— Джеспер Фахи, — незваный гость храбрится отчаянно, хотя подбородок дрожит, а голос звенит, взлетая под сводчатый черный потолок. — Ты забрал человека, которого я люблю! Я хочу, чтобы ты вернул его. Я требую, чтобы ты вернул его! Я не отдам тебе Уайлена!

А вот это уже интересно. Он требует, надо же. Дарклинг позволяет себе спрятать улыбку в уголках губ. Этот Джеспер Фахи, определенно, начинает забавлять его. На что он готов ради возвращения своего любимого?

Алина сжимает руку Дарклинга, сплетает их пальцы, мягкий свет на мгновение сияет под её кожей. От Алины исходит тонкий аромат асфоделей, растущих в подземном мире, и к её теплу тянутся даже волькры, а это кое-что значит.

Алина — его сол королева, его свет, его любовь и проклятье. И ей, кажется, весьма интересна история смелого — и глупого — мальчишки. Отказывать своей жене Дарклинг никогда не умел.

— Тебе ведь известно, что из моего царства теней нет возврата? — интересуется он с веселым любопытством.

— Уайлена ты вернёшь! — Джеспер храбрится, повторяя одно и то же, будто это придает ему сил. — Иначе я прострелю тебе голову!

Смех, низкий и глухой, взлетает ввысь, пугая тени, скользящие под потолком, разгоняя их по углам тронного зала. Когда-то Дарклинг привел сюда Алину — здесь два трона, сказал он, и один из них станет твоим, — и она приняла его дар, пусть и возвращалась на землю ровно на половину года, ведь её тепло и свет были нужны не только Заклинателю теней, и ему пришлось смириться с этим, хотя всё его эгоистичное существо противилось, требуя оставить её подле, приковать к себе, если потребуется… но он знал: либо он уступает Алине, либо она становится его врагом навечно. Тогда на её шею легло серебряное ожерелье в виде рогов оленя, а гранатовые зернышки — на её ладонь.

«Обещай, что ты вернешься ко мне»

И она безропотно съела зернышки, а затем поцеловала его. Губы её хранили терпкий вкус гранатового сока. Заклинательница солнца, она жаждала тьмы и своего Заклинателя теней. Подобное тянется к подобному, свет сливается с мраком ночи на рассвете и на закате.

«Я вернусь к тебе, мой Беззвездный святой, мой мрак, мой король»

— Ну, попробуй, — Дарклинг насмешливо смотрит на Джеспера Фахи, осмелившегося угрожать ему.

Пулю он ловит на подлете; она слегка жжет ладонь. Серебряная, надо же. Так вот почему волькры так верещали.

Тягаться со святыми никому не под силу, даже если эти святые — падшие. Джеспер выхватывает второй револьвер, но Алина поднимается со своего трона, сводит ладони. Яркий свет ослепляет мальчишку, и он заслоняет рукой глаза, теряя свою мишень.

Алина знает, что Дарклинга невозможно убить, но не может позволить кому-то и малой попытки. Если когда-нибудь кто-нибудь убьет его, подшучивает она обычно, то это будет она. От её рук он умрет с радостью, кстати.

— Будь вежлив с хозяевами дома, в который вошел, — она отряхивает руки. Джеспер моргает, смахивая слёзы с ресниц. Но затихает, убирает оружие, которое здесь словно детская пугалка. — Мой Беззвездный святой, — Алина оборачивается к Дарклингу. — Кажется, я понимаю, о ком он говорит. Это ведь тот мальчишка, который случайно взорвал свою лабораторию и погиб в огне, да?

Дарклинг трет подбородок. Что-то такое он припоминает, верно. Его жена всегда и всё замечает, и каждая душа ей знакома, и каждого мертвеца согревает её свет здесь, под землей, где солнца обычно не бывает. Неучтенная душа, нить жизни которой оборвалась по чистой случайности. Быть может, его и можно вернуть на землю, но ничто не дается просто так.

— Я не могу просто так отпустить душу наверх, ты знаешь, — он качает головой.

Алина сжимает его руку в своих ладонях, прижимается к ней губами. Воспоминания, что она похитила у Джеспера, наполняют его голову. Эти двое мальчишек любили друг друга, и путь их был долог и труден — через трущобы Кеттердама, игорные дома и чужие смерти, через страх и отчаянные попытки стать кем-то большим, кем они были. Последняя афера, в которую они ввязались, должна была принести им деньги и долгожданную свободу, а принесла лишь смерть.

