Ханы больше нет. Её нет уже двадцать лет, а Патрик всё выглядит юнцом, как и прежде. Его по-прежнему пытаются склеить юные девочки, не подозревая, что его сердце раз и навсегда было отдано Хане больше семидесяти лет назад. Он разгадывает их уловки, как подростки щелкают семечки — легко и непринужденно; люди давно перестали быть для него загадкой.

Кроме Ханы. В её душе всегда оставались тайны, до самой её смерти, и некоторые из них он так и не смог раскрыть.

Патрик жалеет, что не может видеть сны. Быть может, Хана бы ему приснилась.

Его смена в тату-салоне должна начаться через полчаса. Он добирается до салона, неспешно готовит рабочее место — у него есть один заказ на глубокую ночь, на три утра. Ничего особенного, однако часа два провозится придется, и вовсе не потому, что Патрик работает медленно. Просто его возможную скорость работы над татуировкой обычный человеческий организм не выдержит, а вампиры приходят к нему не так уж и часто.

Вот и сегодня придёт человек. Заказ был нетривиальным, и Патрик согласился, подсчитав, что впритык до рассвета он всё равно не провозится.

Патрик любил свою работу. Когда-то он делал татуировку Хане — такую, что отражала её душу и её мироощущение. Такую, что выразила бы его любовь к ней каждой линией. Ведь Хана обещала выйти за него замуж, если он сможет разгадать её сердце.

Патрику понадобилось три года, чтобы наловчиться бить тату, а ещё два — чтобы придумать и понять, какой рисунок будет отражать нежную и чистую душу Ханы, её любовь к миру, который её не заслуживал. Такой же чистой и доброй она и осталась до самой смерти.

Хорошо, что вампиры не плачут.

Колокольчик над дверью звякает — нежданный посетитель заходит в салон, и Джейн, администратор, подскакивает в кресле; она задремала, зная, что к Патрику заглянут ещё не скоро.

— Доброй ночи, — мелодичный женский голос так сильно напоминает Патрику о Хане, что ему кажется, по его сердцу только что полоснули ножом, даром, что его сердце уже давно не бьется. — У вас есть сейчас свободный мастер?

Патрику чудится, он слышит дыхание этой незнакомки, чувствует, как бьется её пульс, и что-то в нём странно переворачивается — абсолютно иррационально его откидывает на много лет назад, в первую встречу с Ханой. Тогда он тоже слышал её дыхание, и мир для него остановился.

Но, разумеется, это просто воспоминания. Он ещё долго будет искать Хану в других женщинах, искать и не находить, всегда зная, что она, как и любое произведение искусства, неповторима.

Джейн за своим администраторским столом явно давит зевок.

— Патрик! — зовет она. — У тебя же есть свободное время сейчас? Извините, — обращается она уже к девушке. — У нас есть бронь на три часа ночи, так что всё зависит от того, чего вы хотите? Консультация?

Патрик натягивает на руки медицинские перчатки.

— Пока что я свободен, — отвечает он. — Пожалуйста, проходите!

Судьба всё-таки большая шутница.

На пороге появляется Хана, только юная, лет девятнадцати, и Патрик готов поверить в реинкарнацию. Девушка выглядит, как её двойник, вплоть до родинки над верхней губой, справа.

У Патрика фантомно — ведь он давно не дышит — перехватывает в горле.

Хана умерла много лет назад. Кто-нибудь, скажите Богу — или Дьяволу — что так поступать нельзя.

Или всё-таки можно?..

Он выдавливает улыбку.

— Присаживайтесь.

И ему кажется, в ушах звучит мелодичный смех его любимой жены.