– Сапсерф? Это когда стоишь на красивой доске и отталкиваешься веслом? Круто, помчались, – бодро почти прокричала Лана и, уже не боясь чужих взглядов, схватила Еву за руку, и они радостные вошли в метро.

Не прошло и часа, как девушки облачились в гидрокостюмы, которые эффектно обтягивали их стройные юные тела, уселись в тени огромных полувековых лип на берег, заросший аккуратно подстриженной травой, и начали обертывать вокруг своих тоненьких щиколоток так называемый лиш. Эти лиши соединялись поводком с яркими, расписанными в стиле супрематизма, досками. Рядом расположилась небольшая компания подростков, игравшая в волейбол. По всему было видно, что они давно знакомы, скорей всего, школьники старших классов. Ребята смеялись, радуясь каждому отбитому мячу, мальчишки все время беспричинно толкали друг друга, а девочки то и дело обнимались и с обожанием поглядывали на нескладных парней. Они радостно выкрикивали имена друг друга и пили колу из одной бутылки. Ева, глядя на весело играющих подростков, подумала, как хорошо быть ребенком, как легко общаться и строить отношения, когда тебе еще нет и пятнадцати. Ты повстречал своего друга в песочнице и, несмотря ни на что, общаешься с ним много лет. Или сидел в первом классе за одной партой, и теперь вы закадычные друзья. А может, ваши мамы познакомились в роддоме, и вы, сами того не замечая, со временем стали не разлей вода. А она теперь взрослая и хорошо понимала, что сделать окружающих ее людей своими друзьями будет не так легко.

– Ева, ты так и не сказала, как тебе Саша, – спросила Лана, и загадочная улыбка проскользнула по ее лицу.

– Саша – немодное имя, когда он станет нашим другом, я буду называть его Алексом, и весь наш союз заставлю его так называть.

– У нас будет новый союз?

– А ты что думаешь, мы теперь до конца жизни будем грустить в одиночестве? – удивленно глядя на подругу, спросила Ева.

– А как ты собираешься создать этот новый союз?

– Еще пока не знаю, – вставая, ответила Ева и, взяв свою доску, отправилась к воде, – но обязательно придумаю, – прокричала она, удаляясь, – я обещаю!

Сразу встать в полный рост и поплыть девушки побоялись. Они осторожно забрались на трехметровый сап, умостились на колени и, гребя веслом вдоль борта, отчалили от берега. Подруги радостно оглядывались по сторонам, и казалось, что так несмело, но очень воодушевленно они плывут на ярких экстравагантных досках навстречу новым приключениям.

В то время, когда Ева с Ланой увлеченно осваивали азы сапсёрфинга, Саша, которого все первокурсники приняли за богатого наследника и мажора, открыл дверь своей крохотной квартирки в панельном доме и прямо с порога громко объявил: «Пап, я дома»! – потом направился на кухню, где, сидя на узком застекленном балконе, заставленном шкафами цвета венге, его, как обычно, дожидался отец. Юноша держал в одной руке увесистую сумку, с какими обычно ходят профессиональные игроки в большой теннис, а в другой бумажный стаканчик с ароматным кофе.

– Что-то ты рано, я думал, первый день студенческой жизни у тебя займет гораздо больше времени, – добродушно, скрипучим старческим голосом произнес красивый седой мужчина, сидящий в кресле рядом с небольшим мольбертом.

– Да что там было делать, день впустую, ни одной новой мысли, сплошная суета, – садясь на раскладной кожаный стул, ответил Александр и протянул отцу кофе.

Мужчина открыл крышку, втянул носом прозрачный пар и, блаженно прикрыв глаза, сделал первый глоток, потом несколько раз причмокнул губами и с наслаждением произнес:

– Ну а что девушки, ты познакомился с кем-нибудь?

– Пап, при чем здесь девушки? Я столько готовился и мечтал об этом факультете, что не собираюсь тратить время на девушек.

– Ну все-таки, неужели совсем никто не понравился? Не томи, расскажи старику.

– Никто, я на них не обращаю внимания, – спокойно ответил Александр и, взяв поводок, обратился к старому лохматому псу, который лежал у ног его отца: – Акрил, пошли гулять.

