Ветки били по рукам и лицу, под ногами хлюпала твердеющая грязь и прогнившая вода. Ветер свистел в ушах, всё сильнее валил крупными хлопьями снег. Ветки и болотные травы покрывались инеем там, где только что проносились беглецы, начиналась за спиной настоящая метель. На выпавшем снегу чётко отпечатались ведьмачьи сапоги, о бесшумности быстро пришлось забыть. Даже с улучшенным зрением утопец едва мог различить спину прибожка, зато отчётливо ощущал потоки холода за спиной и трескучий гнев лесных хозяек.

— Следы! Нас даже слепой найдёт!

Прибожек замедлил бег, задумался. Резко развернулся и побежал обратно, на ходу крикнув что-то про нору на западе. Ведьмак в душе не ебал, где сейчас запад, а где эта нора, но интуитивно продолжил бежать вперёд, пока не наткнулся на замаскированную чёрную дыру.

Кровь стучала в висках, только сила адреналина позволила ему добежать до норы и не упасть раньше, не уронив и ценный груз. Узкий земляной лаз был бы мал и собаке, не то что человеку. Зенон выругался, кое-как уложив девушку внутри, но сам не смог бы туда пролезть даже при желании. Выбора не оставалось: уйти под воду с головой и ждать в надежде, что опасность пройдёт мимо.

Болотная вода сомкнулась над головой утопца, заботливо задёрнув беглецов густым паром. Где-то наверху приближался топот копыт, искажённый толщей воды, раскатами грома звучали голоса. Они говорили на эльфском, но с акцентом aen elle, так что разобрать их речь из-под воды было невозможно. Грохот доспехов и галоп скакунов отдавался вибрациями по глубоким лужам и топям, на воде быстро росла корка льда. Казалось, их взгляды прожгут почву и лёд насквозь, даже через забрала шлемов. Зенон не видел их, но чувствовал смертельный холод каждой клеточкой тела и боялся даже двинуть жабрами. Лёд над головой становился толще, угадать положение всадников становилось невозможно. Только когда давящее чувство опасности ослабло, стало понятно, что они удаляются. Даже когда всадники уехали, а все звуки вокруг стихли, утопец продолжал сидеть под водой и ждать, пока инстинкты не успокоятся.

— Вылазь, они уехали, — пробомотал прибожек куда-то в сторону, потому что сам не мог понять, куда успел спрятаться этот синий ведьмак. — Вылазь же, ну!

Тонкий лёд у камышей треснул, взорвался от удара изнутри и пошёл дробиться на кусочки. Прибожек шарахнулся в сторону, а Зенон выбрался на сушу, отфыркиваясь водой и стряхивая капли с одежды. Раскрасневшиеся жабры на его шее вновь прижались и закрылись, оставив лишь тонкие полоски.

— Кто бы ни была эта девушка, её надо перевязать и обработать рану. Есть здесь безопасное место кроме твоей норы?

— А чем тебе нора не мила? — обиделся прибожек. — В ней тепло, не достанет никто!

— У меня в твою нору даже плечи не пролезут, — утопец вздохнул, наклоняясь над телом, чтобы снова взять незнакомку на руки. — Её надо осмотреть и перевязать. Желательно у костра, без огня я ни черта не увижу и не смогу приготовить.

Кажется, прибожек знал эти болота так же хорошо, как себя самого. Он быстро вывел ведьмака к самой границе леса и топей, где крутой подъём суши образовал песчаный обрыв и небольшой навес. От посторонних глаз костёр был скрыт густыми кустами и обрывом, так что теперь у Зенона появилась возможность изучить девушку получше и заняться её ранами. Прибожек сидел на границе света и тьмы, следя за руками утопца и время от времени подбрасывая в костёр сырые веточки.

Зенон осторожно снял с девушки узкий кожаный корсет и рубашку, осматривая не слишком глубокую, но широкую рану, всё ещё немного кровоточащую. Лучше всего было бы привести незнакомку в чувства и напоить эликсиром, но чем больше утопец смотрел на неё, тем сильнее сомневался, что она ведьмачка. Да, на бедре действительно висел медальон в виде кошачьей головы, но ни в одной школе никогда не тренировали женщин, да и где все её вещи? Где сумка с эликсирами, бомбы? Почему так мало шрамов и нету пережжённых мутациями сосудов? Принюхавшись к её рубашке, он тоже не почувствовал кислотного запаха ведьмачьей крови, как не почувствовал и привычные ноты человека.

