… Сэр, простите, но я не могу так. Не в мою смену, что называется…
Шаги более тяжелой, чем у Хозяина обуви. Приближаются.
… Хочешь работы лишиться? Я тебя уволю к чертовой матери!..
… Вы потом мне спасибо скажете, сэр. Вы сейчас слишком расстроены, чтобы принимать такие решения. Беру ответственность на себя, если через полчаса вы все еще захотите меня уволить, то это ваше право…
…А ты что, не знаешь, как увольняются в Системе с должностей твоего уровня, мальчик мой?..
Чьи-то руки буквально содрали противогаз с головы почти уже потерявшего сознание Сёрэна, больно зацепили ремнями по ушам, скрытым под латексной маской. Сёрэн отчаянным рывком выдохнул ставшую уже совершенно бесполезной отработанную газовую смесь и судорожными, бешеными сокращениями диафрагмы затягивал порцию свежего воздуха. В глазах потемнело…Ну, то есть, перед глазами и без того стелилась непроглядная темь, но новое ощущение было другое: словно потемнело не от недостатка света, а от того, что не работают нервные клетки в мозгу. «Spread your wings and fly away, fly away, fly away…» – вальсировал все тот же поцарапанный голос в голове, замолкший в последние пару минут, когда Сёрэну стало настолько невыносимо терпеть удушье, что он попытался оторвать от стальной рамы кресла подлокотники, к которым были ремнями намертво притянуты его руки.
– Так, ты зачем его отвязываешь, Лиам? Ты на себя не слишком много вообще берешь? – дежурно поинтересовался Хозяин, безучастно наблюдая, как его помощник освобождает затянутое в латекс домашнее животное. Невидимый глазам Сёрэна человек неловко расстегивал второй ошейник, надетый поверх обязательного, всегда запертого на замок, и с непривычки больно давил при этом на гортань – руки у него, видимо, были очень сильные. Ни отстраниться, ни оттолкнуть своего спасителя прикованный Сёрэн не мог. – Я вообще-то еще не закончил.
– Дайте ему прийти в себя-то хотя бы, господин Бейли. А потом продолжите, если это действительно необходимо, – с осторожным намеком ответил этот с сильными руками… Лиам.
– Господин, простите меня… – зашептал Сёрэн, едва успев немного унять спазматическое заглатывание воздуха, который организм теперь словно боялся отпускать наружу вместе со словами. – Я не хотел испортить экшн… – невидимые руки расстегивали ремни, стянувшие его грудь.
– Рот закрой! – рявкнул в ответ Хозяин. – Изгадил все – будешь наказан.
– Сэр, ну, может, вы его потом…?
– Я тебе сейчас нужен? Я что-то могу для тебя сделать? – ядовито-елейным голосом спросил на это Господин. – Может еще какую-нибудь порцию дерьма надо сожрать серебряной десертной ложкой?
– Нет, сэр, у меня пока все, к моему огромному сожалению, – отвечал голос, в то время как руки, принадлежавшие этому голосу, снимали ремни на предплечьях и запястьях.
– Это что, шутка такая? – еле сдерживаясь зарычал Джек.
– Нет, сэр, у меня больше новостей нет, – исправился Лиам. – Особенно хороших. Очень сожалею, что не могу ничем обрадовать.
– Тогда оставьте меня все в покое уже! Если я напряжение сейчас хоть как-нибудь не сниму, у меня крыша нахрен поедет, неужели это сложно понять? Господи… понесло меня этого крысеныша взять… Пожалел старшего, блядь! Как судьба складывается… Ну что это? Посмотри на эту гусеницу подобострастную. На кой черт мне вот этот пидорасенок в единственном экземпляре? Вечно с гостями, как этот… даже говорить не хочется… Морду накрасит, задницу выставит, как кошара течная…
Сёрэн был настолько оглушен испорченным экшеном и чудесным спасением, что смысл слов хозяина до него практически не доходил. Слова падали и лишь оставляли гематомы на его открывшемся новой реальности мозге. Он запомнил каждую фразу Хозяина, каждую интонацию, каждую букву, которую выговаривал его неуверенно двигавшийся к вечеру язык. Но смысл этих речей начал проникать в сознание Сёрэна только сейчас, когда он сидел за монументальным обеденным столом у господина и госпожи Сорренто. Похолодевшими руками он сжимал чашку и прятал глаза от направленных на него настороженных взглядов этих доброжелательных людей. «Гусеница», «кошара», «крысеныш», еще какое-то непонятное слово… Никогда Хозяин его не обзывал, только Наставник и ассистенты часто говорили гадости. Арен еще. И мелкие тоже, но он сам мог их по-всякому назвать, и на английском, и на тамильском – «воронами помойными», например. А теперь Сёрэн сам – животное, и зарегистрирован, как животное. И еще эти «тридцать два, сэр»… Сёрэн почти догадался, что имел в виду тот Лиам, так и оставшийся бестелесным голосом и бесплотным прикосновением в темноте. Некого больше обзывать…
– Пошел, быстро! – рявкнул голос Господина, обращенный на этот раз к питомцу.
