Младший да Шайни после процесса был молчалив и печален. Иногда Макс пытался поговорить с ним, или они вдвоем молча гуляли по парку. Стас Кучеров был более активен. Он звал Унриаля играть в "уно" с гвардейцами Димитри или в город, пройтись и развлечься, и даже с ним вместе отправился в монастырь Хайшен повидать сестру, пока князь занимался выяснением иерархических отношений с родней. Разумеется, настоятельница воспользовалась возможностью вернуться в монастырь хотя бы на несколько часов и проверить, как без нее идут дела. В те дни ей было очень беспокойно по поводу будущего расследования в отношении Полины. Та осознанно и намеренно нарвалась на проверку по полной программе, в блокирующем браслете, с шаром правды и в присутствии менталиста. Возможно, и не одного. Но настоятельницу беспокоило не это все. Она была совершенно уверена, что женщина легко перенесет все процедуры. Хайшен беспокоил Вейен да Шайни. Зная его со школьной скамьи, она была уверена, что после позора на процессе края против империи он лелеет планы на очень большой реванш - и Полина занимает в этих планах не последнее место.
Планы на реванш у Вейена были, но более долгосрочные, чем Хайшен могла себе представить. Он намеревался получить новый инструмент влияния в лице Полины Бауэр. Маркиз желал или увидеть ее мертвой до того, как князь Димитри возьмет ее в постель, - а в том, что это случится обязательно, он не сомневался, - или сделать своей любовницей, чтобы князь да Гридах ее не получил. Вейен да Шайни всегда сам решал, с кем его женщинам дозволительно спать. И поскольку он решил, что увидел женщину умнее Хайшен, настоятельница перестала быть ему интересна. Он собрался продвигать Полину по иерархии магов саалан и делать ей карьеру в столице. То, что Хайшен останется офицером Святой стражи, его не беспокоило, ведь она сама это выбрала. Да, Академия больше не могла ему пригодиться, и это была уже не его беда. С Полиной Бауэр, когда ее удастся получить, маркиз планировал сделать массу интересных проектов. Он видел в ней очень сильного стихийного мага, если не воплощение божества. На последнее он надеялся больше всего, считая, что ее якобы смертность - дело поправимое. Ей нужно только объяснить, какими возможностями она на самом деле владеет, - и она сама забудет эти глупости.
Пока одни занимались текущими делами, а другие лелеяли планы и строили расчеты, врачи, целители и препараты делали свое дело. Полина Юрьевна встала на шестой день по счету саалан. А на седьмой день она смогла сама спуститься с галереи в зал, и Дейвин да Айгит забрал ее к себе домой - отчасти чтобы дать ей отдохнуть от Старого дворца и надзора нобилей, отчасти чтобы познакомить с матерью, сестрами и женой, прибывшей с Ддайг специально для этого.
Альене Полина показалась очень милой, и наедине она отметила Дейвину, что его подруга из-за звезд обладает достойными и изящными манерами. Вайда, Ила и Вирна, его сестры, устроили чудесный вечер с ужином и беседой, а когда с Ддайг прибыла Рерис, Полина уже могла развлекать всю семью друга рассказами из истории Земли и стихами, до которых все члены семьи да Айгит оказались очень большими охотниками. Дейвин, как мог, переводил то, что Полина выбирала. Димитри не трогал ее целых пять дней, и все это время Полина Юрьевна провела в доме друга и его семьи. Сам князь зашел к вассалу только один раз, спросить какую-то мелочь по их общим столичным делам, и очень быстро ушел.
Альена видела, что подруга сына еще слаба физически. Она попыталась предложить ей помощь через Дейвина, но он только покачал головой - "не стоит, мама".
На одиннадцатую ночь после окончания суда в столице случился первый заморозок. Воздух стал менее влажным, и граф смог выйти с подругой в город, чтобы показать ей все то, что остальные уже успели увидеть не по разу. На прогулки по городу ушло еще три дня. На пятнадцатый день князь, наконец, развязался с делами и закончил переговоры с родней, что-то подписал, что-то заверил, кого-то куда-то отослал и снова занялся делегацией из Нового мира. Для начала, он спровадил из столицы остатки пресс-экспедиции. А после того как закончил с этим, объявил, что на семерку дней все отправляются на Кэл-Алар, подышать. Но до отъезда вся компания должна нанести визит магистру Академии Аль Ас Саалан. Портал из Исаниса в Исюрмер строился так же легко, как из Петербурга в Кронштадт или Петергоф, и переход занял считаные минуты вместе со всей подготовкой. Это было самой простой частью дела, даже учитывая состояние Полины и Унриаля, все еще скверно переносившего даже самые короткие прыжки.
