Родной отец Оли погиб, когда она была совсем крошкой. Нина, ее мать, вышла вновь замуж. Второй муж Олег и был отцом маленькой Лены. Он очень любил дочь. Когда она была совсем маленькая, Олег опасался брать кроху на руки, боясь уронить ее или нечаянно повредить что-нибудь в хрупком теле, не рассчитав собственные силы. Выше среднего роста темноволосый крепыш с темно-зелеными глазами, в нем издалека чувствовалась сила. Глядя на крупные ладони, в которых могла уместиться малышка, он с умилением смотрел на нее, но брать на руки наотрез отказывался. Олег соглашался варить ей кашу, кормить, поить, читать книги и играть, но ни купать, ни вообще прикасаться к маленькому тельцу не решался. Только когда дочь подросла, стала ходить ножками и говорить первые слова, отец перестал бояться по неосторожности причинить ребенку вред. Он мог кружить ее на руках или усаживать себе на шею, изображая пони. Страх перед маленьким ребенком прошел, уступив место тихой радости отцовства.

До двух лет Лена не произносила ни слова. Родители уже начали опасаться, что у девочки какие-либо отклонения в развитии. После беседы с врачом, который досконально осмотрел ребенка, они успокоились – Лена развивалась нормально. «У каждого маленького человечка есть свое время, когда он захочет говорить, – врач улыбался, объясняя встревоженным родителям очевидные ему и неизвестные им вещи. – Это как у плодового растения – куст один, а ягоды созревают неодинаково – одна раньше, другая позже».

Лене исполнилось два года и два месяца. Однажды вечером, сидя за столом, она вдруг открыла рот и начала говорить. Четко и ясно произнося слова, она строила полные предложения. От удивления у родителей самих пропал дар речи.

– Мама, я не хочу кашу. Она противная. Дай мне лучше киселя. – Лена сидела на маленьком детском стульчике и требовательно смотрела на мать.

– Но как же так? – забормотала оглушенная речью дочери Нина. – Ты же вчера не говорила ни слова. Что могло случиться, от чего ты заговорила?

– Дай мне киселя, – требовательно повторила Лена.

С этого дня она стала говорить, не переставая. Утром, не успев проснуться, она открывала рот, который не закрывала до самого вечера. Ей было не важно, что в комнате никого нет – она разговаривала с собой. Лену забавлял сам процесс произнесения звуков, которые выходят из ее рта. Девочке необязательно было слушать, о чем говорят другие – она слушала себя, и ей это очень нравилось.

– Посмотри, Лена, – говорила девочка себе, – какое у меня чудесное розовое платье. Я его сейчас надену и буду самая красивая девочка в садике. Вот только не получается натянуть его на голову, но мне обязательно поможет мама или Оля.

Нина, слушая такие разговоры, иногда говорила мужу:

– Вспоминаю те давние времена, когда Лена не могла говорить, с большим удовольствием. В доме стояла тишина и покой. Мне иногда кажется, что у нее внутри какой-то самозаводящийся моторчик, который питается от дневного света, и отключается, когда ребенок спит. Как можно без умолку разговаривать!? Откуда у нее столько энергии и неужели ей самой не надоест постоянно болтать?

– У детей всегда энергии через край – чему тут удивляться, – отвечал Олег, с гордостью глядя на дочь. – Она еще ребенок и не понимает того, что ты устала и хочешь тишины. Пусть разговаривает, ты же видишь, какое это доставляет ей удовольствие. Иди в другую комнату и прикрой дверь, полежи, отдохни, а я останусь здесь, послушаю нашу говорунью или почитаю ей книгу.

Дети доверчивы. Они верят каждому слову родителей сразу и безоговорочно. Да и кому им верить, если всему приходится учиться от папы и мамы. Лена не была исключением и верила всему, сказанному родителями или старшей сестрой. К тому же она росла наивным ребенком и верила даже в откровенные шутки, совершенно их не понимая и принимая все за чистую монету.

Однажды, когда ей уже исполнилось четыре года, в доме Михеевых собрались гости. Был день рождения Олега и, хочешь или не хочешь, пришли родственники, чтобы поздравить именинника. Лена, как обычно, говорила, не умолкая. Она крутилась между гостями, приставая с вопросами то к одному, то к другому. Никто из взрослых не хотел понять детский мир ребенка, утонув в своих разговорах. Нина заметила, что Лену никто не слушает, и девочка уже начинает мешать взрослым. Она засмеялась, обращаясь к дочери, а затем повторила несколько раз, видя, что на ребенка ее слова не действуют и та продолжает болтать без остановки:

– Лена, ты нас совсем заболтала, все говоришь и говоришь, помолчи немного. Разве ты не знаешь, что девочкам, которые так много болтают, подрезают длинный язычок?!

