— Я постараюсь, — он перегнулся через стол и осторожно коснулся ладонью руки Киры. — Надежда есть. Всегда.

Надежды нет. Марк это знал, но не мог сказать об этом вслух. Это вызвало бы множество вопросов и подозрений, и как бы выглядела его история про вендиго? Как бред сумасшедшего, вероятно. Ему оставалось просто заткнуться.

Они бродили по лесу до самого вечера — отличный у города вышел Сочельник, — но не нашли и следов Рейчел. Как не нашли и её тела. Остановившись среди деревьев, Денни присел на старый пень и достал сигареты. Закурил, сжимая фильтр между губ.

— Я не хотел говорить при Кире, — произнес он. — Сегодня ночью, ближе к полуночи, ко мне примчалась Ри. Её муженек совсем свихнулся, избил её и запер в подвале. А потом поехал в Бангор и перестрелял половину больницы. По последним сводкам, погибших около тридцати человек, ещё десять — раненых. И один человек из больницы пропал, — он выпустил в воздух длинную струю сизого дыма. — Это был Сэм. И провались я на этом месте, Маркито, если понимаю, куда он, в его-то состоянии, из больницы делся. Полиция всё здание обрыскала. Его нет. И опять же, провались я, если знаю, как сказать об этом Кире. Или знаю, как мы все сможем это пережить.

Марк тоже не представлял, как сказать ей об этом. Кира потеряла племянницу, потеряла мужа, и кто знает, выберется ли она из этого кошмара окончательно? Выберутся ли они все?

— Может быть, не стоит ей говорить, — произнес он. — По крайней мере, пока не станет ясно, что с ним произошло.

Он надеялся, что Денни в жизни не узнает, что на самом деле случилось с их другом. Его разум вряд ли выдержит это.

— Однажды придется сказать, — тот покосился на Марка. — И лучше, если это сделаешь ты.

Он ничего больше не сказал, но и не требовалось. Денни всегда понимал чуть больше, чем остальные. И умел об этом молчать.

Значит, Крис.

Марк поежился. Он знал, что вендиго способен смущать слабых людей и заставлять их служить себе, а потом убивал, когда они становились бесполезными. Только знать об этом не значило осознавать это. Или быть свидетелем страшных последствий.

Значит, Крис…

Ему стало холодно. Показалось, будто между деревьев мелькнул долгий тёмный силуэт. Порыв ветра, налетевший откуда-то сбоку, взметнул его волосы, прямо в ухо прошептал: «Я ж-жду тебя, Марк… Я жду тебя…». И стих, будто его не было. Возможно, и не было совсем, а было лишь наваждение, наведенное духом голода и стужи. Страх привычно сжал желудок ледяной рукой.

— Идём, — Денни поднялся. — Уже почти стемнело, бесполезно продолжать поиски, мы только заблудимся. Джерри, — произнес он в рацию, — собирай людей. Продолжим искать её завтра, — возвратив рацию обратно на пояс, он швырнул окурок в снег. — С Рождеством, Маркито. Херовый у нас в этом году Сочельник.

*

Стрелка часов неумолимо приближалась к двенадцати.

В гостиной неуместно мигала огоньками ёлка, но подарков под ней почти не было. Киру, на которую и так свалилось много дерьма, трудно было винить за это. Но сам Марк, зная, что в рождественскую ночь может погибнуть — и понимая, что рано или поздно в этом случае вендиго доберется и до Киры с Брайаном, — всё же купил мальчишке подарок. И сейчас небольшая книжка с индейскими легендами, упакованная в яркую бумагу, лежала под елью, дожидаясь утра и Брайана, который наверняка обрадуется, увидев её. Рядом лежала коробка с очередной фигуркой супергероя — наверняка от матери. Марк надеялся, что Брайан обрадуется и этим скромным подаркам. Ещё какая-то коробочка была спрятана почти под самой ёлкой, отпихнута так далеко, будто её пытались скрыть с глаз долой, но так и не нашли сил убрать совсем.

Возможно, она предназначалась Рейчел.

Марк зажмурился, отгоняя бессильную злобу. Если у него всё получится… если у него получится, то чудовище, забравшее Рейчел — и многих других до неё, — сдохнет в мучениях и отправится в пустоту, где ему и место.

