Оля книжки мне, как мама, читала, и в садик отводила, когда мама на работу опаздывала. Из садика она меня тоже забирала, если родители на работе задерживались. Моя воспитательница знает Олю хорошо и не боится отпускать меня с ней, потому что живем мы рядом с садиком. И в булочную через дорогу мы с сестрой ходили каждый день вместе, покупали хлеб и вкусные булочки с маком. Оля учила меня рисовать нашими общими карандашами и красками смешные картинки и открытки маме и папе на день рождения. Мы с ней часто дома играли в школу. Оля была учительницей, показывала мне буквы и цифры, а я старалась их запомнить. Такая интересная игра, с настоящей школьной доской и большими магнитными буквами! Зимой она меня на санках катала, мы лепили смешную снежную бабу – с угольками вместо глаз и носом-морковкой.
Нам с Олей так хорошо и спокойно вдвоем, почему она меня бросила? Почему не взяла с собой в гостиную, там такой большой диван, на котором мы могли бы спать вдвоем. Все наше хорошее было раньше, а теперь Оля бывает со мной так редко. Мы теперь рисуем и играем с ней не так часто, как раньше. У нас дома все сильно изменилось, и я совсем не понимаю, почему.
Может быть, поэтому Оля переехала от меня, что я слишком много разговариваю, а вместо нее ко мне в комнату поселили чужую старую тетку и говорят, что это моя бабушка? Мне кажется, они хотят меня напугать, ведь у меня никогда не было бабушки. Я боюсь тетки, которая живет в моей комнате. Она такая страшная: один глаз у нее красный, другой голубой, ходит она еле-еле и всегда с палкой, а одна рука болтается во все стороны. Наверное, у нее одна нога костяная, как у Бабы-Яги, поэтому она хромает и опирается на костыль. Я боюсь к ней приближаться, а она все время зовет меня, подойди да подойди к ней! Еще она постоянно просит принести ей воды и старается дотронуться до меня скрюченными пальцами… Наверное, мне нужно меньше разговаривать, и тогда Оля вернется в нашу комнату. Мы будем жить вместе, как раньше и я не буду больше бояться!
Ой, как я не хочу спать в одной комнате с этой бабушкой. Ночью она превращается в злую колдунью и громко храпит, чтобы меня еще больше напугать. Когда я просыпаюсь от ужасных звуков, мне становится так страшно, что иногда я писаю в постель. Днем я о ней забываю, но когда в садике вспоминаю, что мне нужно идти вечером домой и опять спать в одной комнате со страшной бабушкой, у меня все сжимается от страха, и я пачкаю штанишки».
– Лена, тебе пять лет, ты почти взрослая девочка. Неужели ты не понимаешь, что нужно проситься на горшок, если хочешь в туалет? – выговаривала Нина в очередной раз дочери, забирая ее из детского садика и складывая в сумку грязные колготки и трусики. – Раньше, когда ты была поменьше, ты никогда не пачкала штанишки, а все время просилась на горшок. Мне стыдно за тебя. Твоя воспитательница Лина Викторовна сказала, что если ты и дальше будешь пачкать штанишки, она не возьмет тебя больше в детский сад.
– А что я тогда буду делать дома? Сидеть одна с бабушкой?
– Да, будешь с ней сидеть дома и ждать нас с папой с работы.
«Мамочка, прости меня! – маленькая девочка подняла на мать испуганные глаза, но ничего не сказала вслух, а только подумала про себя: – Ты просто не понимаешь, что раньше у меня была Оля, она меня всегда защищала, а теперь я одна, совсем одна, и некому за меня заступиться, когда мне так страшно. Если меня не возьмут больше в детский сад, что же я тогда буду делать дома одна с бабушкой? Нет, не хочу оставаться дома! Но как рассказать обо всем маме? Она опять не поверит, решит, что я все придумала и заругается.
