— Что если ты в короткие сроки не исправишь все, помолвки не будет и даже наша многолетняя дружба не поможет, сынок. — Я ожидал этого, и куда более радикальных мер, но всё же то, что король Иллеа давал мне шанс, удивило меня. Я знал, что он горой встанет за Бланкиту, но не думал, что он позволит мне хоть попытаться исправить всё.

— Я думал, он выставит меня вон, — осторожно ответил я.

— Ты думаешь, он не хотел? — рассмеялся отец, откинувшись на спинку от кресла. — Он обожает своих дочерей, особенно старшую. Я бы сам убил любого, кто посмел бы обидеть твою сестру. Я решился провести с ним довольно долгую беседу и ткнуть носом в то, что девочка без памяти влюблена в тебя.

— Она слышать меня не хочет и видеть.

— А ты хотел, чтобы она прыгала от счастья? Анхель, сынок, я почти так же едва не потерял вашу маму. Нет легче способа обмануть, чем смешать правду с ложью. Тебе будет не сладко, поверь мне. Если Бланка хоть немного похожа на Николетту, а так и есть, да и еще от Америки она унаследовала упрямство, но верни себе свою девочку.

— Откуда ты знаешь, что я не обманывал Бланку?

— Откуда? — рассмеялся отец, словно я сказал сейчас отличную шутку. — Да ты смотришь на нее, как на манну небесную. Ты не смог бы этого сделать. Не с ней.

Манну небесную? Возможно, он прав. Я не знаю, как это выглядит со стороны. Так почему если это видят другие, не видит Бланка? Все мои попытки поговорить с ней, она пресекает на корню, не подпуская к себе даже приблизительно близко. А мне всего лишь нужно объясниться с ней.

— Как мама простила тебе Самюэля? — Я от дяди слышал всю историю, которая нам едва не стоила отца. Маме соврали, переиначив правду; и это почти разрушило брак родителей. Кто-то даже пытался навязать отцу и Эрнеста, как еще одного бастарда, лишая его тем самым родного отца. Влип папа тогда не меньше моего.

— Она меня уже любила, да и вы с Хулией немало помогли, — хмыкнул отец, откинувшись на спинку стула и наблюдая за мной такими же, как у меня синими глазами. Мы были с ним в многом похожи и поэтому он так хорошо сейчас читал меня, как открытую книгу. Из трех сыновей отца именно я был больше всего на него похож.

— Мы? — переспросил я, присаживаясь напротив.

— Николетта была беременна, и я не горжусь тем, что сделал, но выхода у меня не было, — отец нахмурился и я заметил явное нежелание говорить то, что он собрался сказать. Мне стало даже интересно это услышать.

— Ты ведь не… — когда я дольше подумал о том, что же отец мог сказать маме, когда та была беременна, что-то неприятное во мне зашевелилось.

— Да, я сказал вашей маме, что она не может забрать у Короны наследника. Я знал, что родитесь вы и по всем законам я имел все права забрать тебя и без ее согласия. — Такое право у него, и правда, у него было. В каждой королевской семье сыновья принадлежали отцу, я бы даже сказал Короне. В случае развода, размолвки, разрыва или чего-то в этом роде, сыновья оставались в семье мужа, а их мать имела право только навещать их.

— Это подло, — и все же манипулировать этим, особенно в случае с любимой женщиной, было низко. Особенно когда я думал, что это сделал отец в отношении моей мамы, а я служил как инструмент примирения.

— Не спорю, но она никогда бы не оставила тебя, а это дало мне время на примирение. В любви все средства хороши, запомни это, Анхель. — Я не был с этим согласен. Я видел что с Бланкой делает вся эта ситуация и от этого я едва не бился головой об стену. Во мне вскипала такая ярость по отношению к себе и Прити, что мне было противно даже в зеркало смотреться. Как я только допустил это? — Ты любишь её?

— Да, — просто, кратко и исчерпывающе ответил я.

— Тогда делай все, чтобы ее вернуть. Если она тебе простит это, она простит и остальное, что ты сделаешь, чтобы вернуть ее.

— Она  не мама.

