровым.

Артём готов был взорваться и уже открыл рот, чтобы чертыхнуться.

– Не смей! Не смей меня перебивать! Не похож ты уже на двадцатилетнего юнца. Мешает твоя опытность в лямурных делах. Тебе поцеловать женщину не сложнее, чем спросить «как дела». Здесь нельзя так, понимаешь? Нельзя! Сколько обсуждали сюжет и чувства во время читки сценария, ты всё мимо ушей пропустил?

Конечно, Артём читал, но рыдать от робости в ногах женщины, с которой ты решил заняться любовью, – это не по-мужски, жалко выглядит и не поможет получить желаемое. Стендаль перегнул палку.

– Эта замужняя женщина пугает Жульена. Мальчик теряется, робеет в её присутствии. Все заготовленные речи летят к чертям собачьим при одном её взгляде. Он сам себе признаётся, что не удается быть обольстительным. Жульен до неё никого, понимаешь, не любил. Ведёт себя, как полный дурак. Дрожит от одной мысли оказаться в её спальне. Он не знает, что там нужно делать. Серёжа, давай ты покажи, как это видишь.

Сергей Дворецкий, с виду моложе Артёма лет на пять, и выше на голову, всё ещё стоял в белых облегающих перчатках и черной фрачной паре, которая сидела на нем безупречно. Лучше, чем на Артёме. Он решительно скинул пиджак, расстегнул несколько пуговиц до самой груди на белой сорочке, отделанной гофрированным манжетами и воротником, и чуть взлохматил идеально уложенные волосы.

– Мадемуазель, можно Вас попросить об услуге? – сказал он со всей доступной ему вежливостью брюнетке в длинном горчичном платье.

Ася оглянулась по сторонам, сомневаясь, что актёр обращается к ней.

– Да, да, пожалуйста, – и Сергей протянул к ней обе руки, а когда девушка подошла, он извиняющимся тоном сказал: – Простите, я пока не знаю Вашего имени, – и выжидательно, несмело посмотрел на неё.

– Какого…? Что он… она же не… – пытался вмешаться Артём.

– Тихо! – рявкнул режиссёр и выставил ладонь в предупреждающем жесте в сторону Артёма. – Пусть делает, что задумал. Я разрешаю.

– Ася, – сказала девушка каким-то непривычно тихим голосом.

Сергей добро улыбнулся, и в этой улыбке не было ни капли притворства и ехидства.

– Видите ли, Ася, моя партнерша очень опаздывает…

Сергей наклонился к уху девушки, чуть касаясь кистью её локотка, и что-то прошептал. Она вдруг залилась краской, но, когда он с немой просьбой посмотрел, наклонив голову к ней с высоты своего внушительного роста, Ася кивнула и улыбнулась, а потом отвернулась к зеркалу.

Актёр вышел за дверь репетиционного зала.

«Какого дьявола задумал этот напомаженный лакей?» – стучало в висках у Артёма.

Дверь медленно отворилась. Ася вздрогнула, испуганно дернула головой, но не повернулась. Сергей закрыл дверь и замер, глядя на отражение девушки. Они встретились взглядами в зеркале. Костюмерша прикрыла рот рукой и повернулась к нему. Затем стиснула платье на груди, будто пыталась плотнее его запахнуть в приступе стыдливости. Сергей обернулся к двери, собираясь уйти, но тут Ася сделала шаг в его сторону. Актёр медленно нерешительно повернулся, теребя свисающие рукава своей сорочки, преодолел расстояние до неё и упал к ногам девушки. Он обнял её за колени и спрятал лицо в складках длинного платья. Спина его вздымалась с каким-то содроганием. Лицо девушки стало пунцовым от стеснения, что придавало невероятную реалистичность сцене. Будто они были здесь совершенно одни, и не существовало всех этих устремлённых на них любопытных глаз.

Сергей поднял голову и умоляюще посмотрел на Асю – он в её полной власти. Костюмерша взволнованно дышала, смотря в сторону, боясь взгляда своего несмелого просителя. Но опустив дрожащую руку, всё же еле коснулась растрепанных волос Сергея. Актёр поднялся на ноги, такой же раскрасневшийся от стыда, и начал осторожно целовать её ладони. Столько благодарности, нежности и невесомости было в движении его губ. Он легонько коснулся лицом её щеки.