— Но… почему? — растерялась Кира. — Он ведь сам врач, он должен понимать.

— Полагаю, что Сэм сейчас не совсем в себе, — пояснила врач. — Его организм истощен и обезвожен, и это влияет на его мозг. Но я уверена, что лечение будет успешным.

Марк видел, как она отводит взгляд, и понял, что она вовсе не уверена в успешности лечения. Что-то внутри сжалось до тонкой, пронзительной боли. Ему захотелось развернуться и просто уйти. Сесть в машину, закурить и переждать, пока Кира не соберется возвращаться домой. Быть может, проехаться по Бангору, вспоминая, как ездил сюда с родителями на выходных. Но он знал, что даже если он не посмотрит на Сэма сейчас, хотя бы через стекло палаты интенсивной терапии, то ему всё равно придется вернуться в больницу снова.

Что он будет делать потом, когда своими глазами увидит, что Сэм — это злобный монстр из легенд алгонкинов? Господи, Марк в душе не представлял. Что он должен сделать? Пробраться в палату ночью — интересно, как это вообще можно провернуть? — и отрезать Сэму голову? И сесть за это в тюрьму? Он представил, как безумно будет звучать его теория о вендиго в суде и проглотил сухой смешок. А других объяснений у него нет. И быть не могло.

Там, в Лос-Анджелесе, у него жизнь. Группа. Девушка, в конце концов. А здесь — Кира и Брайан, и Денни, и целый город, который мог стать пищей для вечноголодного духа. Если кого-то из них он не заберет, чтобы, когда износится тело Сэма, переселиться в новую оболочку.

Марк мог бы уехать, но знал, что мертвый город будет сниться ему в кошмарах. А потом вендиго придет и за ним. То, что ты вырастил, ты сам и пожинаешь. Так говорил его дед, и Марк не видел причин ему не верить.

— Я… мы, — Кира бросила на Марка быстрый взгляд, — можем его увидеть?

— Ты — безусловно, — произнесла врач, — но молодой человек ведь не является близким родственником Сэма? Я не уверена, что могу провести его без серьезных на то причин.

— Марк — друг детства Сэма. Он приехал сразу же, как только узнал об исчезновении, — не только Марк за этот день успел кому-то солгать. Кира по каким-то своим причинам тоже скрыла правду. Марк подумал, что миллионы людей каждый день врут, не задумываясь, насколько это может повлиять на ситуацию в дальнейшем. — Я думаю, он имеет право увидеть Сэма. Камила, пожалуйста.

Врач, которую звали Камила, несколько секунд переводила взгляд с Киры на Марка и обратно, потом кивнула.

— Хорошо, только пусть сдаст верхнюю одежду в гардероб и наденет бахилы.

Сэм лежал на койке в окружении каких-то медицинских приборов, которые беспрерывно показывали непонятные Марку меняющиеся показатели. Питательные вещества прокапывались в его вены через капельницу. Кира обхватила себя за предплечья, через толстое стекло глядя на мужа. Марк видел, как она побледнела. Сглотнул, разглядывая тощую фигуру Сэма, прикрытую больничным покрывалом. Изжелта-бледное лицо на фоне наволочки. Волос на голове, казалось, стало ещё меньше. Щеки ввалились сильнее, и, казалось, острые кости черепа вот-вот прорвут кожу.

Лицо Сэма не было похоже на человеческое.

Кира всхлипнула, инстинктивно дернулась, когда Сэм открыл глаза, будто почувствовал их присутствие. Марк видел, с каким трудом она держала себя в руках. Может быть, ей прямо сейчас хотелось сбежать. Но разве она могла? Это её муж лежал там, за стеклом, и, каким бы жутким он ей ни казался, всё ещё был её мужем. Она так думала.

— Господи… — Кира коснулась стекла кончиками пальцев. — Он так плохо выглядит… — в её голосе послышались слезы. Она поджала губы, чтобы не расплакаться.

Никто не выглядел бы хорошо, проведя три недели в лесу. Но Марк понимал, что Кира имеет в виду, даже если она сама не осознавала это до конца. Сэм выглядел, будто сначала оказался на том свете, а потом выбрался оттуда, но не до конца. Или что-то вернулось вместе с ним.

— Он истощен, как тебе врач и сказала, — Марк снова лгал и ненавидел себя за это. — Он поправится.

