Я довольно улыбнулась. За два года неожиданных отжиманий в любом месте и в любое время я неплохо подтянула физическую форму и сегодня, когда Сержант скомандовал "разойдись", упала в упор лежа и попыталась уйти с плаца так, потому-то он меня за ворот и поднял. Отделение, разумеется, полегло в корчах на травку за плацем. Но Полина продолжила говорить, и настроение у меня упало делений на пять, если не на восемь, и продолжало падать с каждой ее фразой.

   - Я могу понять, и даже поприветствовать отчасти, матерную поэзию, он тоже был знаток и умелец.И стрельбу в потолок он бы понял и, наверное, даже одобрил. Ход со стриптизершей - да, смешно и в чем-то даже эстетично. Но свободно распространяющийся огонь в помещении - тупая шутка. Неумная. Мы обе знаем, он такие не любил. Больше так... - она вдруг вздохнула. - Просто не надо, пожалуйста. Ради него.

   Я хватанула ртом воздух. Казалось, что меня ударили под дых. Я не знала, что сказать и даже что думать. Потому что позавчера было весело. И вчера, несмотря на похмелье. И сегодня утром. А теперь - совсем нет. Потому что он бы правда не одобрил. И будь он в том баре, моя эскапада даже до брудершафта со стриптизершей не дошла бы. Но Лелика больше не было. Нигде не было.

   Первый час после кислого разговора в кабинете Алиса была заторможенной и апатичной, потом все-таки распрыгалась и к вечеру бодро скакала с ребятами серии по двадцать и больше прыжков в подходе, когда девочки уже устали и отвалились на скамейки. А утреннего разговора уже почти не помнила. Сержант пришел за ней перед полдником, посмотрел на ее футболку, слегка потемневшую от пота на спине, выразительно промолчал - и вернулся через несколько минут, видимо, отправив свою подопечную в казарму.

   - Даже удивительно, - сказал он. - Наше чучело у вас с утра, а школа до сих пор стоит.

   Полина махнула рукой вполне философски:

   - Да тут их полторы сотни таких красивых, так что одной больше, одной меньше... Алиса разве что постарше, но могут-то они не меньше, чем она. Все если не прямо с улицы, то около того, и примерно настолько же разобранные.

   - А вы-то ей кто? Она о родне вообще ничего не говорила, а тут прямо светится вся.

   - А я и не родня, - Полина улыбнулась, - я подруга. Была. А сейчас не знаю, как это можно назвать... В общем, она мою жизнь у наместника как-то выпросила. После чего он мне вручил ответственность за ее благополучие в той области, где не может доверить никому другому.

   - Я на вашем месте выбрал бы расстрел, - ухмыльнулся Сержант. - На своем тоже, но...

   - Можно подумать, меня спросили, - с улыбкой развела руками Полина. - Поставили перед фактом прямо в камере, дали десять минут на сборы и привезли сюда.

   - Эк вас угораздило-то...

   - Да не то слово, - засмеялась Полина. - Но пролитого не соберешь, и наши пули уже не улетели. Мой приговор был заморожен первым, все последующие дела приостановили до выяснения, и это само по себе уже неплохо, что бы лично я ни думала про свои планы на жизнь. Теперь осталось Алисе помочь восстановиться.

   - Она всегда такой, как сейчас, была?

   - Нет, совсем нет. Честно говоря, я не уверена, что на ее месте вообще возможно выглядеть и вести себя иначе, но она не просила меня об этом рассказывать. И что бы ни было раньше, дальше ей жить именно с этим. А нам всем жить с ней, поэтому вводить ее в рамки придется все равно. И кстати, мы утром поговорили с ней на довольно грустную тему, так что если для нее перед сном найдется работа типа колки дров или штабелирования ящиков, будет очень хорошо. Ненадолго, часа на полтора. Чтобы ей уснуть нормально. А то сейчас остынет после площадки, задумается - и будет вам веселое утро.

   - Даже удивительно, - задумчиво проговорил Сержант. - Сколько забот и беспокойства может всем доставить одна маленькая девочка. Каждый раз удивляюсь, так и не привык за два полных года.

