— Я могу снять его с тебя, — снова предложил Кайло на одном из привалов. Они почти не разговаривали, и после долгого молчания его голос был хриплым и непривычно громким. В ответ Рей молча протянула ему руку.

Она подозревала о чем-то таком, но все же удивилась, когда Рен поднес ее запястье ко рту, и быстрым движением провел браслетом по внутренней стороне губы. Раздался тихий щелчок, и на браслете появилась темная полоска, быстро превратившаяся в щель.

— Анализатор ДНК, да? — запоздало повторила Рей, снимая браслет и пряча его в карман.

— Именно, — ответил Рен. Вздохнув, он поднялся на ноги и повторил заезженную фразу:

— Нужно идти.

***

Рей гадала — как долго они тут уже? Сколько дней или недель? Цикл сна и бодрствования у них давно сбился, и пробуждения больше не могли быть подходящими вехами для измерения времени.

Слабость и апатия, тьма вокруг, изредка сменяющаяся сумеречной мглой и тупое желание отыскать подъём — теперь они пытались ориентироваться на холодные сквозняки. Постепенно температура вокруг снова стала падать, но Рей не давала себе радоваться. Ни к чему лишние надежды.

Однажды им дорогу преградил самый настоящий водопад. Вода низвергалась из круглого отверстия в потолке и попадала в почти такое же отверстие в полу. Воздух вокруг полнился мелким водяным туманом.

Препятствие казалось непреодолимым, но потом в свете меча они разглядели нишу, почти сглаженную потоком. В стену были вбиты крупные вертикальные скобы, и воспользовавшись этим небезопасным путем и рискуя упасть, они перебрались на другую сторону.

Там было гораздо холоднее. Ровный пол постепенно сменился каменистым, но вместе с тем снова начал слышаться знакомый звук — потрескивание породы.

Не сговариваясь, они прибавили шагу. Подъем был еле заметен, но даже он усложнял ходьбу, они оступались и спотыкались, стремясь быстрее покинуть этот участок коридора.

В маленьком пространстве грохот от схода даже небольшого куска породы был оглушающим, и вызывал полное ощущение, что обваливается весь потолок. А здесь обвал, хоть и локальный, короткий, заблокировал весь коридор, засыпав его камнями. Точка обвала была не над ними, а позади, это и спасло их жизни. Волна воздуха толкнула вперед, сметая людей, как пушинки, раскидав их в разные стороны. Единственное, что Рей успела увидеть — как пылево-каменистая завеса накрыла Рена, погас световой меч, и все вокруг скрыла тьма.

***

Рей сама не поняла, как оказалась в стороне от обвала. Она не запомнила ничего, кроме момента, когда вокруг наступила полная темнота.

Нащупав стену, девушка слепо двинулась вперед, шажок за шажком, и чем дальше она шла — назад? Или все же вперед? — тем сильнее крепла ее уверенность в том, что это бесполезно. У нее не было фонаря, не осталось еды. Не было смысла пытаться. Но Рей упрямо продвигалась вперед, держась за стену, тихо бормоча под нос строки кодекса джедаев, потому что это было единственное, что она смогла вспомнить.

Она повторила его девятнадцать раз, а на двадцатом споткнулась и упала.

И лежа на холодном камне, чувствуя, как впиваются острые скальные осколки в тело, Рей вдруг ощутила понимание всего. Сложно было описать это ощущение. Оно шло не из видений, не из ее разума и вообще не извне. Оно шло изнутри.

Есть великая Сила, и ей плевать, погибнут ли тут адепт светлой стороны Рей и адепт тёмной стороны Кайло Рен. Великая Сила не горевала, когда выстрел «Старкиллера» уничтожил систему Хосниан, не расстроила бы ее и гибель системы Илиниум. Это для Рей, песчинки в потоке, были важны другие. Для Силы едино все — жизнь и смерть для нее лишь части вечно движущегося механизма, где зубец шестеренки сменяет зубец и двигает другие шестерни. Совершит поворот шестерня, и на место погибших придут другие. И история повторится вновь.

Но что же главное?

Равновесие, о котором говорил ей мастер Скайуокер — каково оно?

Уж точно не связано оно ни с войнами, ни с перемириями, ни с самонадеянными песчинками, вообразившими, что могут повлиять на движение мирового механизма.