Кира смотрела на Сэма, кажущегося совершеннейшим скелетом. Прошла, наверное, пара минут, прежде чем она ответила.

— Я бы очень хотела в это верить.

Даже если она не любила Сэма ни дня в своей жизни, упрекнуть Киру в том, что она не волновалась и не боялась за него, не была хорошей женой, Марк не смог бы. Он снова взглянул на Сэма, на бегущие строки медицинских показателей, на капельницу, и его опять на мгновение одолели сомнения в верности слов Джека Пайпа.

Это же, к черту, Сэм! И он болен.

А потом Сэм открыл глаза. Кира ахнула, и одному Дьяволу известно, сколько сил ей пришлось собрать, чтобы не отшатнуться назад.

Глаза у Сэма были огромные, как блюдца, и сияли на лице странным желтоватым светом. Но даже если Кира этого свечения не заметила, то не могла не заметить взгляда. Тяжелого и голодного. Сэм ухмыльнулся, и Марку почудилось, будто его зубы стали ещё длиннее и ещё острее.

— Вам пора, — врач осторожно коснулась плеча Киры. — Он очнулся. Не стоит его волновать.

Пока они уходили по коридору, Марк не мог избавиться от жуткого ощущения, что ему смотрят в спину. Его прошибло на холодный пот. Вывалившись на крыльцо больницы, он жадно хватанул ртом воздух. Типичный мэнский мороз раздирал горло. Он зажмурился.

Кира задержалась в холле, разговаривая с врачом. Ещё надевая куртку, Марк слышал, как она расспрашивала Камилу о странном цвете белков глаз у Сэма. Могла ли она тоже заметить свечение?

Наверное, он должен был увидеть вендиго своими глазами. Не во сне, а в реальности. В городе своего детства. В Сэме затаился древний дух, что вечно голоден. И он смотрел на него и на Киру, как на пищу. Холодный ветер, налетевший откуда-то сбоку, взметнул волосы Марка и кинул в лицо. Шепот, прозвучавший в ушах, был зловещим и хриплым и напоминал голос Сэма.

«Скоро мы встретимс-ся… Ж-ж-жди».

========== Глава шестнадцатая ==========

Комментарий к Глава шестнадцатая

Aesthetic:

https://sun9-29.userapi.com/c854528/v854528265/e75ed/ZM4ZVuaowds.jpg - коллаж made by Октябрина Коллет

За два дня до Рождества, и без того для городка окрашенного в мрачные тона, беда снова постучалась в двери.

Кира и Марк навещали Сэма каждый день — его состояние было стабильно тяжелым, и врачи поражались, как организм, упорно отторгавший пищу, ещё держался. Удивлялись, что Сэм был в сознании и просил есть. Марк видел, как с каждым днём Кира бледнела и худела, и подозревал, что от переживаний за мужа она вовсе по ночам не спит. Сердце у него сжималось от сочувствия, от страха и от какого-то другого, странного чувства, думать о котором не хотелось.

Он видел, в кого превращался Сэм. Он видел, как потихоньку сползала шелуха с его человеческого облика, обнажая монстра, неловко натянувшего на себя чужую кожу. И он понимал, что должен хотя бы попытаться убить вендиго, пока он не обрел полную силу. Пока он был ограничен слабым телом Сэма.

Признав, что лучший друг стал пристанищем для древнего духа, Марк столкнулся с другой проблемой. То, чего Марк не понимал: как уничтожить монстра, если за Сэмом постоянно следили врачи? Отследить, кто был в палате, было проще простого. Марка наизнанку выворачивало от мысли, что ему придется стать убийцей… возможно, придется понести наказание. Попасть в Томастон, Шоушенк или в психиатрическую больницу, при условии, что он решится рассказать безумную историю об индейском духе голода и смерти. Но ещё страшнее было понимать, что, обретя силу, вендиго придет и заберет Киру. И Брайана. И даже Рейчел. Он заберет всех, и Баддингтаун станет всего лишь ещё одним заброшенным городом на северо-западе США, разгадку исчезновения жителей которого никогда не найдут.

Марк теперь знал: единственным способом убить вендиго был огонь. Нужно было обездвижить его, расчленить и сжечь его ледяное сердце. Представив, как он расчленяет и сжигает Сэма, Марк не выдержал и бросился блевать в ванную своего номера. Захлопнув крышку унитаза, он уткнулся в неё лбом и разревелся, как ребенок.