С дежурства нас снимали. Требовалось время, чтобы сработаться с новым магом, а без него мы ничем не лучше ветконтроля или каких-нибудь ОМОНовцев. И значит, теперь будут тренировки, тренировки и еще раз тренировки. И, может быть, через месяц, а то и к концу сентября нас куда-нибудь и выпустят. Шансов быть хоть как-то отмеченными в этом году не осталось вообще никаких. Мы вылетели из общего зачета. Безнадежно отстали. И... И ничего. Даже Инис пожала плечами и сказала Саше: "Что ты на них так смотришь? Они не сами по себе были, а с Агнис. Следить и думать о последствиях - ее обязанность. А вместо этого сама знаешь, что было". Полина, выслушав рассказ о поездке в Суоми, спросила только, сколько у меня еще таких схронов, и узнав, что еще штуки три, поинтересовалась, почему они не обнаружены до сих пор. Я и рассказала, что это не точки на карте, их-то все зачистили и изъяли после ареста. Это последовательность действий, причем что надо сделать следующим, узнаешь, только завершив предыдущее действие. Потому и не нашли. И не найдут, пока мне самой тайник не понадобится. Как сделала? Руками, блин. Она хмыкнула и лишь сказала, что "коллекция сувениров из заграничных поездок" - это не то, что я думаю. И ее нормальным людям ни прятать не приходится, ни добираться окольными путями, чтобы полюбоваться и похвастаться.
Расписание оказалось зверским, а новый маг - самодовольным занудой. И правда, кого еще в середине года можно дернуть? Логично, что вечно второго, который хотел, да не брали. Он сидел на чемодане и ждал места, вот оно и появилось. Мейрин да Алгей, так его звали. Семья, в которой он родился, владела землями на восточных границах империи, как я поняла из объяснений Сержанта, в довольно неспокойном месте, где можно было ждать набегов и от горных ддайг, когда те вдруг вспоминали, что плодородные предгорья когда-то принадлежали их предкам, или решали, что люди слишком много взяли в лесах и реках по их сторону границы, и от хаатских степняков, приходивших пограбить и за пленниками. Последних они либо продавали где-то далеко на юге, либо возвращали за выкуп. Империю они за власть не признавали, поклонялись духам предков и камням, на саалан не походили совсем, были темными и мелкими, ездили, как получалось из описания Мейрина, на каких-то родственниках страусов, только ящерицах. Вообще, если верить ему, выходило, что с северными ддайг люди как-то договаривались и могли решить дело миром, а вот степняков за возможных партнеров саалан не держали ни в торговых делах, ни в политических, считая, что нечего тратить время на тех, кто так и ищет, как бы тебя обмануть, и не важно, что принадлежит он к одному с тобой биологическому виду.
Сам Мейрин родился в столице, учился в Городе-Над-Морем, как и многие отпрыски аристократических семей, показавшие способности к Искусству, так что в землях, принадлежащих семье, почти не бывал. Впрочем, это не мешало ему черпать уверенность в своих силах из рассказов братьев матери о приключениях в горах и караванах в степях, да из баллад и преданий о подвигах предков и родни.
В Озерный край он приехал еще весной, но мастер Дейвин не приставил его к делу сразу, а присоединил к своим гвардейцам и дал время освоиться и выучить язык как следует. И вот ему, можно сказать, повезло. Место в отряде Охотников освободилось задолго до конца сезона. И, разумеется, Мейрин очень хотел оправдать доверие графа да Айгита. Так что большую часть дня мы бегали с ним по полигону и лесу, тренировались в виртуальной реальности и всячески срабатывались. В "детский сад" я теперь ходила строго по расписанию: часа полтора утром, когда у них прогулка, и в личное время после ужина. Вечером сил у меня хватало только на почитать книжку, рассказать страшную историю перед сном и попить чаю с Полиной, да раз в неделю сходить на конфиденцию к Хайшен.
Это только со стороны кажется, что нет никакой разницы между магами и их методами работы. Искусство, несмотря на всю свою "научность" и внешнюю технологичность, так называлось отнюдь не просто так. Что в языке саалан, что в Созвездии, что в русском переводе подразумевалось одно и тоже: мастер и его Дар. И если к Агнис и я, и другие уже успели приноровиться и, считай, чувствовать ее намерения и планы, то с этим парнем приходилось начинать все заново. В один из дней мне настолько обрыдло не понимать, что Мейрин делает, и слушать его брезгливое фыркание, что перед самым отбоем я взяла альбом, коробку цветных карандашей и по памяти восстановила, что именно он колдовал днем, кто где был, как должна идти волна, куда - обратная волна, как он тянет нити и куда их цепляет. Стало понятнее, а еще очень остро захотелось ему сказать, что он чудак на другую букву алфавита и что если не начнет объяснять нормально и координировать действия не через ту часть тела, какую он сейчас выбрал, то трупы будут. Точно будут, и хорошо, если только в подразделении. Поразмыслив, я решила, что у этого недомага для инструкций и коррекции его действий есть старшие маги, а моя задача - держаться подальше что от него, что от его дурацких идей. И утопила разорванные расчеты в унитазе.
