…Ей снилась Река. Вечная река. Река была здесь, когда Сандра еще не появилась на свет, и пребудет здесь после того, как Сандра умрет. В реке струят свои воды, не перемешиваясь, два потока. Два течения: с живой водой и с мертвой водой. На левой, живой, стороне всегда светит солнце и яркие блики играют на волнах, закручивающихся в маленькие веселые водоворотики. В воде плещутся мелкие рыбешки, в прибрежной осоке верещат жирные лягушки, на коричневых свечках камышей качаются лупоглазые стрекозы, сверкая бриллиантовыми крыльями. Дальше тянутся сочные луга, где мирно пасутся пятнистые коровы, скачут зайцы и роют норы полевые мыши.

На мертвой же стороне вода почти стоячая, непрозрачная, как темное стекло, – только внимательно приглядевшись, можно заметить ее движение. По берегу тянутся кустарники, похожие на выбеленные временем скелеты, они простирают свои иссохшие, покрытые колючками руки почти до середины потока, а дальше начинаются бурелом и сумрачная чаща Сухого леса. Там растут ядовитые желтые грибы и шастает всякая нечисть: бесы, лярвы и упыри, можно наткнуться и на тоскливую тень покойника, умершего не своей смертью. Все они стремятся на живой берег, чтобы припасть к живой жизни. Сандра не раз бывала в этом лесу во снах, иногда с мужем, но они никогда не забредали далеко, потому что даже представить страшно, что там водится в глубине, в Черной чащобе. Все обитатели правого берега рвутся на свет – на левый берег, к живому человеческому теплу, но не всем удается…

Выше по течению берега́ соединяет ветхий деревянный мост, по которому переходят с левого на правый души усопших, еще не научившиеся воспарять. Некоторые идут сами – совсем как люди. Других, которые не держатся на ногах, пригоняют погонщики душ. Подогнав души к мосту, погонщики разворачиваются и уходят – и души падают как подкошенные. Похожий на деревенского мужичка местный Харон в телогрейке и сбитой на правое ухо ушанке, матерясь, грузит души в свою плоскодонку, к которой приделаны деревянные же колесики, и тащит на веревке через мост, иногда по двое-трое. Попав на мертвую сторону, души неожиданно «оживают» и воспаряют, резво устремляясь в сторону зарослей, всегда в одном и том же направлении. Сандре всегда было интересно, куда они так спешат, но выяснить не хватало духу. Как-то раз на прогалине между деревьев ей встретились мавки, водившие хороводы. Кожа их была бледна до прозрачности, и сквозь нее виднелись небьющиеся сердца. Зеленые волосы волнами струились до колен. Была лунная ночь, и Сандра заметила, что мавки не отбрасывают тени. Движения их замедленные и синхронные, словно мавками движет единая воля. Мавки злые и мстительные: будешь тут мстительной, если тебя в младенчестве задушила родная мать… Сандру мавки словно и не заметили, глядели как сквозь нее, а вот мужа ее попытались схватить и утащить, но, поскольку двигались они медленно, словно во сне, удалось унести ноги.

Сандра помнит, что, если свернуть по тропе направо, попадешь аккурат в деревеньку, где стоит их дача, – но не в ту, что в настоящей жизни, а в ту, что Сандра часто видит во сне: все дома там стоят без окон, без дверей и бревна покрыты зеленым мхом. Через деревню ездит автобус, совсем старый и ржавый, и Сандра знает, что лучше в него не садиться, потому что он привезет ее в Никуда. У автобуса есть начало маршрута, но нет конца. В деревне к ним с мужем часто приходит отец, а вот мама прячется всякий раз, хотя Сандра кожей чувствует ее присутствие. Видимо, продолжает дуться на Сандру. Не успела Сандра с ней помириться и попросить прощения, когда она умирала…

Но вообще-то ни в лес, ни в деревню лучше не заходить, спокойнее оставаться на берегу, раз уж занесло сюда во сне: тут хотя бы можно понять, кто стоит у тебя за спиной.

