- Бабушка... я хочу выйти за него замуж. Что ты на это скажешь?

  Лицо старушки осветилось улыбкой. Она подошла к Зое, непослушной рукой погладила её волосы.

  - Ну и умница. Надумала-таки. Знаю-знаю, нелегко тебе это далось. Но я одобряю. И где же ты жить с ним собираешься? - дрогнул её голос.

  - Здесь, - ответила Зоя, - вместе с тобой.

  Бабушка всхлипнула и судорожно обняла её.

  - Спасибо, спасибо, внученька. Слава Богу!

  - Бабушка, только Володе пока ни слова.

  - Ну, конечно, милая, конечно.

  Пошёл третий час. Зоя заканчивала варить уху, когда у двери летней кухни раздался голос Владимира.

  - Зоя!

  Она выглянула из дверного проёма. Одежда, голова и коляска Володи были припудрены белой пылью, а в руках он держал увесистую, безукоризненно отшлифованную ложку грушевидной формы. Девушка вышла к нему.

  - Это для бабушки. Из липы, - пояснил он. - Спешил закончить.

  Зоя взяла ложку в руки. Её ручка была достаточно удобной и длинной, с вырезанным на ней орнаментом и отверстием для гвоздя.

  - Здорово сработано, Володя. Молодец.

  - Но работа не закончена: осталась ещё одна операция. Я бы тебя не беспокоил, однако порожек здесь крутоват. Ты мне поможешь?

  - Что за вопрос? Конечно.

  - Тогда разогрей, пожалуйста, немного растительного масла и обработай им её. Смачивай ложку до тех пор, пока не появится у неё золотистый оттенок. Только не обожгись.

  - Всё понятно.

  Через две минуты, держа липовую ложку за самый кончик черенка, Зоя аккуратно поливала её из столовой ложки горячим маслом. Оно пенилось, шипело и сбегало на сковородку. Обдав черенок, Зоя поинтересовалась:

  - Ну, как, годится? - показала она ложку.

  - Подходяще, - сказал Владимир. - Пусть пока на тарелочке посохнет.

  Вскоре все сели обедать. Уха получилась наваристой, душистой. Владимир подмигнул девушке.

  - Зоя, принеси, пожалуйста...

  Она принесла ложку и подала бабушке. Та осторожно взяла её и с удивлением стала рассматривать.

  - Что за чудо такое? Вся гладенькая. А пахнет-то как! Откуда она?

  - Ещё вчера была липовым поленцем, - пояснил Некрасов, - в сарае нашёл. Думаю, хватит ему валяться, пусть вам послужит. Теперь как станете варенье мешать, так и меня вспомните.

  Бабушка с восхищением ощупывала пальцами резьбу, гладила по отшлифованной поверхности ложки, словом, радовалась подарку, как дитя.

  - Такого красивого черпачка я ещё и в руках не держала. Спасибо тебе, внучек. Значит, это из липки, - понюхала она ложку. - Ну-ну.

  Молодые люди улыбались и были довольны ничуть не меньше, чем бабушка.

  Глава 15. ВТОРОЙ ШАНС

  День прошёл в хлопотах. Уже в сумерках Зоя с Владимиром выбрались во двор. Западный небосклон был ещё светел - цвета морской волны с розовыми наплывами, а восток уже затянуло черным бархатом, и на нём чистым светом сочились тяжёлые жёлтые звезды. Тёплый ветерок, пропахший ароматом цветов и скошенного сена, лениво шевелил пряди волос.

  Владимир и Зоя снова остановились у куста розы.

  - Володя, ты можешь рассказать мне, как познакомился с Верочкой? - спросила Зоя.

  - Да так же, как и с тобой - случайно. Когда люди нужны друг другу - судьба их сводит; нужда пропадает - разъединяет. Кто или что нами руководит, не знаю.

  - А Степан сказал...

  - Ах, вот в чём дело. Степа всё-таки проболтался.

  - Он только мне, как сестре, по секрету. Ты же помнишь...

  - Помню.

  - Или ты не хочешь говорить об этом?

  - Да, в общем-то, нет здесь никакой тайны. Если тебя, конечно, это интересует... отчего не рассказать. Только сходи за скамеечкой.

  Зоя вынесла из дома скамейку, поставила её к забору и, удобно расположившись на ней, сказала Владимиру:

  - Я готова.

  Он, словно вдруг озябнув, поёжился.

  - Ну, так вот. В тот день у меня было самое что ни на есть прескверное настроение. То, чем я стал, вылилось в какую-то смутную ярость, которая искала выхода. Тогда я и отправился на лодочную станцию. Решил: выйду в море и не вернусь... - Владимир взглянул на Зою и добавил: - пока вся дурь из головы не выветрится.

  Инструктор - свой парень. С тех пор, как мы вместе с ним оборудовали вёсельную лодку для меня, мы подружились. Однако в этот раз на море штормило, и он не хотел рисковать своим местом. Но я был упрям, как осёл, и начал орать на него. Он тоже вышел из себя. Тыкал мне в нос лист бумаги, и костяшками пальцев вколачивал в мой лоб каждое своё слово: 'Вот этой самой инструкцией при шторме мне категорически запрещено выдавать кому бы то ни было все виды плавательных средств'.

  А я ему: 'Не трать силы, хорошая наковальня молота не боится'. В конце концов, он уступил мне. Мы договорились, что в случае чего, я самовольно взял лодку во время обеденного перерыва, о чём и написал в записке. Лодку он выдал, бросил в неё спасательный круг, помог мне забраться, пристегнуться; сделал необходимые наставления, всё закрыл и ушёл. А я стал выгребать в море.