— Личинка, как же ты вымахала. — улыбнулся клоун, и подошёл ближе, при этом, в удивлении дёрнув бровью.
— Мама, а кто это? — прошептала девочка, лет 10 не больше, очень подходящая на внешность её матери. Она крепко сжимала материнскую руку, пряталась за её спиной. Для неё, парень что стоял перед ними, был очень красивым, и из-за этого, она засмущалась.
— Старый знакомый, Лили, скоро пойдём домой. — заботливо сказала Розали, и обратила строгий взгляд на Роберта. — Ты голоден, ведь так? Дик только-только предупредил меня о тебе, а я как раз проходила мимо этого дома. За столь короткое время, ты не мог поесть.
— Не беспокойся… — Пеннивайз сглотнул слюну, так как девочка для него была так аппетитна. — Я уже научился. Так… Где Стефани? — спросил клоун, и заранее перекрыл мысли её, чтобы раньше времени себя не расстраивать. — Она уехала? Скажи что она уехала…
— Она не уезжала. Все 30 лет она находилась здесь, и жила рядом с тобой. Я думаю, ты заметил как она обустроила и обезопасила тебя от внешнего мира. Ты превратил из неё настоящего параноика! Она пожить нормально не смогла! — прикрикнула Розали, перебив клоуна.
— Мама, ты про бабушку Стефани? — спросила маленькая Лили, дергая Розали за руку.
— Так… Её нет? — осторожно спросил Розали клоун, и она с гневом закатила глаза, после чего, постаралась себя успокоить, так как она стала забывать, на кого сейчас кричит, и за кого надо беспокоиться в первую очередь. Это как бегать от голодного льва.
— Забудь её. Ты никогда больше с ней не увидишься. — сказала она, и увела от него взгляд.
— Ты лжёшь. Даже если она уже похоронена…
— И что ты сделаешь? Откопаешь её? Оживить собираешься?
— Ничего из этого… И, ребенок? — клоун указал на девочку. — Запах знакомый, ты и…?
— Люк мой муж. Я приехала сюда 20 лет назад, встретила Люка, который до сих пор здесь жил, так как тётя запрягла и его по твоей охране.
— Подожди, что? — удивился Роберт, и нахмурился.
— Да, тётя Стефани завербовала весь сектор по твоему розыску, и превратила в сектор по твоей защите. Они не смогли отказаться, так как она платила за это хорошие деньги, да и им самим было интересно тебя изучать. Так и спускались к тебе, чтобы посмотреть как ты там живёшь. Натали стала учёным, неудержимо изучающая твою природу.
— Я выживший из умирающей цивилизации. — спокойно проговорил клоун, и Розали на секунду замолчала.
— Это ты ей скажи. Наверняка ей будет очень интересно… Тем не менее, я и Люк оставались тут. Натали и Дик приехали 3 года назад, ожидая тебя. Но ты всё никак не просыпался… Тебя ждут… И… Эх… Пеннивайз, я не хочу чтобы ты с ней встречался. Совсем. — сказала она, после чего Роберт улыбнулся ей.
— Так она жива… — облегчился он. — Я найду её, ты же знаешь. — и Роберт пошёл вперед, в центр города.
— Хэй! — крикнула Розали ему в след. — Только не съешь никого по дороге!
— Мама, он ест людей? — последнее что услышал Пеннивайз, пока уходил от них.
Стремительно шагая вперед, Пеннивайз вложил дневник Стефани во внутренний корман его кожаной куртки, и подключил все свои чувства охотника, чтобы найти только одну единственную и неповторимую на всей планете, если не во всём космосе. И его нос ощутил запах, мало отличающийся от запаха Стефани из воспоминаний, и всё же имеющий отличие, — этот запах больше напоминал лекарственный, тот самый, когда заходишь в больницу. Для человека прошло 30 лет, но для него прошло лишь мгновение. Хотя, эта спячка, как он заметил, продлилась на долю миллисекунды больше, чем обычно, но это не так важно.
Запах вёл его, как собачонку за поводок. Он не ослушался и просто шёл вперед, пока не заметил, что чуть-чуть, и оказался бы за воротами детского садика, где так много запахов детишек, и их страхов. Неужели! Обоняние совсем не хочет слушаться его сердца, и его существо самого привело к еде. «Всё же, видно, стоит поесть» — подумал он про себя, как увидел! Увидел пожилую женщину, с коротко отстриженными светлыми волосами, ярко зелёными глазами, и упирающуюся об трость. Она с кем-то беседовала, смеялась, а после, распрощалась с, видимо воспитательницей (или же это был директор детского сада), и пошла к выходу. По дороге, она шагала с трудом, помогая себе тростью, а на воротнике её кислотно-зелёного свитера, висели очки.