Иногда Сандру посещает странная мысль. Кто сказал, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку? Запросто можно – просто нужно точно знать, в каком месте входить. Если тебе нужно в прошлое, бери вверх по течению. Если в будущее – входи ниже. Можно все рассчитать с точностью до минуты. Вода стекает с верховьев к устью с заданной скоростью, 365 дней в году, в високосном – чуть медленней. До устья лучше не доплывать, даже во снах: там клубится вечный туман и сходятся вместе оба потока. Там край ойкумены. Что тебя ждет, одному Богу известно – или Тому, кого вслух лучше не поминать.

Правда, потоки смешиваются еще в одном месте – под деревянным мостом, где командует бородатый Харон в ушанке. Потому-то он и таскает свою плоскодонку на колесиках по мосту, а не перевозит души усопших, как положено, по воде… Гиблое место, сплошные водовороты, зовется Водой забвения.

Страшно на правом берегу, но, по правде сказать, и левый берег немногим лучше, только кажется мирным и безопасным. Здесь есть свои потайные ловушки: черные затоки и заболоченные участки, где можно запросто провалиться в трясину, или невинные на первый взгляд мелкие торфяные озерца, где растет сфагнум, – в той воде трупы не разлагаются годами, постепенно превращаясь в подобие мумий. Над поверхностью вьются зловещие черные бабочки. Пролетая над одним из таких озер, Сандра видела лица утопленников, белые их глаза с тоской следили за ней, руки тянулись в безмолвной мольбе. Однажды среди одинаковых белых лиц ей почудилось лицо мужа… Все остальные просто безмолвно тянули к ней руки, а этот махал так, будто просил о помощи. Но милосердие не посетило Сандру. Стоит подать мизинец – и окажешься там же, в торфяном озерце. «Сгинь, нечисть!» – перекрестилась она, и труп тотчас же погрузился на дно. Потом ее мучила совесть, но нельзя помогать духам мертвым, тем более вытаскивать их в мир живых…

Все это Сандра видела у Реки. А еще перед рекой лежит Город, где живут неупокоенные тени – тени умерших или просто ушедших в прошлое. Есть там и призраки, привидения, да много кто еще. На первый взгляд город как город: с людьми, домами, магазинами и машинами… в окнах теплятся огоньки, слышатся звуки жизни – но только жизни там нет, это Мертвый город. Туда Сандра пока не ходила, не нарушала незримый запрет… Туда ей путь заказан. Хотя так и тянет посмотреть.

…Солнечный квадратик переместился. Луч, проникавший сквозь прорезь в шторе, лег на лицо Сандры. Она недовольно зажмурилась и открыла глаза. Тьфу, опять двадцать пять. Страна мертвых… Сандра бросила взгляд на часы – пять утра. Надо вставать, самое время, если она действительно хочет осуществить задуманное. Вечером, точней, уже почти ночью, она говорила с мужем по телефону, и было ясно, что он не один. Чересчур ласков, чересчур заботлив. А значит, лжет. Сандра всегда знала: сейчас он будет ей врать – она определяла это уже по звуку звонка телефона. Ну а понять по голосу – вообще пара пустяков. Вчерашний его звонок был явно проверочным: не собирается ли она на выходные домой. Сандра сказала, что нет, она здесь, у родителей, с дочкой, – и он поверил. А это значит, он и сегодня утром будет по-прежнему не один. И Сандра наконец убедится, что не страдает маниакальным психозом и подозрительностью, от которой в голове мутится, а и в самом деле обманутая жена, которая все узнаёт последней. И что муж давно и ловко водит ее за нос. Нет, она не будет закатывать сцен и скандалов, зачем скандалы? Просто нужно увидеть и убедиться, чтобы потом не жалеть ни о чем.

Сандра быстро оделась и написала записку родителям, но будить их не стала. Вчера отец опять устроил безобразную сцену из-за того, что она опоздала на тридцать минут. Так было со времен школы: родители дожидались ее, каждый на своей отдельной кровати, с полной иллюминацией по всей квартире, чтобы обвинить во всех смертных грехах. Это было смешно и глупо еще тогда, в школьные годы, а сейчас – особенно, когда Сандра замужем и у нее ребенок. Да… но замужем ли она, вот в чем вопрос. Ну ничего. Сегодня она это выяснит.