— Бланка, в первую очередь, женщина, а женщины предсказуемее, чем думают. — Я не знал, согласен я с отцом или нет, но у него за плечами было больше прожитых лет и пережитая похожая ситуация в отношениях. Возможно, и только возможно, он прав. И все же, если Бланка предсказуемая, мне будет совсем непросто вернуть ее. Очень непросто.

====== Бонус 10 ======

Комментарий к Бонус 10 Надеюсь, этот небольшой бонус скрасит ожидания главы от лица Ариадны))

Николас

Признание Женевьевы не то чтобы удивило меня, но смутило. Я был признателен ей за её честность и доверие: не каждая бы решилась с такими словами подойти ко мне; я уверен, было более чем достаточно девушек, которые бы на её месте скрывали всё до последнего, но разве она не была с первого дня со мной честной?

Самюэль и Женевьева. Никогда бы не подумал о них как о паре, но, очевидно, я многое не замечал или не хотел. Я слишком много внимания уделял своим проблемам и как результат — не обращал внимания на происходящее вокруг. И это касается не только Женевьевы. Я не заметил, как Блу успела влюбиться в Анхеля и теперь страдала, а я… а я не знал, чем могу помочь.

Я был слишком взвинченным, чтобы уснуть или бродить по дворцу как привидение. Поэтому сняв пиджак и повесив его на спинку стула, на которую немного ранее я кинул галстук, направился в единственное место, где я мог найти успокоение.

Дверь открылась не сразу: только после третьего стука я услышал едва слышные шаги, а затем почти беззвучный скрежет поворачиваемого ключа в замке. Дверь открылась — и в шаге от меня показалась фигура, которая была сейчас немного ниже обычного. Я почувствовал облегчение от того, что она не спала, и стыд, от того, что пришел со всем этим к ней, но к кому ещё я мог пойти? Бланке своей боли и проблем хватает, а я… я не мог оставаться больше один в своей комнате.

Она уже приготовилась ко сну: чёрные волосы рекой сияющего шелка струились по ее спине, лицо было освобожденным от макияжа, с которым её можно было увидеть в любое другое время, а тонкая, едва ли не полупрозрачная ночная сорочка на тоненьких бретельках, которые казалось едва держались на ее плечах была не предназначена для моих глаз, и что-то мне подсказывало, что и для любых других тоже. Хулия не стала завязывать халат, закрываясь от меня единственно возможным способом. Она была другой. Где казалось естественным поведением для девушки, было отвергнуто ею. Она не боялась быть честной, не боялась быть искренней и прямой. Смотря на нее, никто бы не поверил, что ещё неделю назад она была невинна. Слишком свободно она себя вела для невинной девушки, но никто бы не стал спорить с тем, что она прекрасна.

— Привет, — улыбнувшись, произнес я, неуверенно проведя рукой по волосам. Меня сковало непонятное смущение от того, что в час ночи я стою у её двери, как дерзкий нарушитель покоя.

— Привет. — Удивление на её лице сменилось ответной улыбкой. — Зайдешь?

И всё: никаких замечаний, по поводу того, что я пришел ночью, никаких жалоб за нарушенный покой, просто короткое приглашение войти.

Хулия открыла шире дверь и прошла глубже в комнату оставив за мной выбор заходить или уйти. Я вошел в её комнату и закрыл за собой дверь, повернув ключ. Понимал ли я, что, если увидят меня в её комнате в это время, пусть даже и в костюме, но за закрытой на ключ дверью, в первую очередь у неё будут проблемы? Наверное, нет, раз сделал это.

Я сел рядом с ней на диванчик и посмотрел в блестящие глаза. Они не были заспанными, несмотря на не раннее время, она ещё не ложилась.

— Почему ты не спишь? — вдруг решил ни с того ни с сего поинтересоваться у неё, хотя сам пришел сюда за её поддержкой. Она кивком головы указала на плотный конверт из дорогой бумаги перламутрового цвета.

Я взял его в руки и тут же вынул содержимое. Приглашения на свадьбу. Идеальные и элегантные прямоугольники с вписанными именами Хулии и Карлоса и даты их свадьбы, позже будет добавлено обращение к тому или иному гостю. Несмотря на траур в стране из-за смерти дяди Карлоса, свадьба переносится всего на пять недель, и всё же это слишком быстро и совсем неизбежно.