Михаил глубоко вздохнул и бережно опустил тело Зинаиды на пол. Тяжело поднялся и подошёл к незнакомцу. Задыхаясь от ненависти, спросил его:

  - Ты кто? У неё же двое! на руках... Младшей - месяц от роду. Тебя самого-то разве не мама родила?

  Неизвестный с явным усилием ответил:

  - Я не знал, что у неё дети. Заказчик не сказал мне.

  - А в чем её вина? Что она могла ему сделать?

  - Она - ничего. Но её мужик унизил его. А тот таких вещей не прощает.

  - Я и есть тот самый мужик, но-о... постой-постой, уж не Лысый ли подослал тебя?

  Незнакомец только криво улыбнулся. И Мишка совершенно утвердился в этой мысли. И ещё понял, убийца наверняка умрёт. И если о Лысом им сейчас не будет сказано ни слова, тот опять останется безнаказанным. Надо менять тактику.

  - Ну, теперь всё ясно, - сказал Хлынов. - Лысый в одно время свою вину на меня свалил, теперь расплаты боится. У нас был разговор с ним. Видит, не простил я. Ну что ж, говорит, готовься. А я ему: "Уже готов. И ружьецо на кабана заряжено". Тогда он мне: "Не промахнись", и уехал.

  - Вот сука! - изумился раненый. - И не предупредил. Я ему чистое дело сдал, со всем раскладом, а он... Ну и гнус! Подставил-таки по полной.

   - Значит, работой поменялись, - сообразил Михаил. - Теперь он сухим выйдет, и с деньгами, а твоё дело... табак. Да, может, на твой заказ он вообще начхал. Твоими руками сделал, что задумал, а сам чист перед законом.

  - Тоже мне ангела нашёл! - скривился незнакомец. - Да на нём уже три "мокрухи" висит. Как же, станет он от денег отказываться. Да и алиби у него что надо. Он - там, я - здесь. Жаль вот, я сплоховал. Пожалел заразу. Захожу, а она ребёнка кормит. Говорю, положи в люльку - жив будет. Положила... а вышла с ружьём. Я - в неё, а она - в меня ... дуплетом. Весь бок разворотила, гадина. Ну, Шмель... удружил...

  - Почему Шмель?

  - Шмелев потому что, Севка. Не слыхал, разве? А врагов надо знать. Он в твоём районе - крутой авторитет.

  - Слушай, но почему её, а не меня?

  - Ты ему поперёк встал. И он, пока тебя не сломает, не успокоится. Ему это в кайф. Его заказ: подвести тебя под сто пятую. Чтобы ты всю жизнь его помнил.

  Михаил скрипнул зубами.

  - Я эту сволочь, если и захочу, не забуду.

  Незнакомец застонал.

  - А-ах... Да. Шмель ещё та сволота. Подставлять он мастер. Рассказывал, как своих повязал... С Кудряшом машину... какого-то боса подорвали. Тот с сестрой ехал. - Сразу два трупа. А сына его, сдохнуть можно, вроде как охранять стали. Вот у них и машина с водителем. А когда четвёртый в его команде нарисовался, школьницу подобрали по дороге, поиздевались над ней, ну и закопали... потом.

  - Зачем убивать-то было?

  - Шмеля задумка! Теперь из-под него никто не выскользнет.

  - Ты думаешь, после всего этого он не сядет?

  - И не мечтай. Скорей тебя закроют, чем его.

  - А мой нож, откуда он у тебя?

  - Шмель у твоей мамаши купил... самолично. Развёл её, как последнюю дуру. А знатная была бы улика. Думал, ножом обойдусь - не вышло.

  Вошёл Костя Ладыгин и сказал:

  - Там, на задах наши мужика задержали на Ниве, пассажира ждал. Говорит, с Узловой. Услышал выстрел - домой наладился. Хорошо, аккумулятор - дохлый. Двигатель не завёлся.

  Хлынов спросил незнакомца:

  - Напарник?

  Тот пренебрежительно сморщился.

  - Да это так, извозчик. Собирался с ним до Узловой доехать - а там на поезд.

  И тут убийца продолжительно застонал и согнулся. Валентина, повинуясь жесту Михаила, переместилась с видеокамерой к нему и присела на корточки. Пересилив боль, незнакомец поднял голову. Его затуманенные глаза постепенно округлились и наполнились бешенством.

  - Ты... зачем это... снимаешь? - просипел он.

  - Чтобы маме твоей показать, - ответила Валентина. - Пусть знает, какую сволочь она вырастила.

  - Мама здесь ни при чём, это все отчим... У-у, суки! - взвыл он. - Пошли все вон! Всё... Ничего больше не скажу.

  - Валя, сними всё крупным планом и выключай, - решил Михаил. - Сказанного им и так достаточно.

  Соседка ещё раз засняла Зинаиду и орудия убийства: пистолет, нож, ружьё и выключила видеокамеру.

  - Куда её, - спросила Валентина, - следователю отдадим?

  Хлынов с тревогой взглянул на Ладыгину и отрицательно качнул головой.

  - Костя, побудь здесь, - сказал он.

   Тронул соседку за плечо, и они вышли за порог.

  - Валентина, если исповедь этого ублюдка потеряется, Лысый опять уйдет от расплаты.

  - А наши показания?

  - Прошлый раз меня никто и слушать не захотел, даже адвокат. Так что сделай для меня три копии, пожалуйста, на диски. И никому об этом ни слова, договорились?