Раззл — совсем другой, абсолютно. Не швыряет её об стены, как очередную гитару, не трахает до визга, до пламени под зажмуренными веками, не льет ей на губы виски, чтобы сцеловывать капли, не делится с ней таблетками, толкая их языком в рот. Раззл провожает её домой и остается в её комнате, закуривает марихуану в постели, а его цилиндр на полу кажется почти родным.

Не таким родным, как кожаные штаны Никки там же, но всё же.

Раззл не похож на Никки, и это к лучшему.

========== Декабрь 1983 ==========

Комментарий к Декабрь 1983

Aesthetic:

https://sun9-24.userapi.com/c857016/v857016010/12c1d9/GH5kGZj6JmU.jpg

Никки припирается в Рождество.

Не то чтобы Джо любила этот праздник — в детстве, может, и любила, пока мать ещё была жива, а отцу бутылка не была дороже целого мира. Каждый раз, когда она видела счастливые семьи, выбирающие украшения на искусственную елку или развешивающие гирлянды на окна, у неё в груди кололо от тоски по семье и по родителям, которых рядом с ней никогда больше не будет. И поэтому Рождество Джо планировала отпраздновать в своей комнатке в одиночестве.

С Раззлом она рассталась ещё весной — он должен был возвращаться в Англию, чтобы работать над дальнейшей карьерой Hanoi Rocks. Их большой тур по Америке намечался аж на осень 1984-го, но Раззл возлагал на него большие надежды. Джо было жаль, что у них так ничего и не получилось, но забыть Никки она не могла. Даже если он был счастлив с Литой, а её по-прежнему звал другом.

И другого дня, как Рождество, выбрать он не мог.

Чертов Сикс забирается к ней через окно. Джо подпевает Aerosmith, «Cry me a river», тихо играющей на проигрывателе, и не сразу слышит, что в окно к ней ломятся. Как символично — из-за Сикса Джо выплакала слёз столько, что аж на залив хватит.

— Думал, не услышишь, — хмыкает Никки, перебираясь в её комнату через подоконник. — Говорят, Рождество надо праздновать с близкими людьми?

— Поэтому я тут одна, — точно так же хмыкает Джо, взглядом выхватывает в его руках бутылку Джека и две упаковки чипсов. — Дверь тебе уже не мила?

— Да ну нахуй с твоими соседями ещё общаться, — Никки захлопывает окно. На нём уже привычные кожаные штаны с контрастной шнуровкой и кожанка поверх футболки HUSTLER с обрезанными рукавами. Он встряхивает головой, убирая назойливые пряди от лица. — Я пришел отпраздновать Рождество с моей подругой. Что, прогонишь?

Джо молча двигается, позволяя ему плюхнуться рядом. К званию подруги она уже привыкла, как привыкла и к его долгим разговорам о группе и о Лите, о прошедшем туре и о записи «Shout At The Devil», на которой они поголовно были бухие или под веществами. За эти пару лет, что Никки жил с Литой, он ни разу не позволил Джо усомниться, что по-прежнему считает её другом. Джо отвыкла видеть его одежду на своем полу и его в своей постели. Джо отвыкла видеть его где-то, кроме «Рейнбоу», репетиционной точки или студии. Джо отвыкла от его тепла рядом.

Должна ли она привыкать снова?

Никки протягивает ей бутылку.

— Мы с Литой разошлись, — он хрустит чипсами. — Ещё пока я был в туре.

Джо ничего не отвечает. Она слышала об этом — не так давно Лита появилась в «Рейнбоу» в компании Тони Айомми, и это обсуждали буквально все. Сама Джо этого не видела, в тот день она отсыпалась на выходном.

— Спасибо за сочувствие, — Никки косится на неё, пока она тянет виски прямо из горла. — Я всё равно не слишком расстроен.

Джо кусает щеку изнутри. Она не сомневается, что Никки не расстроен: он не из тех, кто долго переживает после расставания, эмоциональный диапазон у него как у чайной ложки. Порой ей хочется треснуть его хорошенько и крикнуть, что люди тоже испытывают эмоции, эй, это нормально! А потом она вспоминает, что по тусовке упорно ходили слухи, будто Никки позволил Винсу трахать Литу, а Хани, на которой Томми уже успел жениться, и вовсе всей группой натягивали… и молчит. Прячет разодранное сердце за ребрами и растягивает губы в улыбке.