Но обвал начинается с падения камня, а одна песчинка может застопорить целый механизм. А Сила — сама и механизм, и механик — найдет того, кто сможет запустить его вновь.

Это будет Рей или не Рей. Но будет. Вопрос лишь — когда и где, и сколько жизней погибнет до этого — тех жизней, что так важны для песчинки Рей.

В этот момент Рей поняла, что гибель Хана Соло, к которому она привязалась всем сердцем за такое короткое время, возможно и была такой песчинкой, что сдвигает лавину. Сознание девушки разделилось: пока одна часть Рей по-прежнему сожалела, горевала и мечтала о мести, вторая размышляла над последствиями своих и чужих поступков. И выходило у этой второй, что смерть Хана Соло не была злом — потому что для Силы нет понятия зла. И если Рей хотела стать тем, кто вновь запустит механизм и вернет равновесие, ей тоже было нужно отказаться от этих понятий.

Другое дело, что она этого сделать никак не могла. По крайней мере в одиночку.

Рей открыла глаза — что было совершенно бесполезно в кромешной тьме — и увидела свет. Слабый отблеск светящейся отметки, извещающей, что рядом находится санитарный пункт.

***

Перед лицом смерти принято вспоминать свои грехи. Или вроде того. И хоть Кайло Рен убеждал себя, что не погибнет тут, часть его все же начала перечислять дурные поступки — зачем? Их уже не исправить. И Кайло готов был признать их дурными. Но ошибки за собой признавать не хотел. Он имел цель — и цель требовала жертв, как древнее кровавое божество.

А если все же ошибся?

Кайло приказал голосу убираться, но тот продолжил:

«Ошибся стороной, ошибся решением. Ходячая ошибка, что на одной, что на другой стороне, сплошное разочарование».

«Я добился многого!» — отвечал Кайло сам себе.

«Ты добился лишь того, — возражал ему голос внутри головы, — что завел себя в ловушку».

«Я бы все равно оказался здесь».

«Здесь — на пороге смерти? Да, все мы смертны. Никому не под силу обмануть главного вершителя, даже одаренному. Будь ты трижды хитер, как Хан Соло».

— Он был глуп и слаб, — прошептал Кайло.

«И умер, — подтвердил голос. — И ты умрешь. Но признайся себе хотя бы сейчас, что ты не умнее и не сильнее глупого и слабого Хана Соло. Ты еще глупее, потому что возомнил себя чем-то иным. Чем-то бОльшим и значительным. А ты никто. Пустое место. Кенотаф чужих надежд».

— Я Кайло Рен, — сипло прошептал Кайло. — И моего имени боятся.

«Его забудут спустя десятилетие. Тебе не внушать такого ужаса как Дарт Вейдеру когда-то, стоило ли пытаться?»

«Стоило! — извернувшись, Кайло пополз вперед. — Всегда стоит».

Он продвинулся ненамного — ногу зажало, и каждая попытка ее вытащить лишь расшатывала ненадежное укрытие, защитившее ее от камней.

«Так чего же стоит тебе попытаться подумать головой и признать, кто ты на самом деле? Сын-неудачник, внук-недоделок. Убийца».

«Да, - подумал Кайло. - Лучшая характеристика. Я убийца. Я уничтожаю все, желая того или нет. И я тоже буду уничтожен».

Потому что все смертны. Все конечно, и наши действия определяют нашу судьбу.

***

Равновесие — это не конечная точка. Это путь. И чтобы пройти по нему, необходимо оставить за спиной все, что может тебе помешать.

Даже если кажется, что без этого нельзя обойтись.

А кому как не Рей знать, что обойтись можно малым?

Зрение в темноте ни к чему.

«Почему ты хочешь найти его? — спросил ее один из воображаемых голосов. — Уходи, ты вышла на верный путь, а он пусть остается, и эта планета станет ему гробницей».

— Потому что каждый заслуживает, чтобы за ним вернулись, — честно ответила Рей. — Тем более путь я знаю.

Она отыскала в кармане комбинезона браслет и решительно защелкнула его на руке.

Некоторое время она привыкала к нему — и внутри нее просыпались медленно, как боль, приходящая после анестезии, чужие ощущения. Ломящая боль в голове и колене, жажда… Рей на секунду стало дурно, но она сжала кулаки, впиваясь в кожу обломанными ногтями, чтобы собраться.