- Я и не думала смущать. Разве есть что-то плохое в том, что я хотела бы видеть дочь своей подруги своей невесткой?

- Я это слышал и тоже хотел бы этого, – улыбнулся Анхель, а я попыталась спрятать свое смущение за бокалом вина, – но решать Бланке.

- Конечно. Не обращайте внимание, мои дорогие, на старую женщину, – она рассмеялась своей шутке. В ней не было ничего от старой женщины, как раз женщина в расцвете сил, но мне очень нравилась ее естественность. Они с мамой никогда не прятали свой возраст за пластическими операциями, как это делали другие королевы.

- Мама, ты совсем не старая. Или тогда нас с Бланкой можно уже считать старыми девами, – Хулия приобняла меня и с шутливым ужасом посмотрела на свою маму. Я решила подыграть ей, сделав такое же выражение лица.

- Это вам обеим уж точно не грозит, каждая из вас вскоре выйдет замуж. Америка, ты только представь: через некоторое время мы станем бабушками, – шутя обратилась тетя Николетта к маме. Мама громко рассмеялась, поглаживая себя по большому животу.

- Пока я планирую стать матерью в очередной раз. Ты сама могла бы родить, если бы захотела. Не думаю, что Энрике стал бы возражать, – она лучезарно улыбнулась подруге и забавляясь посмотрела на нас.

- Мама! Я вовсе не хочу слышать, как так оказалось, что через два месяца у меня родиться еще один брат.

- Брат? У вас будет сын? – Удивилась мама Хулии, с радостью смотря на свою подругу.

- Да, Максон уговорил меня узнать пол ребенка. Малыш решил разбавить и так большое царство принцесс.

- Как он этого добился?

- У него есть свои методы, – хитро улыбнулась мама, и мне стало дурно. Я даже не стала думать об этих методах. Это же мои родители!

- Мама! Я не хочу этого слышать! – Все вокруг рассмеялись, хотя близнецам и Нику было так же неловко, как и мне.

- Хорошо, милая. Поговорим, когда замуж выйдешь.

- Сомневаюсь, что и тогда буду относится к таким разговорам спокойно.

- А я была бы рада сестре или брату, – отвлеченно заявила Хулия и подмигнула своей матери. Тетя Николетта рассмеялась, а я порадовалась, что разговор с меня перешел на другую тему. Я на короткое мгновение представила, что мои дети будут всего на несколько лет младше моего брата. Забавно, не так ли?

Разговор сначала перешел на моего будущего брата, а затем снова к близнецам, когда к разговору присоединились наши отцы. Я смотрела на дядю Энрике и впервые, казалось, заметила, что он был довольно-таки схож с сыном и дочерью. Сходство усиливали цвет волос и цвет глаз и у всех троих были обезоруживающие улыбки.

- Вот где мои разбойники? – дядя Энрике посмотрел на своих детей и улыбнулся. Никто бы никогда посмел сказать, что он не любит детей своих. Больше всех он любит близнецов (а кто их не любит?), а особенно свою маленькую принцессу. Она могла попросить у него хоть луну, и он бы ей ее подарил. Если у папы дочерей четверо, то у него она одна.

- Папа, мы давно уже выросли, – с улыбкой подметил средний сын короля.

- Да? Я и не заметил, – дядя Энрике, как и его дети, был горазд на шутки и проказы, и возраст ему никогда в этом не мешал. Он любил подшучивать над семьей и друзьями, которых у него было много. Стоит ли удивляться тогда характеру Анхеля?

- Может, ты не заметил, но нам уже девятнадцать.

- А я думал, что вы еще под ногами путаетесь.

- А Луис еще младенец?

- Конечно, – все дружно рассмеялись. Многие завидовали той идиллии, что часто царила в нашем окружении, и если уж на то пошло, я была рада родиться и расти в нем.

- Значит, возможно влюблена? – когда мы оказываемся в центре бального зала, окруженные танцующими, Анхель начинает вести меня в вальсе и наклонившись ближе, чем допускают правила приличия при исполнении этого танца, задает этот вопрос. Мне начинает казаться, что я ощущаю исходящее от него самодовольство. Эти слова я сказала Марту и сомневаюсь, что он их пересказал. Значит Анхель тоже был там, когда я это говорила.

- Возможно, – загадочно улыбаюсь я, не подтверждая и не опровергая его слов. Его правая рука как раз касается моей обнаженной спины и посылает по моему телу электрические импульсы и совсем неважно, что в Зале полно народу, сейчас, находясь в коконе его рук и в плену его синих глаз, мне кажется, что мы с ним совершенно одни. Нас видят наши семьи, послы многих стран и девушки из Отбора Ника, но это ведь неважно, когда эти синие озера смотрят на меня так, словно вокруг больше нет никого, правда ведь?

