- Джимми, - спросил Владимир, - а что вы думаете о китайских реформах? Ведь успехи у Китая внушительные. Вас это не воодушевляет?

  - Нет, не особенно. Понимаете, у них всё слишком по-китайски, - коротко рассмеялся Филдс. - И потом, их переустройство затронуло не все сферы. Они так и не сменили свои идеологические ориентиры.

  - Ну и что? По-моему, социализм не так уж и плох.

  - Владимир, - американец подался вперёд, - пока Китай остаётся приверженцем коммунистического учения, противостояние не исчезнет.

  - У государств с амбициями всегда найдётся повод для разногласий, - возразил Некрасов.

  - Это правда, - сказал Джеймс. - Но почему вы уверены, что социализм неплох?

  - Почему? Да потому, что социализм - это не просто альтернативная система, а попытка идеалистов создать общество, в котором основа человеческих отношений - бескорыстие. В таком обществе естественны и органичны порядочность, прямодушие, доброта, то есть всё то, что мешает преуспеть при капитализме. И практика показала, что у нас кое-какие успехи уже были. Если же порой нас и одолевала корысть, то мы стыдились этого и стремились пересилить свою слабость. И в том, что алчность не может быть нормой человеческого существования, идеалисты, безусловно, правы. В этом отношении данные системы полярны друг другу. Я думаю, что пройдёт несколько поколений, и люди вернутся к ценностям социализма. Иначе капитализм рано или поздно уничтожит планету.

  - Любая попытка создать совершенного человека обречена на провал, - с горячностью заметил Семён Викторович. - Нельзя идти против натуры человеческой.

  - Можно и нужно! - решительно возразил ему Некрасов. - Подавить в человеке низость и жадность - задача ещё сложней, чем вырастить демократию. Потому что в основе большинства процессов, происходящих в обществе, лежат деньги. А деньги питают жадность.

  - От стремления удовлетворить свои желания избавиться невозможно, - продолжал упорствовать Мохов-старший.

  - Не уверен, - задумчиво проговорил Владимир. - И, согласитесь, научить человека жить заботой о других - всё равно, что научить его летать. А возвести в абсолют его эгоизм, дать волю его алчности и амбициям - значит оставить его барахтаться в грязи. А для человека это позорно.

  Джеймс, выдержав паузу, с запинкой спросил:

  - И всё-таки мне странно и не понятно, почему вы, Владимир, сегодня, зная всю правду о гибельном пути, которым прошла Россия, остаётесь в уверенности, что социализм не так уж и плох.

  Взгляды всех присутствующих скрестились на Владимире.

  - Да потому, что его цель - мечта по совершенному обществу и человеку, - ответил он. - И пусть она недостижима. Но движение к такой цели гораздо достойней, чем бег наперегонки к вожѓделенному корыту. А мне претит животное благополучие. Поэтому я и считаю социализм перспективней, гуманней и духовней.

  - Духовней?! - так и подскочил Семён Викторович. Краска бросилась в его лицо, глаза округлились. - Меня, уважаемый, удивляет ваша зашоренность. Общество, позволившее уничтожение своих граждан, ничуть не духовней дикарей, приносящих в жертву своих соплеменников. Оно десятилетиями бросало на жертвенный камень своих самых лучших людей - учёных, инженеров, писателей, военачальников, крестьян. Что вы на это скажете?

  - Репрессии вовсе не атрибут социализма, а его болезнь. Суть же этого строя - в идее справедливости для всех. И она замечательна. Но вот методы её реализации, к сожалению, не оправдали себя. Они её и погубили. А впрочем, у каждого общества свои ошибки и свои пороки.

  - Лихо! Так вы, что ж, предлагаете простить преступления Советов?

  - Важно правильно оценить их и не забыть этого. Кстати, в истории США подлости и преступлений уж никак не меньше. Вспомните хотя бы миллионы коренных жителей страны, индейцев. Где они сейчас? Последние из них умирают за колючей проволокой. И это в самой демократической стране! Из демократии там сделали идола, силой тащат к нему всех на поклон, а сами-то давно уже в него не верят. А сколько раз США вмешивались во внутренние дела других стран? - Сотни. Это демократия по-американски? Джимми, разве она не аморальна?

  Американец взъерошил волосы.

  - Да, в нашей истории были и есть позорные факты. Не всё я одобряю. Но, должен сказать, я всё же люблю Америку.

  - Родину любить - это нормально, - успокаиваясь, откинулся на спинку кресла Владимир.

  - А мне любить свою не за что! - с вызовом сказал Семён Викторович. - Она мне ничего не дала. Я проработал на неё всю жизнь и остался нищим. За что мне любить её?

  - Вы извините, конечно, - сказал Владимир, - но любовь по расчёту никогда не оправдывает надежд. В моей детской жизни было не всё благополучно, да и сейчас, как видите. Но я горд тем, что родился в России и что служил ей. Где ещё! есть такой великодушный народ, гостеприимство, добросердечность... А раздолье? А поэзия, песни? Кто не замечает всего этого... в общем, мне жаль его. Моя родина мне понятна во всём, даже в жестоѓкости.

  - А много ли, друг мой, вы знаете о природе жестокости? - спросил Семён Викторович. - До вас мы с Джеймсом рассуждали о причинах терроризма. Что вы думаете о них?

  - Да тут всё на поверхности, - пожал плечами Некрасов, - жажда власти, всё та же избитая жадность и неприятие чужеродного образа жизни: как светского, так и духовного.

  - Вот, о последнем факторе мы как-то и не вспомнили, - сказал Джеймс. - Поясните, что вы имеете ввиду?

  Владимир задумчиво потёр переносицу и проговорил:

  - В общем, известно, что свою религиозную жизнь каждый народ организует по-своему. Одни благочестивы только в храме, а вне его живут, как хотят. Это удобно. У вторых вера более глубокая: они стремятся соблюдать заповеди и посты. У третьих и вовсе фанатичная: весь их жизненный уклад подчинён вере.

  Я разделяю мнение, что если Бог есть, то он один на всех, а религии - всего лишь тропинки, ведущие к нему. И не так уж важно, кто по какому пути идёт. Но верующие примириться с такой мыслью не могут. Большинство из них насмерть сжилось со своей верой, и покушение на неё воспринимает чрезвычайно остро. Потому что она - одно из немногих достояний любого народа, пусть даже самого нищего, самого малого.