   - Ничего, - засмеялась Полина. - На время присоединим к моим гаврикам, глядишь и подрастет. В общем, раз уж это наше с вами общее горюшко, то вы заходите, если что. И я тоже, если позволите, к вам иногда заглядывать буду.

   Следующим вечером Сержант после ужина остановил меня, кивнул в сторону окон комнат Нуаля и сказал:

   - Иди, тебя уже ждут.

   Я только вздохнула. Профилактическая беседа - не называть же это действо конфиденцией, в самом деле. Я не выбирала и не принимала Путь. Где-то замполит, где-то полковой священник, а у нас - досточтимый Нуаль. Могли еще психолога завести, но не стали, историческое время гостей не располагает к таким изыскам. Впрочем, ничего плохого от Нуаля я не ждала. Он не станет проверять правильность моих реакций и ответов, да и степень моей лояльности саалан досточтимому побоку, это все забота князя, раз у меня его кольцо. Так что все, что Нуаль мог мне предложить, это понадеяться вместе, а потом посочувствовать друг другу, что чаяния опять не сбылись. Ну и печеньки с чаем, как без них беседовать-то. Саалан считали, что сказанное досточтимому во время таких бесед не покинет стен комнаты, и, пожалуй, этой своей уверенностью делали Нуаля куда более приятной компанией, чем любого замполита при части, даже если он маскируется под психолога.

   В дни, когда Нуаль не нес очередную чушь, которую Сержант именовал "отеческими наставлениями", я пользовалась возможностью расспросить его, как именно саалан трактуют и прилагают к своей повседневной жизни ту или иную историю из Белой книги Пророка и как адаптируют ее к реалиям современной для них жизни. В отличие от большинства моих сослуживцев-землян, я читала священную книгу саалан в полном виде, причем и в переводе, на русском, и на сааланике. Последнее было чистым выпендрежем, потому что язык с момента ее написания успел измениться, так что в прошлом году, создавая свою нетленку, я ориентировалась на русский перевод. Иногда Нуаль перехватывал инициативу, и тогда уже я думала, как можно соблюсти тот или иной завет их Пророка в Озерном крае. И именно ожидание таких разговоров скрашивало мне кислые беседы об очередном нарушении дисциплины или порядка. Сейчас надеяться на такую удачу не приходилось.

   Однако за дверью кабинета меня ждал сюрприз. В кресле Нуаля сидела сааланка в длинном светло-сером платье, казавшемся почти белым. Ее волосы медового цвета были убраны в хвост, никаких украшений, кроме цепи настоятельницы на груди и кольца мага, я не заметила. Она улыбнулась, приветствуя меня.

   - Добрый вечер, Алиса. Я рада тебя видеть. Проходи, садись. Досточтимому Нуалю кажется, что он не может больше наставлять тебя, и он попросил меня помочь вам обоим. Ты помнишь меня?

   - Да, досточтимая... Хайшен.

   Ее лицо и вышивку на платье я помнила лучше, чем имя. Она засвидетельствовала данное мной князю обязательство возмещать ущерб кровью, золотом и работой. И в миг, когда я подписала его, все, что я делала в крае, стало нашими личными с ним отношениями. И вот она снова была здесь и собиралась наставлять меня вместо не справившегося с задачей Нуаля. Что там Марина с Полиной говорили о перспективах диалога оппозиции и империи? В баре я была достаточно убедительна, даже без ДНК, отпечатков пальцев, сетчатки глаза и прочей мути, но граф да Айгит под "дальнейшим знакомством" вряд ли имел в виду стриптиз на сцене, переходящей в стойку бара. Он совершенно точно ждал от меня другого. И этой выходкой я запросто могла сорвать ему какую-то комбинацию с моим участием. В мыслях почему-то крутилось "исчерпать чашу терпения". Я улыбнулась Хайшен холодеющими губами и села на свое обычное место. Досточтимая явно ждала от меня продолжения, и мне пришлось закончить:

   - Ты была в крае три года назад по просьбе наместника, на случай, если он забудет или не захочет соблюсти мои интересы.

   - Да, - кивнула она.

   Я подумала еще немного. И сказала "спасибо". Ничего особенного я не чувствовала, но что-то сказать было надо. В конце концов, тогда она пришла, чтобы соблюсти хоть немного справедливости. Могла и не ходить, и было бы еще хуже, чем теперь.