Алиса Медуница везла с собой немного одежды, конспекты по основам сааланской магии, два учебника математики, один учебник физики и надежду выжить и донести суду свою позицию, такую же простую, как она сама. Позиция сводилась к идее "незачем лезть куда не знаешь, когда тебя об этом не просили". Самым плохим исходом для нее могла бы стать смертная казнь через четвертование. Но о ней она не думала, потому что граф да Айгит велел ей прочитать чертову уйму всего до суда и обещал после слушаний проверить понимание прочитанного.

   Полина Юрьевна Бауэр всегда была очень скрытной дамой, и Эгерт не мог себе даже представить, что именно она взяла с собой. Гораздо позже того февраля он узнал это. В ее багаже, не считая необходимых в путешествии вещей и принадлежностей и горсти довольно бессмысленных мелочей, прихваченных на всякий случай, были только старые нунчаки и шесть книг. Две монографии по лютеранскому богословию, двухтомный сборник писем и проповедей одного немецкого священника, казненного фашистами в апреле тысяча девятьсот сорок пятого года, Книга Согласия и Библия. Полина Бауэр ставила себе очень простую цель - добиться реабилитации для всех жертв репрессий. Если повезет, то включая себя. И, если удастся, понятно заявить солидарность мирного крыла Сопротивления с боевым. Вернуться домой живой она не надеялась, справедливо предполагая, что в случае, если ей удастся сделать запланированное, ее, скорее всего, утопят в заливе. То есть скормят тем самым ящерам, за которыми ей так интересно было наблюдать во время всего морского путешествия. И она считала это не самым плохим исходом для себя.

   Марина Викторовна Лейшина везла с собой не меньше документов, чем Димитри да Гридах. В ее багаже были оба манифеста: и октябрьский две тысячи восемнадцатого года, авторства Алисы Медуницы, и апрельский две тысячи двадцать седьмого года, авторства Полины Бауэр, - и множество распечаток статей из блога Полины, и книга "От диктатуры к демократии" Джина Шарпа, и "Номенклатура" Восленского, и весь список международных актов ООН о правах человека, включая декларацию о правах коренных народов в полной редакции. Марина Лейшина готовилась защищать неприкосновенность края и восстановление того, что принято называть естественной правовой базой. На ее взгляд, самым скверным итогом процесса могла стать передача края новому наместнику, проводящему политику Академии, и продолжение политики без учетов законов Земли с неизбежным появлением миротворцев в границах края в итоге. Конечно, она хотела видеть живыми всех, с кем работала весь этот год, и даже Унриаля да Шайни, к которому успела привыкнуть за время путешествия, но она была здравой и рассудительной дамой, так что выстроила приоритеты адекватно задаче. Сначала цели, затем доказательства того, что за все случившееся отвечает не один человек, а многие, затем подтверждения успешности Димитри как руководителя и главы края, потом жизнь Полины, затем защита интересов Алисы и только потом все остальные.

   Магистр Академии Аль Ас Саалан наверняка готовился к крупным неприятностям. Он уже знал о визите государя с инспекцией в новую колонию. О положении бедного Унрио, не чужого ему мальчика, пусть и не по крови, он тоже слышал. О кошмарных выходках беспокойных мертвецов новой колонии, атакующих магов без всякого руководства некромантов, он узнал относительно недавно, вместе со всеми, получив известие о гибели магов Академии во время схватки с этими мертвыми. Он понимал, что Димитри да Гридах имел все основания быть недовольным: и как наместник, и как честный аристократ, доверяющий оценке Академии, и как маг, наблюдающий работу собратьев по Искусству. Про другой народ, владеющий Искусством, он уже тоже знал, и даже знал, что у князя Димитри есть вассал из этого народа, не считая девушки-мага, из-за которой у него чуть не возник с этим народом спор, но слава Пророку, все вроде бы разрешилось.

