И вот тут за бутылочку берется Бланка, я вижу по ее глазам, что она уже выпила достаточно вина, чтобы чувствовать себя увереннее. На ее нижней губе, в уголке блестит капелька вина и повернув бутылочку она ее, по ее мнению незаметно, слизывает языком. Боже, дай мне сил удержаться на месте и удержать свои руки подальше от нее, но как бы не казалось это странным, бутылочка указывает на меня.

Я привстаю и тянусь к Бланке. Стоит моим губам коснутся ее губ, как во мне вспыхивает огонь. Ее в меру пухлые губы с доверчивостью и наивностью прижимаются к моим, и это сводит меня с ума. Ее тяга ко мне выбивает почву из-под ног и кружит голову. Моя Бланка, только моя. Разве я могу позволить, чтобы она целовала кого-то так еще? С вот такой вот сердечностью и самоотдачей как меня? Разве я могу позволять кому-то пробовать сладость этих губ? Ну уж нет. Мне мало простого поцелуя и, рискуя испугать Бланку, я все же углубляю его и уговариваю ее открыть рот так, чтобы мой язык мог проникнуть к ней в рот. Она прикрывает глаза, я чувствую, как ее дыхание бешено скачет. Она сведет меня с ума. Я забываю о нашей компании и притягиваю ее к себе ближе. К черту всех и вся.

- Эй, эй, дружище, ты чересчур увлекся. Мы понимаем любовь, страсть и все такое, но, ей Богу, не на людях же, – одергивает меня Шон, и я опускаю Бланку. Она садится обратно и приглаживает волосы. Боже, это я их распушил? Бланка тупит взор и краснеет, а я не могу сдержать торжествующей улыбки.

- Простите, ребята, немного увлекся. Вы же понимаете, Бланка у нас чувственная девушка, – все смеются, и только Хулия и Ами бросают на Бланку красноречивые взгляды. Бедная моя маленькая бестия.

Дальше все происходит довольно скромно и прилично, ведь Карлос и Лина едва знакомы, а Шон и Даниэль почему-то стесняются. Хотя, может просто я ничего больше не замечаю, думаю о Бланке и о поцелуе. Я даже не замечаю, как начинается третий этап и после поцелуя Ника и Ами, довольно-таки интересного, от которого глаза у Хулии тухнут, я понимаю, что наша игра перестала быть наивной и простой. Сестра внешне выглядит веселой, но внутри пропал весь интерес к игре. Я не могу ее утешить, не выдав ее с головой. Поэтому стараюсь не заострять на ней внимания, чтобы никто не смотрел на нас. Следом за ними наступает черед Шона и Лины, и я вижу что-то большее, нежели проблеск дружеской привязанности, искренне радуюсь, что друг начинает отходить после смерти Алексии. Он заслуживает снова быть счастливым, хотя мне самому не хватает солнечной Али. Как же мне не хватает ее искрящего юмора и теплоты. Кузина была очень дорогим человеком нам всем, и она унесла вместе с собой часть каждого из нас.

Я недооцениваю сестренку и когда выпадает так, что она должна поцеловать Карлоса, она делает это с шиком. Кто угодно увидел бы в поцелуе страсть, но в нем я вижу отражение ее обиды и боли, а также злости и на себя и на Ника. Что между ними, черт побери, творится? Мне кто-то объяснит? Потому что после этого Ник становится еще сдержаннее, чем обычно, привычка, перенятая им у отца. А масла в огонь подливает Март.

- Да уж, ребята, вам и двух месяцев ждать не нужно. Не думали забежать в местную часовню и покончить со всем?

Я вижу, как Ами, Бланка и даже тихая Лина сердито смотрят на него.

- Ну а что? Выплеснут все страсть в постели.

- Март, аккуратнее со словами, – сдержанно говорит Ник. А с ним-то что? Ну ладно Хули, а он? Он-то сам говорил, что забыл уже все. Все успокаиваются немного, когда я кручу бутылочку, она указывает не на мою Бланку, а на Даниэль.

Я весь вечер не обращал внимания на нее, но чего ей ждать? Я влюблен в Бланку, и она станет моей женой, а Даниэль я ничего не обещал. Но она, в отличии от моих ожиданий, вовсе не злится или не показывает этого. Она улыбается мне и притягивает к себе, требуя свой поцелуй, я целую ее и не могу сказать, что мне вовсе не нравится. Да, девушка горячая и целоваться умеет, но она ведь не моя бестия, она не Бланка. Поцелуй выходит лучше, чем я ожидал. Когда мы отстраняемся, она улыбается мне, а я провожу рукой по волосам.