Дарклинг не умеет жалеть и сочувствовать, но этих чувств в избытке в его Алине. Он видит слабое свечение вокруг её головы. Нимб, освещающий золотом её волосы, в подземном мире снова превращающиеся в тёмный шелк. Алина сама оборачивается королевой подземного мира, но огонь и тепло всегда сохраняется в ней.

— Прошу, — она трется щекой о его ладонь. — Ты ведь и сам знаешь, что Уайлен не должен быть здесь. Его смерть была случайностью.

— Мой свет, я не могу.

— Можешь, — Алина поднимает на него взгляд. Глаза у неё большие, оленьи, темно-карие и нежные, кто бы мог отказать? Дарклинг знает, что его жена часто пользуется этим. — Хочешь, я сделаю всё, что ты попросишь?

— То, чего я хочу, ты сделать не сможешь, — в голосе Дарклинга звучит горечь. Он хотел бы, чтобы Алина осталась с ним весной, но её природа тянет, тащит её наверх, и не в её силах от неё отказаться. — Ты знаешь.

Алина замирает, будто о чем-то договаривается с собой, потом встряхивает головой.

— Я задержусь, — шепчет она вкрадчиво. — Я задержусь на полмесяца, хочешь? Даже святым нужны дни отдыха, верно?

— Я тут вообще-то не молодею, — подает голос Джеспер, оправившийся от представления Заклинательницы солнца. — Если вы хотите, чтобы я присоединился к Уайлену здесь, померев от старости, у вас пока получается!

Дарклинг оборачивается, и тени, замершие у подножия его трона, вскидываются, готовые на части разорвать наглого человечка. Но у Беззвездного святого хорошее настроение, и он снова хохочет. Возможность провести лишние дни с женой, любить её, целовать её, читать ей древние книги, ведь она так любит его голос, улучшает его самочувствие.

Он фыркает.

— Я бы попросил волькр на куски тебя порвать за твою наглость, но у меня есть другая идея. Найдешь своего парня среди прочих теней, — Дарклинг машет рукой в сторону полей, по которым бродят духи, — и можешь вести его тем же путем, которым пришел. Волькры тебя не тронут. Но обернешься по пути, и твой Уайлен останется здесь навсегда.

Парнишу как ветром сдувает. Дарклинг откидывается на жесткую спинку трона, прикрывает глаза.

— Если каждый будет приходить сюда и требовать вернуть их любимых, я точно не выдержу и сам себя с этого места смещу.

Алина смеется, скользит к нему на колени и обхватывает его лицо ладонями.

— Он никому об этом не расскажет, мой Беззвездный святой. Я позаботилась об этом. И я сдержу свое слово.

Весна в этом году придет к людям позже.

========== Шел бы ты к черту, Ланцов! (Николай Ланцов/Зоя Назяленская, “Гришаверс”) ==========

Комментарий к Шел бы ты к черту, Ланцов! (Николай Ланцов/Зоя Назяленская, “Гришаверс”)

ModernAU, потому что боюсь налажать в авторской вселенной. Современная Равка, Ос-Альта, девичник Алины Старковой.

Aesthetic: https://vk.cc/c1BH08

Зоя Назяленская пьяна. Иначе как ещё можно объяснить её желание написать Ланцову несколько сообщений, граничащих с порнографией?

Она решительно отодвигает от себя телефон под хихиканье пьяной Старковой, помолвку которой они и празднуют сегодня. У Алины на пальце сияет небольшим, но баснословно дорогим бриллиантом помолвочное кольцо, и Зоя готова поставить все оставшиеся у неё деньги на кредитке, что предложение Морозов делал красиво, пафосно и так, чтобы никто не смог его переплюнуть, даже если бы постарался. Хотя Алина особенно и не рассказывала ничего, только улыбалась и закусывала губу.

Нина Зеник предположила, что там было не романтичное предложение в ресторане, а ленивая фраза «Давай поженимся», сказанная в постели после особенно хорошего секса. Старкова пихнула её в бок острым локтем и заявила, что у них каждый секс — потрясающий. Плюсы отношений с мужчиной старше на четырнадцать лет, да.

— А минус отношений с Морозовым в том, что он — пень старый и скоро станет импотентом, — захихикала тогда Зеник. — Ему тридцать пять, Старкова, я не верю, что у него встает каждый раз!