– Леже! – закричала она, бросаясь к журналисту. – Наконец-то, это церберы меня пропустили.

– Благодарю за комплимент, мадмуазель, – отозвался Пьер Лайом, поднимая голову над столиком с приборами.

– О, профессор! – смутилась девушка. – Я вас не заметила.

– Конечно, – проворчал тот. – Моя комплекция такова, что меня можно и не заметить.

– Но, я честное слово… – попыталась оправдаться Элен.

– Ладно, ладно, – махнул рукой профессор. – Не задерживайтесь слишком долго, не следует переутомлять больного.

Когда Лайом вышел, девушка осторожно погладила руку Фертрана между налепленными электродами и спросила – Тебе больно?

– Нет, – устало ответил журналист. – Но, знаешь, всё это мне порядком надоело.

– Потерпи. Профессор сказал, что, если так пойдёт и дальше, то скоро ты будешь в полном порядке.

«Может и так, – подумал Фертран, – но всё же жаль, что эти бандиты спалили особняк. От того, чем они меня пичкали, хоть это был и яд, как утверждает профессор, у меня всё же не отнимались ни руки, ни ноги.»

Журналист поднёс руку к голове, но, наткнувшись на пучок электродов в избытке торчащих у него на голове, досадливо откинулся на подушку.

– Ну, ладно, давай, рассказывай.

– А что бы ты хотел услышать? – осторожно спросила Элен.

– Всё!

– Но, мсье Лайом сказал, что тебе ещё рано волноваться, а события таковы, что… – она задумалась, подбирая слова поосторожней.

– К чёрту, – хмуро прервал её Фертран, глядя в потолок. – Как же я могу не волноваться, если ничего не знаю? Или рассказывай, или повешусь на капельнице, – довольно вяло пошутил он, словно такая мысль и впрямь не раз приходила ему в голову.

– Ну, хорошо, – сдалась Элен. Ей было не по себе от созерцания такого подавленного состояния Фертрана. – Значит так: как только страны НАТО сняли морскую блокаду Японии…

– Стой, стой, стой! – у журналиста от удивления разом пропала вся меланхолия. – Какая блокада? При чём здесь Япония? Я что же, провалялся здесь несколько лет?

– Да, нет, – растерянно заморгала глазами Элен. – Ты здесь ровно неделю.

– Вот и рассказывай всё по порядку!

– С чего же мне начать?

– Как с чего? Что было после нападения на шоссе? «Письмо»-то нашли?

– Ты что же, правда ничего не знаешь? – Элен ласково провела по щеке Фертрана тыльной стороной ладони.

– Конечно, нет! – нетерпеливо воскликнул тот. – Ты же мне ещё ничего не рассказала.

– После нападения на шоссе… – медленно начала девушка. Она вдруг с удивлением подумала, что эти события, произошедшие всего несколько дней назад, и правда, кажутся сейчас чем-то неимоверно далёким, даже немного нереальным, из-за всего, что они повлекли за собой. – … бандиты отвезли «письмо» на полигон ВТК. Сообщали, что он расположен там же недалеко, кажется в Британи.

– Да, это так, – прервал её журналист. – Я был там перед нападением.

– Завидую я тебе, – Элен с уважением посмотрела на Фертрана. – Попасть в самую гущу событий! Для этого нужен твой нюх.

– Нет, – задумчиво покачал головой журналист, вспоминая свой предыдущий разговор со Скарелли и последствия, к которым он привёл. – Не завидуй. То, что я здесь и живой – случайность! Шутка Фортуны. Боюсь, я выбрал свою долю удачи за всю оставшуюся жизнь. Наверное, мне уже никогда больше не повезёт.

Он посмотрел в удивлённо протестующие глаза Элен, соображая, стоит ли говорить ей большее.

– В этой суматошной повседневности, – всё же решившись, продолжил он, – нам не мешает порой остановиться и оглядеться. Все эти дни, что я здесь валяюсь, у меня не раз была такая возможность.

– Раньше тебя никогда не тянуло остановиться, – осторожно, боясь чем-нибудь разрушить хрупкую сферу его доверия, сказала Элен.

Она вдруг почувствовала, как доверие, только что еле трепетавшее в его глазах, точно блики мыльного пузыря, стало расти, окутывая и согревая её всю.