- Что мне сделать, чтобы это стало реальностью, а не возможностью? – продолжая ухмыляться спрашивает меня Анхель, но по глазам я вижу, что он предельно серьезен.

- Влюбится. Дать понять, что я могу рассчитывать на взаимность, что я для тебя больше, чем просто подруга, -договорив это, я слегка прикусываю губу. Ну почему, когда я просто хочу пофлиртовать с ним, он заставляет меня открыть свою душу и высказать мои надежды, страхи, чаяния? Сам при этом остается закрытой книгой.

- Хочешь узнать, как действуешь на меня, что заставляешь меня чувствовать одной своей улыбкой? – глубина его голоса завораживает и то, как он произносит эти слова… ааа, я готова согласится на что угодно. Ему лучше не знать этого. И все же я хотела получить ответы на вопросы, которые он сам же и озвучил. Чтобы не сказать лишнего, я просто кивнула, – Пошли.

Танец только закончился, и толпа смешался. Кто-то искал себе новую пару, а кто-то возвращался к своей компании, и только мы с Анхелем замерли посреди Зала.

- Нас хватятся. Пойдут пересуды, если мы исчезнем вместе.

- И что? Смелее, маленькая бестия. Все эти люди слишком заняты собой, чтобы следить за нами.

Я не знала, что запланировал Анхель, но без вопросов взялась за протянутую ладонь и последовала за ним. Пока все искали себе новых партнеров и начинали новый круг танца, темноволосый испанец вывел меня к французским окнам, ведущим на один из четырех балконом бального зала.

- Балкон? Анхель, что ты задумал?

- Не волнуйся, маленькая бестия. Нам просто нужно немного уединения, если нас увидят, ты не захочешь принимать все последствия.

- О чем ты? – спросила я, когда он открыл створку и пропустил меня вперед. Воздух был тут прохладным, и нас окутал таинственный полумрак. На Анджелес уже спустилась ночь и если бы не свет из зала, мы бы оказались в темноте.

- Не волнуйся, Бланка, я ничего тебе не сделаю. Ты хотела получить ответы и самое лучшее показать их, а не сказать.

- Но как ты? ... – я не успела договорить, как Анхель обрушил на мои губы свои в немом приказе повиноваться ему. Я бы могла возмутиться и оттолкнуть его, но какой в этом смысл? Я не хотела этого. Мое сердце забилось чаще, разум окутал туман и самостоятельно вряд ли я могла бы стоять. Я подумала, что, наверное, утону в его поцелуе, в том, как его руки бережно и нежно скользят по моей спине, но он прервал поцелуй. Немного отодвинувшись, он взял мою руку и прислонил к своей груди в области сердца.

- Послушай, почувствуй, как подействовал на меня этот поцелуй. Не думай, что ты одна, кого он дурманит, – сердце под моей ладонью билось очень быстро и громко. Оно билось в такт с моим, словно простой поцелуй его взволновал ничуть не меньше, чем меня. Словно для него это было так же впечатляюще и невероятно. Не может быть, я же у него не первая и не знаю последняя ли. Он целовал для меня много гораздо более опытных и красивых девушек, так почему еще его так волнует наш поцелуй?

- Оно бьется слишком быстро. У тебя случайно не тахикардия? – Анхель громко рассмеялся и провел ладонью по моей щеке.

- Нет, малышка. Это все ты. Я не знаю, почему все так происходит, но ты действуешь на меня как дурман. Стоит мне прикоснутся к тебе, и я теряю голову. Называй это как хочешь, но ты мне далеко не безразлична.

Я не знала, что тут можно было бы сказать и ответила ему так, как знала, нам обоим понравится: я потянулась к его губам. В этот раз он был не так осторожен, как всегда. Я выпила достаточно вина, чтобы не беспокоится о том, как оказалась сидящей на каменной перекладине, как руки Анхеля нежно проводили по моей спине, как его тихий шепот у моего уха сообщал о том, насколько сильно ему понравилось мое платье и как оно прекрасно сочетается с моими яркими волосами, а его губы продолжали пробовать на вкус мои. Время от времени он отвлекался от моих губ, чтобы коснутся ими моей скулы, уголка губ, мочки уха, но затем снова возвращался к губам, они словно манили его к себе, а я не могла не радоваться этому.