- Светочка, прости...

  И тут руку протянул Владимир.

  - Вот чёртов рефлекс, сама потянулась, - оправдываясь, смущённо пробормотал он. - Позвольте. Вот не думал, что когда-нибудь ещё возьму её в руки.

  Некрасов принял гитару, осмотрел её, подушечками пальцев легонько постучал по корпусу и удовлетворённо кивнул. Устраиваясь, чтоб инструмент не упирался в подлокотник, Владимир развернулся влево и взял несколько аккордов. Гитара была расстроена.

  Минуты три он крутил колки: то в одну сторону, то в другую, натягивая и ослабляя струны, - и вскоре зазвучали чистые и стройные созвучия.

  - Кажется, готово, - произнёс Некрасов.

  Он взял аккорд и, как бы приглашая остальных, негромко запел:

  'Светит незнакомая звезда...' Это под Зоин голос. И уже на второй строке она подхватила песню. Потом вторую, третью. Так одну за другой они спели ещё с десяток хороших добрых песен. И вдруг Зоя заметила, что поют только они с Некрасовым, а семейство Даниловых, обняв друг друга, слушает их. Потом Владимир исполнил свой романс на стихи Бунина 'Только камни, пески...' Хорошо получилось. И вот он запел песню, слов которой Зоя не помнила - 'У беды глаза зелёные...' Он пел её так, будто рассказывал им о своей неудавшейся судьбе, и некоторые слова отдавали такой горечью, такой болью, что подступали слёзы. Но вот песня закончилась, и Владимир протянул гитару девочке.

  - Спасибо. Гитара хоть и старенькая, но очень удачная.

  Несколько мгновений было тихо.

  - У нас в доме давно не было такого замечательного вечера, - с подкупающей искренностью призналась Люба.

  Гости, в свою очередь, поблагодарив хозяев за щедрое застолье и тёплый приём, выбрались во двор, а потом и на улицу. Сергей вынес сумку, наполненную продуктами.

  - Здесь кое-что бабушке, да и вам в дорогу.

  Солнце, словно оранжевый мяч, пересёкший линию горизонта, скатывалось в короткую ночь. Даниловы пошли проводить гостей. Люба придержала подругу за локоть, и когда они поотстали от мужчин, виновато спросила её:

  - Зоя, ты меня, конечно, прости, но неужели ты ещё не почувствовала, что вы просто созданы друг для друга?

  Та умоляюще взглянула на подругу, но Люба продолжала:

  - Скажи честно, если бы вы встретились лет пять назад, ты бы вышла за него?

  - Думаю, да.

  - А если бы позже с ним случилось то, что случилось, ты бы бросила его?

  - Ты что, Любка, в своём уме?

  - А почему же тогда ты уходишь от него сейчас?

  При всей нелепости вопроса Зоя не знала, что и ответить.

  - Зойка, милая моя, оставайтесь здесь. Мы будем дружить, как и раньше; поможем огород вам посадить, дом отремонтировать.

  - Ладно, Любаша, извини, - отстранилась Зоя. - У меня сейчас и так голова идёт кру́гом. Спасибо тебе за всё, и за совет тоже.

  Даниловы остановились, распрощались и ушли.

  - О чём это вы говорили с Сергеем? - спросила Зоя.

  - Я попросил его, чтобы он бабушке пару тонн угля привёз. И на следующий год тоже, если будет необходимость.

  Они замолчали. Ей вспомнились спетые им слова: 'И нельзя мне даже облаком плыть по небу над тобой...' И вдруг подумалось: не о себе ли он пел?

  - Володя, а почему ты не говорил, что на гитаре играешь? - спросила Зоя.

  - Я был уверен, что уже не захочу играть, - ответил Некрасов. И добавил: - И всё же... зря ты взяла меня к Даниловым.

  - Почему?

  - Потому, что это взаимное узнавание только осложняет жизнь. Так недолго и равновесие потерять.

  Зоя вздохнула, он, конечно, прав. Ну, вот и калитка. Добрались.

  Владимир, несмотря на вечер, переоделся и забрался в свой сарай что-то доделывать. А Зоя, пока кормила бабушку, делилась с ней впечатлениями о встрече. Потом взяла принесённые продукты и начала укладывать их в холодильник и, как со всеми случается, стала вспоминать самые интересные моменты этого яркого, как праздник, вечера.

  И вдруг слышит: кто-то возится со щеколдой на калитке. Выходит на порог, и в сгущающихся сумерках с трудом узнаёт Фёдора Журавлёва.

  - Это ещё что за новости?! - возмутилась Зоя. - Тебя сюда кто-нибудь приглашал?

  Калитка распахнулась, чуть покачиваясь, во двор вошёл Фёдор.

  - Не шуми! - 'хлопнул' он ладонью по воздуху, как по воде. - Я, может, извиняться пришёл.

  - Извиняться надо на трезвую голову. Стой где стоишь! - прикрикнула она.

  Он остановился.

  - Ты знаешь, Зойка, я дома поскандалил. Хочу у тебя на квартире пожить. Не бойсь, не обижу.

  - Я чуда не заказывала. Так что иди к своей сестре и удивляй. И свободного места для ночлега у нас нет.

  - А мне много места и не надо. Ты там, в калидоре какую-нибудь пальтушку мне брось на пол и хватит.

  Его настырность начинала злить Зою.

  - Для особо сообразительных повторяю: на постой мы никого не пускаем. Коридоры у нас не для ночлега. И для чужих людей места у нас нет.