- Тогда давай договариваться, - обыденно сказал Тренер.

   Айриль чуть приподнял подбородок, и Валентин понял, что Тренер никогда не видел живых саалан близко, и тем более не общался с ними, и, кажется, считает, что перед ним сидит плюшевый дурачок, которого можно на раз-два нагнуть под любые условия. Но поработав с Айрилем месяц, Валентин уже знал, что этот парень может быть даже жестче Полины и что пугать его - только наживать себе врага.

   - О чем же вы хотите договариваться? - с интересом спросил маркиз да Юн.

   - Мальчик, - терпеливо сказал Тренер, - я знаю, почему ты усыновлен, и догадываюсь, почему Полина Юрьевна на это согласилась. У меня есть мысли о том, почему на это согласился ты. Но сейчас я собираюсь обсуждать не это. В конце концов, кому оставлять свое дело, действительно решать ей.

   Маркиз да Юн смотрел на Тренера так, как будто хотел улыбнуться, но находил это неуместным. Вот только взгляд его был слишком внимательным и цепким. Он ни разу не моргнул на протяжении всей реплики Тренера, и не собирался. Валентин стоял в дверях гостиной, не шевелясь и внимательно наблюдая за Тренером, и никак не мог выгнать из головы очень мешающую ему мысль: "Да что же столько слов-то, ведь только в коридоре все буквы были на вес золота".

   - Так вот, - сказал Тренер. - Речь о гашише и сопутствующих. И о вашей "железной дороге", как вы ее называете.

   - Сопутствующими вы называете кокаин и героин? - очень вежливо уточнил Айриль.

   - В том числе, - кивнул Тренер. - Это сюда всегда возили мы.

   - Не всегда, - возразил Айриль. - Вас не было десять лет.

   Тренер вздохнул.

   - Мальчик... Называй сумму, пока я готов разговаривать. И убирай людей с этих ваших станций. Пока то, что вы делали, было политикой, мы молчали. Но теперь мы вернулись. Мы были здесь до вас, были при вас, будем и дальше. Поля сделала удобные трассы, мы сумеем найти им применение лучше вас. Ты, конечно, можешь пожаловаться своим старшим, заместителю мэра, другим, все это уйдет в полицию, но сделать мне они ничего не могут, разговор - это только разговор. А я после этого буду разочарован. Не дай мне повода думать плохо о твоих настоящих родителях.

   Валентин задумался. По-хорошему, было уже пора доставать основной аргумент из подвесной кобуры под разгрузкой, но вдруг он понял, что Айриль уже начал отвечать.

   - Моя первая мать, - сказал он, опустив голову и глядя в пол, - родила меня и отдала собаке, чтобы я был в тепле и сыт. У нас так делают все, но все же у моей судьбы есть отличия. Обычно женщины рожают детей в своем доме и отдают их домашним собакам. Я родился в доме человека, которого моя мать едва знала, а собаку, растившую меня, собака моей матери в тот же день нашла на рынке. Эту, найденную, привели в дом вместе с ее щенками и среди них оставили меня. Когда вернулся хозяин дома, моя мать уже была в море. У нее корабли, торговые рейсы, фрахты... она не любит быть на берегу. Имя человека, от которого я зачат, мне стало известно в четырнадцать лет. А моим отцом стал хозяин дома, где я появился на свет.

   Тренер молчал и смотрел в макушку Айриля. Маркиз да Юн продолжал говорить.

