— Стеф…
— Да-да, это хорошая идея, просто хорошая идея!
— Стефани, ты права…
— Не говори глупостей, хватит прикалываться. Это стало не смешно. — по её лицу стали течь слёзы, она старательнее их вытирала, но поток уже не прекратить. Она всхлипывала, и матала головой в отрицании.
— Милая, успокойся. — нежно проговорил голос, и тело паука опустилось на пол, притрагиваясь брюхом холодной воды. — Давай, может холодная вода успокоит тебя, да и… Тебе пора спускаться. — Стефани, продолжая плакать, спустилась, плюхнувшись в воду ногами, и посмотрела на паука, который поворачивался к ней. Его мордашка оказалась рядом с ней, и большое количество тёмных глаз, не моргая, смотрели только на неё. — Милая…
— Забери меня с собой! Как получилось так, что ты отправляешься в спячку?! Почему ты не сказал раньше, или ты ощутил это раньше?! — она всхлипнула, и заплакала сильнее, уже не вмочь выдавить слово, но после недолгих стараний, смогла вернуть самообладание. — Ты же-ты же сказал, что можешь не ложиться в спячку годами! Ты соврал?! Ты соврал мне, да?!
— Стефани… Из-за попытки убить меня, я слишком ослаб. Я бы набрался сил, если бы мог поедать детей, но потому, что я уважаю тебя и твои взгляды на жизнь, я поедал лишь мусор среди людей. Они были для меня не слишком… Питательны…
— Но! Но ведь мои чувства! Ты же… Ты же сказал, что мои эмоции тебя хорошо кормят! И…
— Этого недостаточно. Я бы смог бодрствовать больше, если бы не попытка убить меня. Я говорю тебе честно, это, действительно, слишком ослабло меня. Если бы не было тебя, я бы прямо там и уснул. Лишь твои чувства мне дали продержаться до сегодня, спасибо… — один из его хелицер приблизился к заплаканному лицу Стефани, и сумел нежно прикоснутся к её щеке, чтобы смахнуть льющееся слезу. Она всхлипнула, но молчала. — Спасибо тебе, Стефани. Ты подарила мне дни, чувства, эмоции, которые я не испытывал большое количество миллиардов лет. Спасибо, моя милая Стефани.
— Я могу что-то сделать? Я могу отсрочить твою спячку… — она с надеждой посмотрела в его глаза. — Пожалуйста… — прошептала она, а слёзы всё никак не прекращали идти из опухших, красных глаз. Она сцепила свои пальцы в замок, словно молилась, ему, вселенной, Богу, кому-нибудь, кто сможет их спасти. В ответ, пахучее тело, словно являлось головой, отрицательно помотала в стороны.
— К сожалению, милая, ты ничего не сможешь сделать. Даже если накормишь меня собой, то я всё ровно засну. И не думай, что это хорошая идея. Я не смогу тебя убить. Только не сейчас. — скорбно сказал голос в её голове, а паук тихо стрекотал.
— Пенни, ты сказал, что всё закончится, когда я всё вспомню, разве нет? Разве ты не хотел съесть меня?! — с надеждой воскликнула она, и всхлипнула.
— Возможно, я говорил о твоём страхе ко мне. Может, о начале твоей любви? Может, о кончине твоего одиночества. Мы оба знали, что это произойдёт, и нам, так и никак иначе, придётся расстаться на долгий срок. — паук переступил своими ножками, и повернулся брюхом к Стефани. Ступая лапами по стене, он стал поднимается наверх.
— Неужели! Это случится сегодня?! Сегодня последний день?! — крикнула Стефани, наблюдая, как из паутинной бородавки появилась серебряная нить, которая приклеилась к стене. Паук, даже не смотря на свои большие размеры, ловко прыгнул на другую сторону стены и прикрепил туда клейкую нить.
— Да… К сожалению, это сегодня. — сказал голос, и Стефани наблюдала, как его нити слепили паутину. Паук пошёл на середину, и стал мотать нить вокруг себя, заматывая себя в кокон. — Моих сил хватает только сделать себе кокон. Я даже облик держать не могу…
— Нет! Пожалуйста, не говори этого… Я же… Как же я без тебя? — спросила Стефани, глядя, как её любимый, чёрный паучок, заматывается всё больше и больше в кокон, как в какое-то одеяло.