Собака нехотя поднялась и, вяло перебирая лапами, отправилась к двери, всем своим видом пытаясь показать, что стара уже для прогулок. А юноша шел и думал, что сказал отцу неправду. Он на самом деле обратил внимание на красивую девушку, настолько красивую, что она врезалась в его память с неистовой силой. Всю дорогу домой, трясясь в дряхлом трамвае, Саша неустанно думал о ее глазах. Они были настолько блестящими и притягательными, что сразу затянули все его существо в бездонную глубину своих темных озер. Правда, он не знал, какая у этой девушки фигура, не смог бы рассказать, во что она была одета, он даже не знал ее имени, потому что ни разу больше не посмел посмотреть в ее сторону, да и не хотел давать повод думать, что она его заинтересовала. Но что Саша еще помнил кроме ее глаз, так это губы. Губы, такие чувственные, нежные, если у других они обычно блестели и были гладкими, то губы этой особы были словно вытканы из тончайшего панбархата теплого розового цвета с мягкой каймой по краю. Он смотрел на нее всего мгновение, но этого хватило, чтобы эти доли секунд будоражили его воображение снова и снова. Саша искренне надеялся, что это наваждение вскоре рассеется, и он сможет сосредоточиться на учебе.

Пожилой отец Александра, глядя вслед уходящему сыну, пребывал в недоумении, как же они были непохожи друг на друга. Ему было сложно представить, что в таком возрасте Саня только и делал, что учился, а в свободное время размышлял о карьере и строил с матерью планы на будущее. Ни тебе свиданий, ни друзей, да что там говорить, он, наверное, в свои восемнадцать даже не нюхал алкоголя и хоть бы для интереса подержал в руках сигарету. Конечно, мужчина никогда не озвучит сыну свои мысли, а только будет сидеть и вспоминать молодость. Ах, что там молодость, когда ему было пятьдесят лет, он на курорте встретил Машеньку, совсем юную, влюбился без памяти и смог завоевать ее сердце. Теперь вот уже двадцать лет они вместе, растят этого чудо-ребенка, положив на это всю свою жизнь, может, поэтому он получился такой умный и целеустремленный. Мужчина тяжело вздохнул и, повернувшись к мольберту, вернулся к работе, уносящей его в мир грез, которые оживали под его кистью, рождая радостные пейзажи, сочные натюрморты и очень точные портреты.

Утро следующего дня Евы началось со странного происшествия. Переступив порог аудитории, она заметила, что ее одногруппники уже все были в сборе и, рассаживаясь по местам, что-то бурно обсуждали. Девушка еще не успела узнать у Ланы, что произошло, как в дверях появился преподаватель информатики и Соловьева, которая сразу взяла слово:

– Здравствуйте. Обычно я начинаю свой день, приветствуя студентов словами «доброе утро», но первый раз за время работы в этом вузе я вынуждена сказать «здравствуйте», так как добрым это утро вряд ли можно назвать. Дело в том, что вчера кто-то украл аккумулятор большой мощности, который питает всю нашу видеосистему. Видите, вот этот огромный монитор, он соединён с экранами, которые встроены в ваши столы, но, к сожалению, воспользоваться теперь ими вы не сможете…

Валентина Ивановна еще что-то говорила, но Ева внимательно смотрела на парня с длинными волнистыми волосами, зачёсанными назад. Именно его она видела вчера в этой аудитории как раз возле панели, в которой и был установлен исчезнувший аккумулятор. Сейчас он сидел у окна, слегка склонив голову, и исподлобья пристально наблюдал за вошедшей девушкой. В какой-то момент их глаза встретились, юноша не выдержал Евиного укоризненного взгляда, весь вспыхнул, заливаясь краской, и потупил взор. Ева не знала, что ей делать, конечно, она не собиралась сейчас во всеуслышание объявлять, что знает, кто вор, потому что могла ошибаться, поэтому, как только Соловьева вышла из аудитории, она достала свой планшет, ручку, тетрадку и решила не делать поспешных выводов, а спокойно приступить к лекции по информатике.