— Сомневаюсь, что здравомыслящему человеку возможно догадаться, что произошло на самом деле. Только в Ветхом Завете и фанфикшене бывают такие совпадения. Скорее всего, они ищут его изнасилованный труп по промзонам и канализациям. И блат-хаты прочесывают. Честно признаться, сам поражаюсь, как это чудо в перьях не тронули. Может, конечно, скрывает… — прибавил господин Аланд, и лицо его дернулось мгновенной судорогой.

— Ты взгляд-то его видел? — промолвила Лизбет, привычно встречая в упор куда более тяжелый, нехороший взгляд мужа.

— Да, кого этот взгляд остановит… — отмахнулся Йорн. — Это в позднем средневековье были фантазеры, авторы всяких «Зерцал» для женской аудитории, которые на серьезных щах утверждали, что девственница одной своей девственностью способна распугать орды похотливых солдат, пиратов и гастарбайтеров. А коли не распугала, сама, значит, хотела. Мальчик наш натуральный дурачок. Я имею в виду не умственное отставание, конечно, а его крайне… — Йорн запнулся на пару секунд, подбирая слова, — …своеобразную форму социализации. Тот, кому надо, сразу его просечет и ни на какую ракшасову физию не посмотрит.

— Хорошо, что ничего с ним не произошло, — проговорила Лизбет. — Дурачкам везет.

— Так вот почему у меня в жизни все через podex… — бросил Йорн в сторону, делая глубокую затяжку. - Умный слишком.

— Сколько Хорезми запросил?

— Стандартно — четыре косаря за неотложку.

Лизбет поджала губы, и в уголках появились тонкие нитяные морщинки.

— А что делать? — развел Йорн руками. — Вопрос не только о его безопасности. Хорезми хочет еще двадцатку, если настраивать программу под Сёрэна. Естественно, это без транспорта и биоинформационной защиты. Семейный пакет, мать его… — он замолчал и пару минут смотрел на окно, выходящее в сад. Потом заключил, массируя заломивший висок: — Как поступать, я еще не решил. Пока его физиономию база распознает как мою, проблем не должно быть, и вряд ли баг смогут заметить. А вот если в какой-то момент не пройдет коррекция по возрасту, и поступит идентификация только как зверька, тогда могут возникнуть неприятности.

— В нем больше никаких приборов, кроме чипа, не зашито?

— Нет, ни сканер, ни металлоискатель ничего не показали. Никаких «Скорпионов», — отрицательно покачал головой Йорн. — Одни тараканы… — прибавил он без улыбки. Лиз хмыкнула. — Расстроился, кстати, из-за украшений, — произнес Йорн, стряхивая пепел в стеклянную пепельницу. — Я сказал, что отнесу ювелиру — будет ему стипендия на первое время.

— А Сёрэн что? — поинтересовалась Лизбет.

— Догадайся! Он не знал, что такое «стипендия», — процедил Йорн. — Что такое «ювелир», «Шопар» и «рундист» — знал. Одним словом… как ни поверни, я не могу его обратно сдать в магазин.

— Почему ты только о себе одном говоришь? — строго поинтересовалась Лизбет.

— Потому что, я считаю, он — прежде всего моя ответственность, — отрезал Йорн.

— Я не совсем с этим согласна, — отвечала она дипломатично, но жестким тоном. Повторяя позу своего сатаны, Лиз откинулась на спинку стула, сложила тонкие руки на груди. — Но давай уж тогда пересилим себя и произнесем эти слова: у нас в доме будет жить юноша, который является беглым секс-рабом Джека-мать-его-Бейли и твоей генетической репликой.

— Говорить такое несколько преждевременно… — поморщился господин Аланд, покрутил в пальцах чайную ложечку. «Будет жить», «секс-раб» и «генетическая реплика» — он не мог бы сказать в точности, от которого из словосочетаний его воротило в наибольшей степени. Йорн после первой встречи с Сёрэном честно признался самому себе, что чувство неподдельного любопытства и искреннего участия, которое он испытывал к мальчику, парадоксальным образом было окрашено сильной немотивированной агрессией. Как с ней справиться он пока не знал. — Я постараюсь поскорее что-нибудь придумать.

— Квартиру ему будешь отдельную снимать?

