- Да. Любопытная история, - сказала Зоя. - Он не рассказывал об этом.

  - Ещё расскажет. Только вы уж не подавайте виду, что в курсе дела. Не зря я вам сболтнул?

  - Нет-нет, не беспокойтесь. И спасибо за доверие.

  - Кстати, теперь уж по секрету от него, - у меня на посту всегда есть фотоаппарат: подрабатываю немножко. Так вот, в тот день, когда они причаливали, я увидел в лодке надувной матрац и, сообразив, что это неспроста, сфотографировал их. Так что у меня есть документальное подтверждение этого факта. Когда он уедет, я напишу заметку в нашу газету. А передам её его знакомой, Марье Ивановне.

  - Хорошая новость. Володя умеет находить себе друзей. Спасибо.

  - А вот и он сам на подходе, - инструктор указал на лодку, огибающую мысок на входе в заливчик. Косые лучи солнца то и дело соскальзывали с налитых силой рельефных мышц гребца, поглядывающего через правое плечо на кромку берега. Зауженная и укороченная спинка стульчика не скрывала крепкого, затянутого в оранжевый пояс смуглого торса гребца. Володя согнулся вправо, достал из-под скамьи бухточку верёвки. Мощный гребок, и лодка у самого причала наползла на берег.

  - Стёпа, принимай швартовый!

  Тётя Маша перебирала козий пух. Известие о завтрашнем отъезде Зои и Владимира застало её врасплох. Оно весьма огорчило её. Но хозяйка тут же всё убрала и немедленно принялась за стряпню. К вечеру запах сдобы витал и на кухне, и в доме. Как ни отказывалась Зоя, но стараниями тёти Маши огромный пакет был доверху наполнен фруктами и выпечкой. А потом Мария Ивановна и её гостья допоздна пили чай и разговаривали.

  Ночью Зою одолевали впечатления прожитого дня. Мысль о том, что она может опоздать к бабушке, с постоянством почтового голубя возвращалась к ней и возвращалась. 'Нет. Этому не бывать, - решила она. - У меня в запасе как-никак целая неделя, так что еду в Ольховку. А там уж - по обстоятельствам'.

  Тётя Маша, провожая их, напомнила ей: 'Не забывай, что здесь тебя ждёт письмо'.

  Глава 9. В ОЛЬХОВКЕ

  Володя, узнав, что они заедут в Ольховку, радовался как дисциплинированный ребёнок. Сердце Зои тоже сладостно щемило: ведь у бабушки она не была целых семь лет.

  Её посёлок расположен в тридцати пяти километрах от райцентра, где остановился поезд. Дорога туда не асфальтирована, и автобусное сообщение по многим причинам нерегулярное. Поэтому она сразу после выгрузки пошла искать попутку. И, к счастью, тут же нашла её. Водитель ЗИЛа, только что посадивший свою семью на поезд, ехал в нужном им направлении и согласился подвезти. Радовало ещё и то, что не встретилось ни одного человека, кто бы им отказал в помощи.

  К бабушкиному дому они добрались около пяти вечера. Выгрузившись и попрощавшись с водителем, остались у калитки одни.

  Владимир с жадным любопытством осмотрелся.

  - Уютное местечко.

  Место было действительно завидное: окраина посёлка, но не дальняя, занятая под сады и огороды, а лицевая. Дома, стоящие по одну сторону улицы, словно заворожённые смотрят своими блестящими глазами на тихие воды красавицы-речки. По обеим сторонам дороги и кое-где по склону берега растут деревья. До воды от забора - метров двадцать. Напротив некоторых домов - дощатые мостки. Вода в реке светлая, с зелёными островками водорослей, течение едва заметное.

  - Берег для езды на коляске крутоват, - пробормотал Владимир. - А ведь хорошо бы порыбачить!

  - Порыбачим ещё, если настроение будет.

  - Однако без снасти только блох ловить.

  - Удочки - не проблема. Найдём, если надо будет.

  Зоя отворила ветхую от времени калитку. Сердце болезненно сжалось. Основательно заросший травой двор; в конце его, вероятно, выросшее из брошенной косточки вишнёвое деревце; штакетины, прикрученные проволокой к покосившемуся забору; палисадник с единственным буйно разросшимся кустом розы, свесившимся во двор, - всё свидетельствовало о том, что хозяйка состарилась и давно отошла от всяких дел. Жалость и глубокая нежность захлестнули душу девушки. Подумать только, в этом дворе прошло всё её детство.

  Оставив Владимира во дворе, Зоя вошла в тихий сумрачный дом. В коридоре пахло плесенью, и почти ничего не было видно. Она с опаской открыла дверь в комнату и первое, что увидела, - огонёк зажжённой лампадки под образами; от сердца отлегло - жива.

  - Бабушка! - с нетерпеливой радостью позвала она.

  Гнетущая тишина, начавшая было наваливаться на Зою и уже мурашково коснувшаяся спины, внезапно отпрянула. Нехитрые по своей природе звуки: шорохи, поскрипывание кровати и покряхтывания - наполнили дом жизнью. Зоя нашарила рукой выключатель, щёлкнула им - свет не зажёгся.

  - Кто там пришёл? - послышался приближающийся старчески блеклый голос. - Ты чья будешь?

  - Бабушка, это я, Зойка, - сдавленно проговорила девушка и шагнула к ней навстречу.

  - Кто? Зойка?! О Боже! Внучечка ты моя родная.

  Они обнялись. Бабушкино тщедушное тело, хрупкое, как у подростка, нервно подрагивало. Зоя гладила её невесомые волосы и улыбалась сквозь слёзы: успела.

  - Бабушка, а я не одна приехала, - сказала она. - Пойдём во двор, я тебя со своим другом познакомлю.

  - С другом? А чего ж это он в дом не заходит? Ну, пойдём-пойдём, - пробормотала она и неуверенными шажками зашаркала вслед за внучкой.

  - И давно ты живёшь без света? - обернулась к ней Зоя.

  - А почитай с осени. Крыша-то у меня прохудилась. Вот дождями всё и позаливало. Так видать что-то там и сломалось.