'Боже мой, - прошептала Зоя. - Что же мне со всем этим делать?'

  Подготовив всё необходимое для ухи, Зоя снова вышла к Владимиру. Они порыбачили ещё немного. А когда клёв прекратился, Володя смотал снасть, сложил удочку и выбрался на дорогу. И тут прямо перед ними останавливается проезжающий мимо 'Москвич'. Из него вылезает священник, невысокий, бородатый, в тёмной приталенной рясе, и широкими шагами топает прямо к ним. Подходит и, улыбаясь откуда-то знакомой улыбкой, протягивает к Зое свои руки, берет её скулы в тёплые ладони...

  - Ну, здравствуй, лягушонок.

  И чмокает её в лоб. Рот у Владимира по-детски приоткрылся.

  - Батюшка?.. - едва справляясь с изумленьем, Зоя вглядывается в лицо своего школьного друга.

  Геляев улыбается ещё шире.

  И она, как привычный отзыв на пароль, нерешительно шепчет ему:

  - Привет... мандаринчик, - и целует его в щёку.

  - Здравствуйте, сын мой, - священник подаёт руку Некрасову.

  - Здравствуйте, батюшка, - в некотором замешательстве отвечает тот.

  - Будем знакомы: Анатолий - друг детства этой очаровательной дамы. Все школьные годы мы опекали друг друга, как брат и сестра.

  - Владимир, - коротко представился Некрасов.

  - Вы не удивляйтесь нашему столь экзотичному приветствию. Как-то лет двадцать тому назад наша молоденькая учительница, Любовь Николаевна, спросила нас: какими сказочными героями нам хотелось бы побыть в течение одного дня. Мы с Зоей без особых претензий заявили, что она хотела бы побыть лягушкой-путешественницей, чтоб увидеть хоть что-нибудь новенькое, а я - китайским мандарином, мудрым и молчаливым.

  - Какими же мы тогда были наивными, простодушными, - вспомнила Зоя.

  - Да-да, - улыбнулся Геляев. - И всё же в какой-то степени мы осуществили свои намерения. К слову сказать, большая часть ребячьих кличек появилась у нас именно после того урока. Не так ли, Зоя?

  - Да, Толя, всё так и было. Если бы ты знал, как я рада тебя видеть!

  - Не сомневайся, знаю. Ведь я рад не меньше тебя. Как-никак с выпускного вечера не виделись. Мы с тобой так хорошо дружили, что даже странно, почему не наладили хоть какую-то переписку? Чем это объяснить?

  - Я думаю, мы с самого раннего детства привыкли смотреть друг на друга глазами близких людей, почти родственников. И наше общение, взаимопомощь были настолько естественными, что мы не отдавали себе отчёта, насколько дороги друг другу.

  - Пожалуй, - согласился батюшка. - Но и ещё моя ранняя женитьба сыграла свою роль. Она решительно пресекла все наши возможные отношения.

  - Да. Так оно и есть, - заключила Зоя. - Но это всё в прошлом. А что будет завтра - всё в наших руках.

  - В руках Господа, - уточнил Анатолий.

  - Толя, ты зайдёшь к нам? Мне бы очень хотелось поговорить с тобой.

  - Зоечка, сейчас никак не могу, меня ждут на складе. Нужно кое-какие материалы получить для ремонта церкви. А вот через часик заеду. Обязательно.

  - Ну, хорошо, ждём, - обрадовалась Зоя.

  - Не прощаюсь, - махнул рукой Анатолий, прыгнул в автомобиль и уехал.

  - Любопытный характер, - задумчиво произнёс Владимир. - Ещё, по сути, ни о чём не говорили, а уже располагает к общению.

  - Он с детства такой, - заметила Зоя. - С ним всегда и всем хотелось дружить.

  Бабушка, узнав об ожидаемом госте, разволновалась. 'Отец Анатолий приедет ко мне чай пить, а у меня и вареньица-то нет. Вот незадача'. Её было просто не узнать: она словно внезапно помолодела. И пока не приехал Анатолий, всё суетилась: что-то вытирала, поправляла и перекладывала с места на место.

  Батюшку встретили во дворе.

  - Всё, располагайте мной. Да, забыл спросить: вы надолго приехали?

  - Мы проездом, - виновато сказала Зоя. - Я созвонилась с Дашей, а она сказала, что бабушка морит себя голодом, вот по пути мы и заехали проведать её. Не завтра, так послезавтра уезжать надо. Только она так плоха, не знаю, что и делать.

  - Печально всё это, - погрустнел батюшка. - А я, признаться, надеялся насладиться общением с вами. Ах, как бы мы славно задружили! Ан не судьба.

  - Толя, и мне жаль, честное слово. Но хватит о грустном. Расскажи лучше, как ты стал священником? Увидела тебя - глазам не поверила. Ведь ты был, как я слышала, преуспевающим журналистом. И вдруг... Что тебя подвигло на это?

  Отец Анатолий, приподнимая пальцами свои длинные темно-русые пряди, задумчиво сгрёб их на затылке. Медленно возвращая руку назад, он смешивал их с волосами своей густой округлой бороды.

  - Все та же жажда постижения сути бытия. Видишь ли, журналистика - азартная сфера деятельности. Тебе до всего и до всех есть дело, ты стремишься влезть в личину то одного, то другого. Что он, кто, откуда у него всё? Вначале мне казалось: окунаясь в самую гущу событий, я полнее познаю мир. Но однажды это ощущение исчезло. И чем глубже я проникал в психологию общества, особенно политической элиты, тем большее разочарование постигало меня.

  Лицемерие, алчность политиков, сатанинский энтузиазм, с которым они глумились над всем, что ещё недавно было свято для страны, опошление всего без разбора обескураживали. Они все, каждый на свой лад, стали переписывать историю России, лишая её заслуженной славы. Помню, ещё подумал: сколько же иуд в моём несчастном Отечестве!

  Вот тогда-то меня и потянуло в христианство. Библию заново не переписывают и не выбрасывают из неё имён. Всё остаётся, как было.