Разговор с магистром в Исюрмере получился непростым для всех. Досточтимый Эрве пригласил всех участников процесса, надеясь на примирение и договоры о дружбе, но все вышло не так, как он ожидал.
Первым острую тему поднял граф Дейвин, раскритиковав сперва научную работу Вейлина с трех разных позиций, а затем высказав свое мнение о его прочтении некоторых событий в крае. Его неожиданно поддержала Алиса. Она была удивительно внятной, когда рассказывала о дефектах системы феодальных отношений, которую досточтимые тщетно пытались выстроить в новой колонии империи. Марина Лейшина тоже решила не молчать и вытащила цифры, четко показывающие острый дефицит культурной жизни в крае и его неизбежные последствия в виде ужесточения и огрубления нравов. Магистру досталось от нее и за систему интернатов, в которые досточтимые собирали всех эвакуированных детей, отлучая их от семей. Услышав это, Айдиш было дернулся, но Лейшина только махнула рукой - мол, про Приозерский интернат при резиденции наместника все знают, что он для ребенка единственная альтернатива смерти на улице. Но кроме него есть Рощинский, Выборгский и Каменногорский. Оттуда, правда, и возвращают проще, по сравнению с теми, кто попал в Приозерск. Полина не преминула добавить, что в этих четырех учреждениях, в общем, довольно легко угадывается какая-то система сортировки детей, или отбора.
Хайшен, мягко заметив, что сортировка - это не всегда плохо, получила сразу две отповеди, от Марины и от Полины. Первая сказала, что сортировка - это все-таки процесс, в котором субъект участвует только с одной стороны, как раз с сортирующей. Вторая заметила, что отбор хорош только тогда, когда отбираемые желают его пройти и занять какую-то интересную для них позицию или получить возможность. Во всех остальных случаях это нанесение пользы, как побоев, и причинение блага, как причиняют вред. И в итоге и польза, и благо окажутся вредом.
Эрве молчал. Сказать ему было нечего. Внучатый племянник Вейена, Айдиш, деликатно смотрел в окно на залив, делая вид, что полностью занят созерцанием вида на воду и крыши Исаниса на другом берегу. Магистр посмотрел на Унрио, рассчитывая выразить ему свою симпатию и поддержку и хотя бы так смягчить ситуацию, но встретил острый и веселый ответный взгляд.
- Что ты так на меня смотришь, досточтимый? - спросил уже не маркиз да Шайни. - Как будто не ты подписывал мне назначение в эти болота.
Димитри с любопытством повернул голову к беседующим. Унриаль продолжил говорить.
- На суде ты, между прочим, мог бы вспомнить про закон земли Саалан. Вы все, и ты, и да Гранна, и да Юаль, и остальные, отлично знали, что по крайней мере с цирком я был в своем праве.
- В своем праве, Унрио? - удивился магистр.
- Эрве, не делай удивленного лица, тебе не идет, - поморщился да Шайни. - Ты прекрасно знаешь, в чем дело. Все эти кошки и лошади, собаки и медведи - тоже мои подданные, как и люди, которые над ними издевались. Никто не вспомнил об этом на слушаниях. Даже ты. Знаешь, что хуже всего, Эрве? Все они, как и сайни, были готовы терпеть это ради крохотной искры любви своих хозяев. Но за дурное обращение с малыми по эту сторону звезд можно и дома лишиться, и ты помнишь это, надеюсь, не хуже меня. А там... - Унриаль раздраженно пожал плечами и продолжил. - Да, я разрушил это место, и деду вчинили штраф. Но Димитри, развалившему систему домов, где так же мучили женщин ради удовольствия мужчин, и казнившему выродков, заставляющих детей драться насмерть на потеху толпе и прилюдно насиловать других детей, суд едва не аплодировал. Почему такая разница, Эрве?