   В общем, магистр Академии понимал, что он знает настолько меньше необходимого для составления мнения, что можно считать, вообще ничего не знает. Он ждал возвращения Хайшен и ее доклада. Он уже успел решить, что бедный мальчик Унрио в любом случае погиб, так что проще всего оставить на нем всю вину за случившееся и отдать его суду как единственного виновного. Если Хайшен не принесет достаточно доказательств того, что и князь Димитри тоже не был образцом мудрости и осторожности, то следует возместить ему все эти шесть - или девять, по счету злополучной новой колонии - лет труда каким-то достойным предложением и дать наконец вернуться к заботам о Ддайг. А в край направить кого-то поумнее Вейлина и с ним кого-то постарше молодого да Шайни. Магистр Академии очень хотел сохранить пост и знал, что стоит ему сложить полномочия, как родичи Унрио сожрут с костями старого верного друга семьи за ошибочные назначения в край, причем успеют раньше бывших собратьев, а князь Димитри вряд ли станет укрывать его на Кэл-Алар или на Ддайг.

   Мнение о позиции магистра Академии Аль Ас Саалан Эгерт вычислил из нескольких неосторожных оговорок магов Святой стражи, с которыми беседовал в феврале, пока в крае собиралась экспедиция прессы за звезды. Еще из этих бесед он понял, что позиции императора Аль Ас Саалан не знает никто из его респондентов. И что вряд ли ее знает кто-либо в империи.

   Обозначив позицию и расставив фигуры на доске, Эгерт стал ждать новостей из-за звезд.

   Выборы судей длились три дня и показались формальностью всем землянам. Конечно, их, как и прочих участников процесса, спросили, считают ли они коллегию достаточно компетентной и справедливой, чтобы разобраться в их деле. Но Марина была не сильна в физиогномике, а Полина сразу сказала, что принять решения не может, поэтому доверяет мнению участников, более знакомых с этими людьми. Действительно, отвод могли заявить только трое: Димитри да Гридах, Унриаль да Шайни и досточтимая Хайшен. Они хоть знали, кого им прочат в вершители их судеб и в каких отношениях эти судьи с заинтересованными лицами.

   А за двое суток до слушаний Полину посетил магистр Академии. Димитри знал об этом и был из-за этого визита страшно зол. Но содержание разговора ему не доложили. Впрочем, знай князь, как кончилась эта беседа, он был бы зол еще больше. Ведь речь шла о вещах, которые князь очень хотел получить первым. Полине обещали молочные реки и пряничные берега за те знания, описания которых магистр нашел в докладах Хайшен об их ноябрьских экспериментах в лаборатории князя. Полина Юрьевна очень вежливо выслушала все предложения и ответила, что покупать это так дорого не обязательно. Ведь все, упомянутое уважаемым посетителем, за звездами уже давно издано, и каждая книга имеет стандартную торговую цену. А потом добавила, что она тут элемент вовсе лишний и упомянутых книг вполне достаточно. Магистр выслушал ответ, тонко улыбнулся, заметил, что скромность такого рода весьма похвальна, но разговор явно имеет смысл продолжить. И с тем отбыл. А подопечным императора предложили собираться в дорогу. Было пора переселяться в Старый дворец, городской замок императора.

   Двадцать первого числа Валентин ковырялся в гараже и застрял до темноты. Собрался было выходить, но услышал снаружи какую-то движуху и остановился у двери. Подумав, тихо закрыл гараж изнутри на ключ. А потом вернулся назад и спустился в яму снова. Дверь в отсеке была хорошая, усиленная, на случай фавнов. Судя по шуму, лучше было переждать, не выходя, а еще лучше - звонить в ветконтроль сразу, но останавливало то, что сам он фавнов снаружи не видел, а паникером прослыть не хотел. Когда снаружи раздалась пальба, Валентин решил, что правильно не стал звонить, потому что фавны оружия не носят, а против вооруженных людей ветконтроль и Охотники не работают, не обучены. И лишь после этого понял, что встрял. Потому что вычислить его мог только недавний гость Айриля, видевший их вместе. А это значило, что полиция решила не искать повод заняться клубом вплотную, а просто сдать их своим прикормленным. И тогда ясно, откуда Тренер взял адрес.