Фертран ласково накрыл руку девушки своей ладонью и, уже без страха быть непонятым, продолжил:

– Я много передумал за эти дни. Прежде, я никогда не задавался мыслью, от чего зависит наша жизнь. Ты только подумай, она может оборваться от тысячи случайностей: запнуться и упасть, съесть какую-нибудь дрянь, попасть в аварию на земле, воде, воздухе, а теперь вот ещё и вне Земли.

– Но…, бояться жить смешно и, извини, даже глупо.

– Да, ты права. Бояться всего этого глупо! Но я сказал не всё. Оказывается, жить нам или не жить зависит ещё и от злой воли неизвестных нам людей. Быть в постоянном страхе, что в любую минуту ты можешь оказаться временной игрушкой в чьих-то грязных руках, разве это не страшно?!

– Но, ведь, об этом можно не думать, – пожала плечами Элен. – Точно так же, как об испорченных консервах.

– Да, – согласился журналист. – Но только до тех пор, пока не остановишься.

– И что же делать?

– Не знаю, – задумчиво ответил Фертран. – Кажется, этот мафиози сделал меня красным. Если только в коммунистических странах, действительно, такая безопасная жизнь, как они утверждают, то, наверное, там живут счастливые люди.

– Разве нельзя быть счастливым в капиталистических странах?

– Можно. Если только не останавливаться! – опять повторил журналист.

– А, может, вся эта меланхолия вызвана временным бездействием? – наигранно весело, спросила Элен, для которой все страхи Фертрана, как она не старалась в них вникнуть, казались мухой раздутой до размеров слона. Даже их последний побег из плена Скарелли, Элен рассматривала не иначе, как не совсем серьёзное приключение с ужасами, но без риска для жизни.

Но, видимо, Фертран не намерен был делить с ней её оптимизма. Такая тёплая и уютная для Элен сфера его доверия тут же лопнула, обдав её холодными брызгами отчуждения.

– Возможно, – хмуро сказал Фертран. – Ну, ладно, рассказывай дальше.

– Значит, так, – вздохнув, сказала Элен. Она уже успела пожалеть о своей поспешности. Правда, сознание того, что они могут и были так близки и понятны друг другу, осталось у неё в груди маленьким, но тёплым огоньком. – Бандиты спрятали «письмо» на полигоне и сделали это так скрытно, что найти его не было никакой возможности. Но тут их спугнули, и как ты думаешь кто?

– Ты, – усмехнулся журналист.

– Нет, – укоризненно улыбнулась девушка. – До твоих возможностей я ещё не доросла. Их спугнули русские.

– Весело вы тут жили, – покрутил головой Фертран. – НАТО блокирует Японию, русские нас.

– Нет, нет, – успокоила его Элен. – Нас никто не блокировал. Просто русские узнали, что «письмо» что-то там излучает и, поэтому, сильнее, чем всё остальное, притягивается к земле. Или наоборот, притягивается сильнее и поэтому излучает. – Элен на секунду задумалась. – Боюсь тебе наврать, я что-то в этом ничего не поняла. Короче, они привезли во Францию какой-то прибор, который мог «письмо» как-то засечь. Тогда эти из ВТК…

– Постой, при чём тут ВТК? – прервал её Фертран.

– Сейчас узнаешь. Ты же сам просил всё по порядку.

– Ну хорошо. Продолжай.

– Так вот, на этом полигоне было несколько крылатых ракет. Ты знаешь, Леже, – засмеялась девушка, – сочетание крылатая ракета у меня ассоциируется с бабочкой.

– А у меня с вороной. Особенно, если вспомнить, для чего они предназначаются, – хмуро усмехнулся журналист. – Не отвлекайся. Лирика подобного рода не вызывает у меня усиленной тяги к жизни.

– Очень жаль! – немного уязвлённая тем, что Фертран так просто разгадал её намерения, с вызовом сказала Элен. – Но я, глядя на твою отрешённую физиономию, чувствую себя палачом, рассказывая тебе все эти страсти.

– О, ты зря волнуешься. Ты видно забыла, что я тоже журналист и меня нельзя отправить на тот свет словом.

– Ну, смотри! Так вот, в одну из этих ворон, то бишь крылатых ракет, – не смогла удержаться, чтобы не съязвить девушка, – бандиты…, впрочем, это слово не совсем уместно. Мне всегда кажется, что бандиты – это какой-то плохо организованный сброд недалёких людей. Я, конечно, не навязываю тебе своего мнения.