К неделе, открывшейся прением сторон, судебный процесс утомил всех, и активных участников, и зрителей. Его итоги казались очевидными всем: обвинительные приговоры участникам и организаторам преступного сообщества, попытки наместника дотянуться до участников преступных схем, проживающих за пределами края, не глядя на их гражданство и прошлые заслуги. Не стали сенсацией и последние слова подсудимых. Сааланцы каялись и просили прощения, пытались снизить размеры компенсаций жертвам и их семьям, обязательную составную часть любого приговора, вынесенного по обычаям империи, и доказывали, что издержки должны нести не только они. Земляне отрицали свою вину и указывали на ангажированность процесса. Уже было понятно, что часть дел будет выделена в отдельное производство и весь следующий год имперская администрация посвятит распутыванию преступных схем, существующих в крае, частью которых и стал траффикинг.
Новостью стал приезд комиссии ООН для расследования фактов нарушения прав человека в крае и готовность имперской администрации сотрудничать с эмиссарами международного сообщества. Но первых результатов ее работы ждали не раньше конца месяца.
Макс попросил о встрече достопочтенную Хайшен, настоятельницу монастыря Белых Магнолий и дознавателя Святой стражи, в последней декаде августа. Итог процесса был очевиден и ему, и его соотечественникам, но его беспокоила не казнь, не судьба жертв похищения и горе их близких, а куда более приземленные обстоятельства. Сайхи понимали, что Димитри не остановится в своих расследованиях, он принадлежит своему историческому времени так же, как оно принадлежит ему, и это значит, что уговаривать его отступиться и не наказывать покусившихся на край и людей, которых он должен был защищать, как наместник императора в крае, бесполезно. С таким же успехом можно бить быка поленом в лоб, а к хвосту льва привязывать консервную банку в надежде, что тот испугается и убежит. И Максу Асани, с его опытом, казалось совершенно очевидным, что неуместную активность наместника в наведении порядка, соответствующего этическим представлениям саалан, будут подавлять всеми возможными способами. Начиная просчитывать вероятные ходы оппонентов Димитри, он неизменно приходил к выводу, что одним из средств давления и дискредитации действий наместника и всей империи Белого Ветра может стать история Алисы.
Остальные его мысли, узнай о них кто угодно из его сородичей, вызвали бы у них ужас и отвращение. Он думал, что его подругу уже однажды разменяли. И это случилось в Доме, где такое было непредставимо и полностью противоречило самой его сути для принадлежащих к нему и живущих в нем. А значит, вполне могут обойтись с ней так еще раз. И не хотел этого.
Макс не знал и не мог знать условия, на которых Алиса находилась среди саалан. У нее было кольцо князя. Его приятели из собратьев по Искусству однозначно делали из этого вывод, что девушка дала присягу князю, и относились к ней, как к его вассалу. Но сын принца помнил это кольцо по Саэхен и знал, что Лисица получила его как обещание новой жизни, если она решит вернуться, а не в обмен на клятву верности. Но за прошедшие годы все могло измениться, пусть князь и не был похож на человека, который станет принимать присягу у существа с сомнительной дееспособностью. И, значит, в своих предположениях саалан могли оказаться правы, а Макс - нет. Он, как и любой из его соотечественников, не хотел бы оказаться между вассалом и его сюзереном. Если бы связи Алисы с Созвездием сохранились в полной мере, Макс попросил бы помощи и совета у Ранды. Но в сложившихся обстоятельствах глава миссии и так сделала для нее все, что могла. Она согласилась поговорить с Лейдом и попросить прекратить общение, выглядящее двусмысленно как с точки зрения Созвездия, так и на взгляд саалан. Размышления, как лучше поступить, чтобы не навредить Созвездию и в тоже время помочь Алисе, заняли у Макса не один вечер. Прямые вопросы и выраженный интерес князь и его люди могли справедливо счесть попыткой вмешательства во внутренние дела Озерного края, тем более что с вопросами пришел бы не просто один из многих сайхов, славящихся среди саалан своей бесцеремонностью, а сын принца дома Утренней Звезды. Алиса, какой она стала, просто его бы не поняла. Пережив сперва радость встречи с ним, потом страх от его слов, затем безрезультатно попытавшись осознать сказанное, она бы махнула рукой, улыбнулась и предложила не забивать голову, пока звездная пыль не преградила им путь. Нужен был кто-то достаточно властный, чтобы повлиять на нее и ее решения, и в тоже время не имеющий намерений ей навредить, во всяком случае сейчас и в имеющихся обстоятельствах. Просить о помощи Полину Бауэр Макс счел неуместным. Благополучие Алисы в текущих обстоятельствах слишком уж зависело от ее отношений с возможным сюзереном и его людьми, то есть с человеком, подписавшим Полине смертный приговор. Идти к самому князю значило создавать конфигурацию, могущую осложнить совместную работу с империей Белого Ветра для всего Созвездия. И строго говоря, у Макса не было средств, позволяющих изменить решение наместника, если он уже собрался разменять Алису. И, после очередной прогулки по берегу Ладожского озера, Макс решился. Не откладывая дело до утра, он дошел до резиденции достопочтенного, представился и спросил у послушницы, еще не спавшей в это довольно позднее время, как и когда он может поговорить с досточтимой Хайшен. Девица вопросу не обрадовалась, но и не удивилась. Лишь не очень довольно кивнула и быстро набрала что-то на коммуникаторе. К удивлению Макса, ответ пришел меньше чем через десяток минут и содержал координаты, позволившие поставить портал. Судя по первым цифрам, досточтимая Хайшен этот вечер проводила в городе, в казармах, выделенных Святой страже.