Весь день Кира старалась не впадать в отчаяние, но только Богу известно, сколько она сдерживалась, прежде чем снова расплакалась на плече у Марка, стоило Денни сказать, что Рейчел пока не нашли. Успокоительное, которое Денни в неё влил, подействовало не сразу, но теперь она спала наверху, вместе с Брайаном. Судя по дозе снотворного, отключиться она должна была до утра. Брайан же заснул сам — он надеялся, что чем раньше он ляжет, тем быстрее придёт Санта.

Разумеется, ему про исчезновение Рейчел известно не было: Кира соврала, что та будет праздновать Рождество с друзьями.

Сколько раз родители лгут детям, чтобы уберечь их от боли? Сколько раз эта ложь вскрывается, причиняя ещё большую боль? Но, по крайней мере, в Рождество Брайану должны были сниться спокойные сны.

Оставлять их одних в доме не хотелось. Марк вовсе не был уверен, что вендиго действительно собирается явиться к нему, или он обманул его? Древние индейские знаки должны были защитить дом, но хватит ли их силы ещё на одну ночь? И не потеряют ли они свою магию, если сам Марк погибнет?

Ему было страшно. Кому бы не было? В животе свистело ледяной вьюгой, а сердце колотилось, как бешеное, когда он, наконец, нашел в себе силы подняться со ступенек лестницы и выйти в кухню. Открыть дверь на задний двор и шагнуть в снег.

Лесной массив угрожающе молчал, нависая над городом, и хранил свои тайны. Марк бросил взгляд на знаки, охраняющие все входы в дом, и прошептал:

— Прошу, защити их, Великий Дух, — но ответа не получил.

Спускаясь к лесу, он оставлял за собой город, пытающийся сохранить хоть какие-то ошметки цивилизации перед лицом древнего злобного духа, затаившегося среди деревьев. Город, в котором, несмотря на исчезновение Рейчел, многие праздновали Рождество.

Снег скрипел под ногами, но, когда Марк вошел в лес, его окутала тишина — зловещая и липкая, — заглушавшая даже звуки шагов.

«Иди с-сюда, Марк… Иди с-сюда, и мы поговорим…»

В голосе вендиго больше ничего не оставалось от голоса Сэма. Он стал холодным и скрипучим, как ветер, гуляющий в верхушках сосен. Марк почувствовал, что ему хочется развернуться и сбежать, и бежать до самого дома. Запереться внутри и молиться богам, надеясь, что всё обойдется. Этот ужас пришел с тех времен, когда алгонкины голодали в особенно суровые зимы, и власть Старца над ними была безраздельной. Этот ужас таился в самых костях Марка, в его памяти предков.

И тогда он поджег сваленные в кучу ветви, закрыл глаза и запел.

========== Глава двадцать первая ==========

Комментарий к Глава двадцать первая

Предпоследняя глава. И я надеюсь, что эпилог успею написать до 31 декабря, чтобы оставить эту долгую историю в 2019 году.

Кстати, Sиничка подарила мне чудесный драббл на #Не_Тайный_Санта, и мне смутно кажется, что к его крутости я даже не приблизилась :) Почитать можно здесь: https://ficbook.net/readfic/8904842/22751987

Aesthetic:

https://sun9-24.userapi.com/c205716/v205716414/25071/oQ7gckEEH7o.jpg

Снег впился в голые ступни, а, может быть, это не ступни… больше похоже было на волчьи лапы, привыкшие к плотному, колючему снежному покрову. Здесь, в Мэне, снег не мягкий, не пушистый, — он вонзался в кожу, залеплял глаза. Марку деревья вдруг показались ещё выше, в их ветвях завывал ветер, и он вскинул голову, подпевая ему в ответ. Их песни сплелись в одну, вызывая единственное существо, с которым Марку предстояло бороться.

Он мотнул лобастой головой и увидел себя. Его человеческая ипостась на коленях стояла у костра, раскачиваясь, как в трансе, и тоже пела, отзываясь на голоса, приносимые холодным и чистым ветром. Марк-волк и Марк-человек были частями одного целого, телом и духом, которые должны были сокрушить вендиго или погибнуть сами.

Марк-волк принюхался, повёл носом. Откуда-то из чащи тонко тянуло свежей кровью, и он, петляя между деревьями, припустил туда. Он понимал, что вендиго не явится, пока луна не уйдет за облака, погружая лес в темноту, и знал, что есть совсем немного времени, чтобы понять, жива ли Рейчел. Марк мчался на запах крови. Снег впивался ему в подушечки лап.