- Так, у нас остались только Март и Бланка. Думаю, тут можно и без бутылочки обойтись. Март, ты как? – Шон смеется, указывая на Бланку и Марта. А ведь и правда, только они остались. Так, только не Март и только не французский поцелуй. В этот раз я старательно пытаюсь перехватить взгляд Бланки, но встретившись с ней глазами, я вижу в них не теплоту и влюбленность, а обиду и гнев, много обиды, слишком много. Я качаю головой, мол «не делай, не смей», а она вскидывает голову и сама целует Марта. Его реакция не заставляет себя долго ждать. Ну что же, в искусстве мстить она Хулии не уступает и поцелуй выходит далеко не таким безобидным, как должен бы быть. А Март только пользуется возможностью. Его руки лежат у нее на пояснице, и он принимает все то, что Бланка ему предоставляет, то есть полную власть над ее ртом. Благоразумия хватает у обоих, чтобы вовремя остановиться. Когда поцелуй заканчивается, я еле сдерживаю себя, чтобы не врезать Марту. Как он посмел так целовать мою девушку, мою будущую жену? Что он себе возомнил? Ладно, она разозлилась, а он? Бланка отворачивается, как только замечает мой испытывающий взгляд, но не упускает возможности испепелить меня своим взглядом, а ведь совсем недавно она таяла в моих руках. Что же за женщину я себе выбрал? И что мне теперь делать? Как успокоить ее? А то, не дай Бог, она пока не успокоится, еще кого-то вот так поцелует. И это еще говорят у испанцев кровь горячая, они просто не знакомы с Бланкой.

Когда мы заканчиваем играть, страсти все еще кипят, а вокруг нас уже поздняя ночь и бедная скромная Магдалина напоминает всем, что пора вернуться. Я подхожу к Бланке, но она шарахается от моего прикосновения и тут же оказывается под защитой брата. Хулия, также злая, держится около меня, и я понимаю, что она сейчас не желает видеть ни Ника, ни Карлоса. Амалия о чем-то идет и преспокойно шепчется с Мартом, ну хоть у них после игры не наступит кризис отношений, которых, собственно, пока нет. Дани идет слегка в стороне, но я даже не рискую с ней заговорить, а то Бланку мне потом уж точно не вернуть. До чего же она вспыльчивая и строптивая. Шон с Линой смеются над чем-то. Красивая была бы пара. Посмотрим, что выйдет.

Ник и Бланка уходят далеко вперед и вдали только и мелькает рыжий огонек. Да уж. Нечего было мне целовать Дани. Теперь придется ломать голову, как доказать Блу, что никакие Дани мне не нужны, а нужна только она. Хулия доверчиво жмется ко мне, пока я укрываю ее от ветра, и я ощущаю, как ее злость стихает. Теперь она начнет казнить себя за свой поступок. Уж кого-кого, а ее я знаю. Ей сейчас уже явно стыдно за спектакль, но ничего уже не исправишь. Что есть, то есть.

- Да уж, поиграли, – тяжело вздыхает Хулия, и я с ней молча соглашаюсь.

Хулия

Когда я окончательно убедилась, что не засну, я накинула на себя халат из очень тонкого шелка и, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, вышла из своей спальни. Поднявшись на последний этаж, зайдя в нужную комнату и надавив на скрытую панель, я нашла выход на крышу. Этим ходом уже почти не пользуются, и только мы с Ником сбегали часто на крышу, чтобы побыть вдвоем. Здесь никто не стал бы нас искать, и это нам нравилось. Я не знаю, почему мне так хотелось попасть сюда. Может потому, что с этим местом связанно так много воспоминаний? Может потому, что на крыше я буду ощущать себя гораздо ближе к Нику, и это съедающее неприятное чувство после игры хоть немного отпустит? Домашние туфли делают мои шаги почти неслышными и единственный звук, который я слышу, прежде, чем открываю тайную дверь на крышу, это стук моего сердца. Хмельной туман в голове начал уже рассеиваться, и я все больше начинаю ощущать стыд за свою вспыльчивость. Как же я могла так поступить? Как я могла так поступить с Ником? Как я могла сделать ему больно? Совсем неважно, что до этого было больно мне.

Я вышла на крышу и сразу увидела переносной компактный уличный фонарь, а рядом сидящего на пледе молодого мужчину. Ник. Он тоже сюда пришел и так же, как и я, не может уснуть. Полуночный ветер немного прохладный, он охлаждает и успокаивает кожу, обещает успокоение. Макияж уже смыт, волосы просто распущены, а из наряда на мне одета лишь короткая ночная сорочка и легкий халат, а на ногах домашние туфли, не лучший наряд, чтобы показаться перед Ником после произошедшего. Я выгляжу не слишком достойно, не как принцесса. Мне стоит уйти.