— Для раны нужен скороцель. Маленькое светло-зелёное растение с округлыми листами, его водяные бабы любят. Пары листков будет достаточно.

Когда прибожек ушлёпал на поиски растения, Зенон коснулся кровавых разводов на рубашке языком и тут же об этом пожалел. На языке отчётливо пульсировала эльфийская кровь, древняя и сильная, какой не было даже у скоя’таэлей. Захотелось ощутить вкус снова, сделать хоть пару глотков этой странной крови, такой терпкой и крепкой. Голод давал о себе знать, хотя даже на сытый желудок этот запах наверняка сводил бы с ума так же, как сейчас.

Отложив окровавленную рубашку подальше, Зенон достал из поясной сумки последний моток бинта и небольшую склянку с мутной жижей. Пропитав бинты эликсиром Раффара Белого, он быстро перекрыл рану и закрепил перевязь на боку, теперь думая, во что бы укутать саму девушку.

Вдруг, большие зелёные глаза распахнулись, девица вздрогнула и ловко ударила утопца коленом под дых, рефлекторно озираясь в поисках своего меча. Зенон закашлялся и откатился от неё в сторону, замерев с лезвием меча у горла. Надо признать, реакция девушки действительно ничем не уступала ведьмачьей.

— Успокойся, я на твоей стороне. И постарайся двигаться поменьше, твоя рана может открыться снова.

— С чего вдруг тебе быть на моей стороне? Кто ты вообще такой?

— Я из школы Кота. В отличие от тебя… — Зенон внимательно посмотрел ей в глаза. — Мне стало очень интересно, как этот медальон попал к тебе. Съеденная ведьмами, ты бы не смогла ответить.

— Ты что, выкрал меня у тех старух?.. — девушка сморщила нос, устало потёрла лицо. Кончик её меча ушёл от шеи утопца, теперь смотря в землю. — Ни черта не помню, я потеряла сознание почти сразу, как оказалась на их болоте. Не мог бы ты рассказать, как так получилось, что в последний момент у хозяек леса меня украл утопец?

Казалось, внешность Зенона её совершенно не смущает. Сейчас странная девушка была занята исключительно своим мечом и липкой рубашкой, которую упорно надела на себя.

— Я с друзьями ехал к ведьмам из Новиграда и даже подумать не мог, что найду здесь кого-то живого. Только я дошёл до приюта — как меня схватил за руку прибожек и сказал, что надо спасти от ведьм какую-то девку, пока её не съели. Мол, у нас одинаковые медальоны — значит, мы знакомы.

— И его совершенно не смутило, что ты утопец, а не человек?

— А я знаю, как вы там, люди, должны выглядеть? — раздался из темноты детский голос прибожка. — Высокий, в одежде, с мечом. Ещё и ведьмак! Я и подумал, вдруг у ведьмаков есть подвиды? — он приблизился к огню и сел между людьми. — Нету нигде твоей скорой сцели, сам ищи!

— Всё в порядке. Мы разобрались и без отваров.

Над костром повисло молчание. Зенон занялся чисткой вещей, попутно просушивая рубашку вблизи огня. Прибожек посидел с ними ещё немного, потом кратко попрощался и ушёл спать в свою нору, взяв обещание с обоих, что будут держаться подальше от ведьм и их приюта. Девушка и вовсе будто выпала из реальности, невидящим взглядом смотря в костёр.

— Расскажи, что ты видел на болоте кроме ведьм? — она первой нарушила молчание, так и не поднимая взгляда от костра. — Как долго я была без сознания?

— Почти ничего, только слышал из-за угла. Ведьмы обсуждали, как тебя приготовить, говорили о каких-то алых всадниках. Сначала я не понял, о чём речь, да и времени не было. Вытащил тебя через окно, только выпрыгнул сам — а за спиной грохот, конское ржание. На болоте тепло, все деревья в листве, но по веткам уже ползёт корка инея, валит снег между листьев, даже вода в болотах пошла льдом. Они гнались за нами, шли точно по следам, даже заметённым. Мы спрятали тебя в норе прибожка, пока всадники не исчезли. Потом выждали ещё немного и ушли на север, на границу болота с лесом. С тех пор, как я тебя выкрал, прошло часа два, — ведьмак замолчал, ожидая вопросов. Не дождавшись, решил спросить сам: — Дело ведь в твоей крови? Ведьмы из-за тебя позвали этих алых всадников, говорящих на языке aen elle? Почему они называли тебя смутьянкой?