Она же Джо Лоуренс. Её зовут неприкосновенной. Только ей больно, больно, больно, её даже сейчас болью разрывает изнутри. Она отпивает ещё виски, чтобы полирнуть эту боль алкоголем. Продезинфицировать рану, нанесенную ей Никки Сиксом. В конце концов, он просто не понимает, что творит с женщинами. Что творит с ней.

— Моя Джо, — Никки наклоняется, упирается лбом в её плечо. — Я провел два Рождества с чертовой Литой Форд, чтобы она бросила меня накануне третьего. И я хочу провести его с тобой.

Джо хочется крикнуть: что, вспомнил о моем существовании, когда некому стало греть постель?! Ей хочется встряхнуть его, ударить, избить, но она понимает, что будет не права. Никки ничего и никогда ей не обещал; Никки всегда называл её лучшим другом. Никки спал с ней, да, но она сама позволяла это. И если бы отказала ему — в их отношениях ничего бы не изменилось. Она по-прежнему была бы другом.

Кто бы мог подумать, что это слово может причинять боль?

Она чувствует, что по щеке у неё ползет слеза, капает с носа. Джо раздраженно утирает её. Никки поднимает голову.

— Джо…

— Ну что? — она моргает, чтобы скрыть слёзы. — Что ты на меня пялишься?! Ты идиот, Никки Сикс, — Джо шмыгает носом. — Ты просто…

Никки целует её. Джо ладонью упирается в его плечо; он фыркает в поцелуй и кусает её нижнюю губу.

— Дура, — сообщает он. — Я не пришел бы, если бы не хотел быть с тобой сегодня. Ты — моя семья, Джо, мать тебя так, — ей кажется, что в его серых глазах скользит что-то теплое, но ей, наверное, только кажется. — Другой, знаешь ли, нет.

Даже если он врет, Джо не хочет об этом думать. Она снова шмыгает носом.

— Дай чипсов.

Никки ухмыляется. Дергает бровями, запускает ладонь в пакет с чипсами, из которого пахнет беконом и жареным картофелем; одну чипсину зажимает между губ.

— Да ладно? — Джо смеяться не хочет, но всё равно смеется, бьет его в плечо, и вполовину не так сильно, как он заслуживает. — Эй!

Никки выгибает бровь. Джо закатывает глаза. Никки тянет её к себе, заставляя впечататься в него, губы на вкус у него как те самые чипсы с беконом и Джек Дэниелс. Языком он толкает чипсы ей на язык, как когда-то толкал таблетку амфетамина, и смеется, отстраняясь. Делает глоток виски.

— С Рождеством, моя Джо, — он роется в кармане куртки, что-то вытаскивает оттуда. — Я купил тебе кое-что, пока был в туре, — Джо смотрит, как он вытаскивает плетеный браслет и, высунув кончик языка, цепляет ей на запястье. Что-то внутри у неё оттаивает и теплеет, заставляя горячий комок подкатиться к горлу. Никки улыбается, так, как он один умеет: — Я увидел у индейцев в Юте, они торговали своими фиговинами недалеко от нашей площадки. Подумал, тебе понравилось бы.

Джо смотрит на переплетение цветных нитей и не знает, что сказать. За дверью её соседи шумно кричат, кажется, празднуют Рождество. Где-то чьи-то дети ждут Санта-Клауса, а единственный подарок Джо Лоуренс сидит рядом с ней, пьет виски и ждет её реакции на браслет.

И даже если ей хотелось избить его за всю боль, которую он причинил ей, пока был с Литой, Джо… не может. Не сейчас.

— Спасибо, — шепчет она.

— Иди ко мне, Джо, — отзывается Никки, в его глазах взметывается что-то тёмное и давно ей знакомое. Возбуждение проходит электрическим разрядом по нервам. — Я соскучился.

Джо знает, что уже завтра они будут спорить до охрипших глоток, допивать остатки виски, собирать с ковра рассыпанные чипсы и снова ругаться, выбирая пластинку на прослушать. Она знает, что соседи, едва продравшие глаза после празднования Рождества, не будут довольны Никки, курящим на их кухне, а ему будет насрать.

Сейчас Никки возится с ней на полу, стягивая с неё одежду, смеясь ей в волосы, рассыпавшиеся по плечам. Шипит от злости, когда они едва не роняют Дэниелс на пол, подхватывает Джо на руки и валится с ней на постель, сбивая покрывало.

Сейчас Джо наплевать.

— С Рождеством, Никки, — произносит она ему в ухо, когда Сикс, наконец, засыпает, прижимая её к себе. Где-то в ящике её единственного комода у неё тоже лежит для него подарок, но он подождет до утра.