Что мне делать? Я понимаю, что нельзя огорчать взрослых, а то они будут сердиться и кричать. Конечно, я не хочу, чтобы от меня плохо пахло, я очень постараюсь ходить опрятной девочкой в чистых штанишках. Но вдруг эта бабушка меня когда-нибудь съест? Мама сама читала сказку, что непослушных детей уводят в лес и оставляют там, чтобы их съела Баба-Яга. Не хочу, чтобы меня увезли в лес и там оставили. Я совсем не хотела огорчать тебя, мамочка, и тебя, папа, тоже! Но почему, почему вы разрешили этой Бабе-Яге приехать к нам из леса? Зачем? Она живет теперь у нас дома и хочет меня здесь съесть, потому что я самая маленькая и сладкая – так говорят все взрослые: маленькие всегда такие сладенькие! Мне и эта бабушка иногда так говорит, наверное, она тоже эту сказку про себя читала, но думает, что я глупенькая, ничего не знаю и не понимаю.
И никто этого, кроме меня, не понимает. Все думают, что все в нашей семье нормально и хорошо. А совсем даже все плохо, потому что мама мне не верит. Она только засмеялась, когда я ей сказала, что меня бабушка съесть хочет. Папа потом объяснил, что моя бабушка настоящая, а не сказочная, и ест то же, что мы все, а меня есть она не собирается, потому что вообще маленьких девочек не ест, а уж меня, ее внучку, тем более.
Папа все так хорошо объяснил и ушел с мамой на кухню, а мне велел идти спать. А вдруг он сам не знает, кто эта бабушка на самом деле, потому что она только притворяется, что хорошая. Попробовал бы он сам с ней одну ночь вместо меня поспать – тоже бы испугался! И откуда только эта бабушка свалилась на мое несчастье? Никто не хочет меня защитить от нее. А может быть, меня специально растят, чтобы съесть?
Что нужно сделать, чтобы опять было все, как раньше? Что сделать, чтобы все увидели, что мне плохо и страшно? Неужели никто этого не понимает и не может меня защитить? Ах, как плохо быть маленькой и слабой…»
Глава 3 Бабушка
В юности Мария Ивановна Погодина была настоящей русской красавицей: русые толстые косы, туго заплетенные и уложенные вокруг головы, открывали красивый высокий лоб и поразительной глубины и чистоты голубые глаза. Несколько крупноватый нос почему-то никто никогда не замечал, кроме его владелицы. Мария, выросшая в деревенской семье где, кроме нее, росли еще четверо младших детей, покинула родительский дом во время Второй мировой войны, когда ей только исполнилось пятнадцать.
Отец воевал на фронте, мать еле-еле могла прокормить младших детей, и старшей Маше пришлось самой искать путь в жизни. Она поехала в недалеко расположенный большой город. Сдав экстерном экзамены за полный школьный курс и получив аттестат, Мария, веселая, здоровая и красивая девушка, поступила на вечернее отделение медицинского техникума и подрабатывала в военном госпитале. Она поставила для себя цель – во что бы то ни стало получить образование, и упорно добивалась ее, не забывая при этом помогать семье, где подрастали младшие сестренки и братишки.
Отец Марии демобилизовался после ранения в самом конце войны. Он недолго искал, чем можно прокормить семью. Морозы на северном Урале сильные, зима долгая. С едой по всей стране в то время было непросто, но вот выжить без теплой обуви на севере – невозможно. Валенки – типично русское изобретение типа войлочных сапог с мягкой подошвой, были нарасхват. Научившись катать валенки, Иван своим новым ремеслом кормил семью. Мария тем временем жила в городе одна, училась на врача, все время подрабатывала в больницах. В в тяжелое послевоенное время ей исполнилось двадцать два года. Девушка получила выстраданный диплом, а с ним и пропуск в жизнь. Молодую докторшу ждала работа в одной из больниц, где ее уже хорошо знали.
Однажды к ней в больницу пришел незнакомый мужчина. Он отозвал ее в сторонку, сунул в руку смятый бумажный треугольник.
– Тебе весточка от отца, – Незнакомец осторожно оглянулся вокруг и повернулся, чтобы идти назад.
– Подожди! С отцом все в порядке? – спросила Мария взволнованно – в руке она держала первое и единственное письмо отца, адресованное ей лично.
– Там все написано. Да спрячь письмо-то, оно не для чужих глаз… Прощай.
Глубже нахлобучив шапку на глаза, мужчина быстро пошагал прочь. Мария проводила его взглядом, зашла в пустую сестринскую комнату, разгладила смятые листки и начала читать коряво лежащие на бумаге строчки.