— Лиз! Я не могу прямо сейчас ответить на твои вопросы, — огрызнулся Йорн. — Дай мне время хотя бы понять, что это за марсианин… точнее, венерианец, — желчно присовокупил он.

— Извини… Прости, — Лизбет вдруг отставила свою чашку, поднялась и подошла к химере, обняла за плечи.

— Иди ко мне… — хрипло проговорил Йорн, подталкивая супругу сесть к нему на колени. — На сей момент я знаю, чего категорически НЕ могу сделать: проявить равнодушие.

— Да я все понимаю… Я просто не отошла от шока. И к тому же лицо его…

— А ты заметила, что пацана наше сходство совсем не смущает? Я вывожу заключение, что у Джека еще полсотни таких растет на грядке.

— Это жутко… Он, по всей видимости, хороший мальчишка, но от него веет чем-то зловещим.

— Он — такой же ракшас, что и я. Ничего удивительного.

— Нет, Йорн, в том-то вся и загвоздка, что он совсем другой. Мне страшно представить, насколько набекрень у него мозги.

— Мозг — пластичный орган, — возразил Йорн. — Он отнюдь не дурак. А веет от него — давай уж называть вещи своими именами — сексуальным и психологическим абьюзом, издевательствами, планомерным растлением. В голове у него все это потихоньку булькало и подзакипало, иначе он бы не драпанул, как только услышал, что у него не работает чип. А ведь он даже не знал, что такое чип, где он имплантирован, и для чего служит. Он вообще эмфатически ни хрена не знает! — развел Йорн руками с горечью. — Но два плюс два сложил, тем не менее. Надо отдать пацану должное: как его ни убеждали в обратном, он все-таки осознал, что комфортная жизнь секс-болванчика его заебала. Просто он словами пока не в силах выразить внутренние состояния. Укрепляюсь в подозрении, что педагоги, — здесь Йорн изобразил пальцами кавычки, — внедряли принцип «то, что ты не можешь назвать, ты не можешь подумать». Бейливские шарлатаны, видимо, учебник по нейропсихологии рапакса невнимательно читали, да и теорию лингвистической относительности растянули до предела деформации… так же, как задницы этих несчастных.

— Когда я об этом размышляю, мне становится стыдно за человечество, — произнесла Лизбет, рассеянно гладя шрамы на шее Йорна. — Мог бы быть нормальный симпатичный парень…

— Ты только ухо с ним держи востро, — неожиданно ответил господин Аланд.

— Что ты имеешь в виду?

— Все, что угодно. Уже давно доказано, что генетика определяет личность. И одну личность, весьма схожую с господином Сёрэном, я знаю в интимных подробностях. Над мальчиком не один год аккуратно измывались физически и морально. Я бы не советовал расслабляться.

Из гостиной донесся осторожный шорох, потом сдерживаемый кашель. Йорн с джокондовской еле заметной улыбкой проследил, как за бурлящей полупрозрачной перегородкой проточного аквариума мелькнула тень, и существо с бесшумностью хищника, словно летучая мышь, прошмыгнуло мимо в ванную. Мальчик с почти патологической педантичностью заботился о гигиене и, самоочевидно, очень боялся появляться перед господами, не будучи идеально вычищенным, отстиранным, выглаженным и уложенным волосок к волоску. Первое, что Сёрэн попытался сделать после нескольких дней сильнейшей лихорадки с эпизодами бреда — это заползти на карачках в душ. А позже для него оказалось самой настоящей апорией Зенона предложение надеть одни джинсы два дня подряд, не стирая. А уж как он заплетал волосы в скандинавскую косу без помощи зеркала!

— М-да… — протянул Йорн многозначительно, и Лизбет сразу поняла всю бездонную глубину его «м-да».

— Это было бы смешно, если бы парня не били за не почищенные после обеда зубы, — сказала Лиз.

— Драли пацана немилосердно, видно по поведению, — кивнул Йорн, снова сделал затяжку и посмотрел, прищурившись, на тонкую нитку паутины, прилепившуюся к выбеленному потолку. Паутинка колыхалась в такт нитке дыма, тянувшейся от его сигареты. — Он непрерывно отслеживает каждый жест и всякое мимическое движение. Знаем, плавали… Слушай, может, рыбок опять запустить? — он неожиданно переменил тему и глянул, как бы примериваясь, на аквариум. — Или рачков. Красных этих…генно-модифицированных, которые светятся впотьмах. Как их?