— Может… Тебе стоит уехать? Тогда ты забудешь всё. Ты забудешь меня, как это случилось с тобой маленькой… Скорее всего случится… — прошептал он. — Ты же помнишь, как отсюда уйти, милая? Мне так жаль, что я тебя оставляю, и даже не смогу проводить до дома… — он вновь услышал плачь снизу себя. Он слышал, как отражается её всхлипы, и старания не разрыдаться в голос, со стен. — Теперь я жалею, что не простой человек. Я бы остался с тобой. Навсегда. До старости. До смерти. Мы бы имели детей. Воспитали их… Вкусных детей… — его голос становился всё тише, и тише.
— Пенни… — прошептала Стефани, но клоун сумел услышать голос.
— Да?
— Спокойной… Ночи… Спи сладко…
— Я никогда не забуду к тебе мою любовь, милая Стефани. Я никогда не забуду твоего прекрасного лица, твоих внеземных глаз. Твоего… Шрама на боку. Прости за него… Я люблю тебя… Я… Так… Люблю… Тебя… Милая… Стеф… — и на этих словах, его голос затих.
— Пенни? — спросила она, и посмотрела на, уже, окаменевший кокон. — Пенни?! Пенни, я люблю тебя! — крикнула она. — Пеннивайз! Мистер Пеннивайз! А-А-А-А-А!!! — она не смогла выдержать этого сильного груза на грудь, и она упала на воду, и стала кричать, навзрыд плакать, и эта боль. Боль быть вновь одинокой. Боль быть вновь оставленной. Быть вновь брошенной. Вновь грустной. Вновь с бессонницей. Вновь. Одна. Одна. Одна. Одна. Одна.
Пенни… Спокойной… Ночи… Спи сладко…
Комментарий к Глава 2. Часть 8. Я не могу! Это слишком грустно!! Зачем?! Зачем я пишу столь болезненное!? (╥_╥) Скорее, на это повлияла моя ситуация в моей жизни... Ах, как же больно... Возьму маленький перерывчик, а вы, не разбегайтесь далеко. Спасибо, за понимание.
(╮°-°)╮┳━━┳ ( ╯°□°)╯ ┻━━┻
====== Глава 3. Часть 1. ======
Улицы города заполнились запахом весны. Это пора, когда оживает всё вокруг в природе. Когда расцветают и благоухают цветы. Оттаивает снег, рекой бегущий по водостокам, под городом. Солнце ярко горит, согревая замёрзших людей от долгой, холодной зимы. Это пора, когда всё вихрится вокруг чувств и эмоций. Всё крутится вокруг любви! И так хочется заплясать твист!
И вновь послышался привычный треск нитей паутины. Серебро так и проблестела на тонких лучах солнца, проникающие через… Окно? Нет, еле проходимые лучи солнца проникали через чёрный витраж. Хотя и это было не так, витраж сам по себе имел белый цвет, но изображено было на ней сцена из сказки «Красавица и Чудовище». И нет, не были там изображены цветные мультики, там изображена сцена, как чёрное, и мохнатое существо, стоявшее на тонких лапках, протягивала львиную руку, к девушке. А девушка, совсем простая, в лёгком белом платье, с косой за спиной, протягивала руку в ответ чудовищу. Над ними сияла луна, — через которую, как раз и светились лучи, — они стояли в густом лесу. Ладно, согласен, витраж по большей части состоит из чёрного цвета.
Паук заметивший это, впервые за всю жизнь, не торопился падать вниз, чтобы найти себе еду, — даже если голод начал поедать его изнутри, а разум покидал голову, меняясь сознаниями со зверем. Он засмотрелся на витраж, но ведь в его помещении никогда не было места для солнца. Хотя нет, была, сверху небольшая труба, — которая чудом держала ветхую конструкцию, и Пеннивайз знал, что скоро она упадёт, и стоит как можно скорее переехать, но тогда придётся убрать практически все его вещи и угробить большую часть отведённого времени, — и думал на переустройство. Легче отремонтировать, чем переехать. А теперь… Этого не нужно. Потолок был отремонтирован идеально хорошо, что теперь она простоит ещё больше времени.
Паук порвал паутину и упал наземь. Он, перевоплотившись в клоуна, приземлился на голый, глиняный пол! Никакой надоедливой воды, совсем! И вокруг пахло теперь не тухлятиной, а иногда бывало, канализационной вонью, — сквозь трубы проходил весенний запах, с примесью лета. Запах свежих листьев, оттаявшего снега, жизни!
— Клянусь, моя милая крошка постаралась… — грустно сказал Пеннивайз, и от вибраций его голоса, зажглись лампочки, которые он когда-то давно повесил, чтобы удивить свою любовь, но если бы он знал, что лампочки менялись, раз, может, в пять лет, может в четыре.