   - Этот человек заботился обо мне, как умел, воспитывал, как мог, и любил, - Айриль едва заметно усмехнулся, не поднимая головы, - уж всяко больше матери. Благодаря ему я умею все, чему обучен не в школе. Я был наставлен в нашей вере в его доме. Я жил у него, пока не отправился учиться. В его дом я возвращался на каникулы. Потом мать заключила с ним соглашение, по которому он считается моим отцом. Полина Юрьевна сделала для меня не меньше, чем он за все мое детство, за каких-то полгода. Благодаря ей я умею готовить из здешних продуктов, да и вообще умею готовить. У нас там все это, ну домашнее, делают наши собаки, и без них одному мне тут жить было бы жутковато. Спасибо ей, моей второй матушке, я не испугался. Она научила меня учить и учиться, и это, думаю, лучшее, что произошло со мной здесь. До того я воровал знания прямо у учителей из головы, чтобы не ждать, пока мне соизволят объяснить. Она научила меня доверять себе и людям, с которыми я говорю и договариваюсь. Потом она назвала меня своим ребенком. Я не знаю, почему она выбрала меня, но я думаю, это больше, чем родить. Моя семья признала, что она моя вторая мать. - Айриль вдруг поднял голову и посмотрел визитеру прямо в глаза. - И вы знаете, Самвел Вартанович, если от первой матери я получил тело, внешность и кое-какие способности, то вторая дала мне характер и представления о правильном. Поэтому я буду вести дела, как она, и постараюсь делать все так, как она делала, пока в этом будет нужда. Вас не было десять лет с вашим товаром именно тогда, когда матушка была тут одна со своими друзьями и когда ваш товар был действительно нужен. Не нам. Мы по первой просьбе получаем из-за звезд то, по сравнению с чем ваше местное ощущается как слабовато заваренный чай или табак не самого хорошего качества. Нужно было тем, кто жил здесь и работал, несмотря на все ошибки администрации империи. У них не было сил, не было надежды, не было никакой поддержки, даже того, о чем мы сейчас говорим. Теперь этот бизнес легальный, я не вижу причин уступать вам свое место. Рынок есть рынок, в выигрыше тот, кто продает лучшее по более выгодной цене. Вы бросили свое дело десять лет назад, теперь хотите строить его снова, это ваше право. Хотите - стройте, но сами. А торговые пути, о которых вы спросили, будут обновлены и загружены заново. Мы можем, если хотите, перевозить и ваши товары, но не этим путем. Продать эту часть дела я не могу, она нам нужна. Когда надумаете обсуждать условия перевозок, дайте мне знать, что готовы.

   Огромный, как гора, старый борец молчал некоторое время. Потом сказал:

   - Хорошо. - Затем поднялся и вышел из квартиры.

   Только когда за пришедшим закрылась дверь, Айриль поднял голову. Валентин глянул ему в лицо и чуть не обмер. Карие глаза сааланца кипели еле сдерживаемым гневом.

   - Он не будет тут хозяином, - негромко сказал молодой маркиз. - Его тут не было, когда людям нужна была помощь. Ни его, ни его людей. Теперь он решил, что у него хватит силы взять этот город, потому что матушки тут нет. Но тут есть я.

   Валентин задвинул под стол ногой стул, на котором сидел гость, и присел на пуфик.

   - Так что же, война?

   - Посмотрим, Валентин Аркадьевич, - сказал Айриль. - Но если да - я не остановлюсь.

   - Бешеный ты, - качнул головой байкер.

   - Как матушка, - улыбнулся наконец приемный сын Полины. - Теперь давай говорить совсем серьезно.

   - Как скажешь, - Валентин опять был сама невозмутимость.

   - Наше торговое преимущество невелико, полгода сложностей сказались, но оно пока есть. И есть способ его прирастить за счет торговли с империей, которая не будет оскорбительной для людей матушки.

   - Какой?

   - Поставки в империю льна.

   - Льна? - удивился Валентин.

   - Да, льна, - подтвердил Айриль. - Во всех видах, от готовой ткани и до только что собранного с поля. Я проверил весь цикл обработки, он воспроизводится в империи.

   - Вам что, вашей шерсти мало? - окончательно потерялся Валентин.

   - Кроме Южного Саалан, где летом в шерстяной ткани, даже самой тонкой, немного жарко, есть и Ддайг. Шерстяная ткань на теле в той жаре - это пытка. Полотенце из шерсти - пытка вдвойне. Пока там носят кожу. Если дать им лен, они купят за любые деньги.

   - А что вы искусственные не носите? Есть же дышащие спортивные, их можно носить в жару.

   Айриль скорбно вздохнул и поднялся из кресла. Вышел из гостиной в коридор, принес черный мусорный пакет, открыл его и показал содержимое Валентину. Там лежали шторы. То есть хлам, еще недавно бывший полиэстеровыми атласными шторами приятного бежевого цвета.

   - Я приехал сюда чуть больше двух десяток дней назад. Я даже почти не колдовал!