Мать сказала это раз и другой, без злобы или другого плохого чувства, и продолжала заниматься гостями. Неожиданно ее что-то неприятно кольнуло в сердце, будто предупреждая о нехорошем. Нина начала судорожно искать причину беспокойства, которое с каждой минутой возрастало. Наконец до нее дошло: «Совсем не слышно и не видно Лены. Что-то случилось». Подхватив пару грязных тарелок со стола, она понесла их на кухню, чтобы посмотреть заодно, куда пропала маленькая дочка. Зайдя с тарелками на кухню, Нина застыла на пороге, боясь пошевелиться: около стола стояла Лена, держа левой рукой свой язычок, а правой – большой мясной нож, который завис прямо надо ртом ребенка.

«Если я сейчас крикну, у нее может дернуться рука, острый нож упадет на язык и отрежет его, – тут же промелькнуло в голове Нины. – Если Лену немедленно не отвлечь, то она сама может порезать себе язык. Что предпринять, как отвлечь ребенка?»

Осторожно, боясь сделать хоть одно неправильное движение, испуганная мать медленно начала приближаться к дочери, чтобы та рано или поздно смогла ее увидеть и отвлечься от опасного занятия. Наконец Лена скосила глаза на подошедшую вплотную мать. Нина поймала взгляд дочери и сказала, вкладывая все равнодушие мира в свой вопрос:

– Что ты тут делаешь с ножиком, играешь?

Лена стояла молча, не двигаясь, будто в ступоре. Заметив это, Нина медленно приблизила свою руку к детской ручке, держащей нож, и сжала со всей силы, чтобы она не смогла даже шевельнуться. Молча разжав пальцы дочери и убрав страшное оружие в шкаф, она присела рядом с Леной, обняла и крепко прижала к себе.

– Разве можно так пугать маму? У меня чуть сердце не разорвалось, когда я увидела нож в твоей руке. Леночка, доченька, ты же знаешь, маленьким девочкам нельзя брать нож в руки, он острый и им можно легко пораниться.

– Ты сама сказала, что девочкам подрезают языки, если они много болтают. Я много разговаривала и хотела сама подрезать себе язык.

– Ну что ты, малышка, я просто пошутила, – с облегчением засмеялась Нина сквозь набежавшие слезы. – Никто никогда не будет отрезать тебе язычок. Я просто не хотела, чтобы ты… Ну, это неважно. Пойдем к гостям, будешь сидеть рядом со мной.

Вечером, рассказав об этом эпизоде мужу, Нина получила подтверждение своей догадки: с ребенком нельзя шутить подобным образом – он пока не дорос до восприятия взрослых шуток. Страшный эпизод со дня рождения Нина запомнила на всю жизнь.

Резкие перемены в жизни Лены начались, когда ей исполнилось пять лет. До этого времени она жила со сводной сестрой Олей в одной комнате, делила с ней детские радости и горести пополам. От несчастья, случившегося с бабушкой Марией, матерью Нины, Лена пострадала, кажется, больше всех в семье. Маленькому пятилетнему ребенку не понять, почему вдруг сестра Оля переехала от нее в другую комнату, и ей приходится теперь жить рядом с бабушкой, которую она совсем не знает. Лена не понимала значение слова несправедливость, но смысл его почувствовала на себе в полной мере.

«Наверное, я чем-то обидела Олю, она рассердилась на меня, и теперь живет не со мной вместе, а в другой комнате. Мне всегда было так хорошо и спокойно с ней вдвоем в нашей детской, – рассуждала маленькая девочка про себя, опасливо поглядывая на новую соседку по комнате. – Вечером мама читала нам на ночь сказку, потом уходила к себе, а Оля всегда со мной разговаривала или рассказывала что-нибудь хорошее, пока я не засыпала. Мы играли с ней всегда вместе, хотя она большая и ходит в школу в пятый класс. У моей сестры все подружки тоже большие, но когда они приходят к нам в гости, Оля никогда меня не прогоняет, а разрешает играть с ними. Девочки меня не обижают, не смеются надо мной, если я что-то не понимаю, а объясняют, чтобы мне было все ясно. У Оли есть только две самые близкие подружки – Юля и Оксана, они приходили к нам раньше часто, и я знаю, где они живут. У Оксаны я даже была один раз в гостях с сестрой, когда меня дома не с кем было оставить.