Она шла вперед, совсем не обращая внимания на молодого парня, который смотрел на неё, сдерживая слёзы. А были ли слёзы полные радости встречи, или это была тоска по её маленькой Стефани? И белый шум. О боже, этот нескончаемый, преследуемый её уже с малых лет, белый шум! Роберт хватился за грудь, словно в него вонзили копьё, но лучше б то было копьём, а не болью от вида его старенькой Стефани. Нет, это не значит, что ему не приятно видеть её… Это больно… Просто, очень-очень больно… Видеть её такой.
Проходя мимо Роберта, она остановилась передохнуть. И потерев глаза, решила пойти дальше, но трость неудачно попала под камень и та соскользнула. Теперь не было для старенькой Стефани опорной точки, и она уже ожидала, очередную, встречу с асфальтом, который будет служить для неё кроватью, до тех пор, пока не приедет скорая, потому подняться сама, или поднять её саму, уже никто не сможет. И она ощутила, как попала под сильные руки, которые удержали её от падения. Ей стоило надеть очки прежде, чем выходить на опасную улицу.
— Ох-ох, прости дорогой… — хрипло сказала она, и голос что услышал клоун, это её старческий голос. Уже охрипший, озябший, но ещё сохранивший свою мелодичную звонкость.
— Ничего. — успокоил он её, и помог встать прямо. Когда она надела на себя очки, она посмотрела на парня. К сожалению, клоун решил скрыть лицо Роберта, и надел на себя другое лицо. Так же он изменил себе голос на более грубый.
— Спасибо, ты такой хорошенький. — приветливо улыбнулась она и морщины собрались на её щеках, вокруг глаз и на лбу. Как же бы хотел Пеннивайз, постареть вместе с ней, и шуточно смеяться, считая, сколько тот заработал себе этих складочек на лице. — Ах, божешь ты мой! — тревожно сказала она, и посмотрела на трость. — Эта старая палка сломалась! Как и я когда-нибудь, хах… — грустно пошутила она, и клоун улыбнулся.
— Да что вы такое говорите. Вы ещё такая молодая! — воскликнул он, и был так рад. Рад вновь увидеть её. Но так же в нём сидел страх, что если она сейчас увидеть Пеннивайза, сердце не выдержит, и она умрёт. — Давайте я вам помогу добраться до дома? Что скажете?
— Да я не так далеко живу. Моя племянница скоро будет проходить здесь. Мне только позвонить надо, так что, не обременяй себя мной. — любезно сказала она, и стала доставать телефон из кармана кремовых брюк. Как бы он хотел, чтобы именно ею он обременился.
— Ничего страшного. Мне всё ровно делать нечего. Почему бы не проявить доброту? — спросил он, и улыбнулся. Именно к ней он бы хотел проявлять постоянную доброту.
— Ну хорошо. — она подставила ему руку. — Доведи бабушку вон до того дома. — она указала на девятиэтажное здание через дорогу. — Как зовут тебя, молодой человек?
— Том. — коротко ответил Пеннивайз, и бережно схватил её руку, и если бы он мог, он бы до её смерти, служил ей тростью, об которую можно опереться. — А вас?
— Стефани. Ты в этом городе живёшь? — спросила она, и поглядела на него. Вот они. Эти зелёные глаза любопытства. Такие невинные. Такие детские. Такие яркие.
— Да. Уже с рождения. — сказал он, и они стали переходить дорогу.
— Это хорошо… Хорошо… — Стефани закивала, бормоча себе под нос, ведь она знала, будь он ребёнком, то представлялось для него опасностью жить. — Томми, можно так тебя называть? Ты хороший парень, и я бы хотела дать дельные советы тебе. Не ходи по тёмным улицам, ладно? Именно в позднее время. Особенно в лесу. А лучше, поезжай отсюда. Этот город для таких стареньких, как я, что доживают свой век. Хех, это наверно очень глупо выглядит?
— Прошу, наставляйте меня. — признался Том, и посмотрел вперед. Стефани посмотрела на него. И взгляд был для неё был очень знаком, как и глаза. Хотя глаза имели тёмный окрас, но всё же, поменяй их на голубой… — Этот дом? — Том глянул на многоэтажный, каменный дом.