Сёрэн не знал, куда ему метнуться. Если бы маска не закрывала глаза, он мог бы попробовать проследить за взглядом Хозяина, он так часто определял, чего хотят господа. Он специально заучил расположение предметов в комнате, и запомнил, что там стояло разное оборудование. Ничего особенного, с адской космической станцией не сравнить. Два Андреевских креста – вертикальный и наклонный, несколько кресел для разных процедур, чтобы у питомца были разведены ноги, скамейка, чтобы брать прикованного сзади, подвесы, стенд для порки и насильственного возбуждения, кое-какое более мелкое оборудование. Словом, ничего Сёрэну незнакомого. Если бы Сёрэн знал, какое нужно прямо сейчас, он бы нашел и на ощупь. Чего хочет Хозяин? Как наказать? Он хочет его жестко взять? Хозяину нужен его рот или задница? Или нужно выбрать станок, с помощью которого Хозяин сможет делать сразу несколько вещей попеременно? Или одновременно? Кресло с секс-машиной и помпой для члена? Подскажи…чего тебе желается?
– Ты окончательно поглупел? Чего ты мечешься-то, как овца? – злобный окрик. Хозяин решительным шагом удалился вправо.
Сёрэн сразу встрепенулся и почти радостно устремился к стенду для порки, стараясь не спотыкаться о напольные секс-машины. Ведь он видел, что в правом дальнем углу комнаты были сложены рядами на открытых полках приспособления для телесных наказаний. Он всей душой надеялся, что Хозяин решил его просто отодрать за проваленную сессию, потому что был почти уверен, что, в нынешнем состоянии, секс Хозяину тоже испортит, и вот тогда Хозяин его непременно прибьет, раз уж настроился, чтобы «все сдохли». Сёрэн обрадовался тому, что порка снова будет чем-то знакомым, привычным среди мира, который таял и обваливался вокруг него, подобно коллекции ледяных скульптур, вынесенных после праздника в дальний угол сада, чтобы солнце их растопило и обратило в воду… Вода прольется в землю и вырастут новые растения… Может, и Хозяина она умиротворит, и он вспомнит, как успокаивал и приголубливал свое домашнее животное раньше? Как ему напомнить о первой их настоящей сессии, когда Хозяин был необыкновенно мил с провалившимся в какое-то неведомое состояние питомцем? Вспомнит ли он эту первую сессию? Организована первая инициация была впечатляюще, и Сёрэн почти летал над полом, понимая, что все это в его честь, так сказать.
… Крысеныш… гусеница… тридцать два… Не нужен… Прогноз неутешительный…
Сёрэн мечтал, чтобы его выпороли, чтобы было больно и привычно, чтобы можно было забыть все, что он услышал, хотя бы на время, пока задницу, неимоверно раздражающую, как только что выяснилось, Господина, будет жалить девятихвостая плеть-кошка или стек. А потом теплые руки, потом «милая шлюшка»…
Сёрэн взвыл от боли, когда гибкая розга попала ему чуть ниже лопатки. Прожгло аж до самых костей, чуть ли не до сердца, показалось, будто внутри что-то треснуло. Одновременно он почувствовал, что лопнул от удара латекс на спине и разошелся, как масло под горячим ножом. Хозяин жалил его прутом по животу, иногда попадал по груди, пару раз даже врезал между ног, отчего прикованный за руки питомец с шипением и взвизгом закрутился на цепях, пытаясь спрятать свои интимные места. Был бы кэтсьют старой модели – обычный, домашний, – там хотя бы пластиковая молния в промежности чуть-чуть защищает, а тут – все наружу… Искры из глаз сыпались от каждого второго удара и словно наполняли тело ядом. Мелькал перед мысленным взором японский шершень, который укусил Сёрэна однажды в саду на вилле. Откуда рыжее чудовище свалилось к нему на прическу, Сёрэн даже не понял, но пока он в панике пытался сбросить насекомое, шершень воткнул свою тончайшую иглу в голое, разгоряченное борьбой с неравным соперником юношеское плечо. В первое мгновение показалось, что, несмотря на все предупреждения и страшилки, которые про этих зверей рассказывали, ракшасу укус не так уж и страшен. Однако секунд через двадцать Сёрэн уже метался, как угорелая кошка, не зная куда скрыться от невидимого ядоносного монстра, впрыснутого в его правую руку и жегшего тело изнутри. Он даже пробовал кататься по прохладной траве, но это совсем не помогло…
