Айдиш даже не стал задумываться о том, кто именно сейчас требует от него защиты честного имени князя в глазах мистрис Бауэр. Для столицы сплетня была бы весьма удачной, она могла дать пищу для разговоров от Долгой ночи до Короткой, или наоборот. Вот только вокруг был Озерный край, и здесь никого не интересовали отношения вице-императора Ддайг и дознавателя Святой стражи, бывших одноклассников, не друживших в детстве и встретившихся через какой-то десяток лет после школы так, что их до сих пор предпочитали не приглашать в один и тот же дом в один и тот же день. Выслушав Хайшен, Айдиш против воли невесело засмеялся:

   - Досточтимая, а что нам считать крошки? Может, сразу убедить ее принести вассальную присягу князю?

   Хайшен вежливо улыбнулась, и Айдиш немедленно пришел в себя.

   - Нормального договора о сотрудничестве вполне довольно, - сказала настоятельница.

   Директор школы понял, что эту задачу с него никто не снимет, вздохнул, пожелал сестре по обетам удачного вечера и пошел к себе. Возвращаясь в кабинет, досточтимый Айдиш увидел своего секретаря за проверкой какого-то рукописного текста.

   - Что это, мальчик? - спросил он на ходу.

   - Мистрис Бауэр попросила немного помочь ей с саалаником, мастер Айдиш, - ответил юноша. - Вот, принесла очередной рецепт местного блюда, когда шла к тебе.

   - Кулинария? - удивился Айдиш. - Почему вы выбрали эту тему?

   - Она решила, что ей будет так проще усвоить падежи, склонения и числительные. Но мне кажется, пока она перестанет их путать, у меня соберется неплохая кулинарная книга, - вздохнул секретарь.

   Айлиш заглянул в листок.

   Один большой земляной клубень, два красный корень, два луковиц неважный цвет, три мясных колбасок, пятерых кусочков вареных сыра, перец, сушеные травы. Клубень вари, луковица и корень жарь в плоскости кастрюли до мягкий и розовый, затем вари вместе с клубень. Колбасок порезать и положить к овощи в кипяток. Отнять у супа две чашки кипятка, растереть сыр в кипяток, вылить опять в кастрюля, всыпать пряности. Пробуй и соли, вари десять минут и отнять суп у огня.

   - Да, - сказал Айдиш задумчиво. - Это, кажется, надолго. Крепись, малыш.

   - Мастер, с ней совсем несложно заниматься, она старается, - заулыбался секретарь, - но она не маг, поэтому выходит медленно.

   Шестое июня удачно пришлось на воскресенье, и у графа да Айгита был выходной. Законный выходной, с разрешения князя. Дейвин решил остаться на ночь в городе, не сумев выбрать, что ему нравится меньше: самостоятельно строить портал после безумной недели с парой бессонных ночей или садиться за руль и ехать до Приозерска. В теплом Женькином доме с непустой морозильной камерой можно было поужинать, спокойно посмотреть фильм из коллекции, оставленной Женькой, или из собственных запасов и выспаться, не опасаясь никаких форс-мажоров.

   Дейвин, закончив плескаться в ванне, расслабленно бродил по квартире, выбирая между ужином на кухне и фильмом под бокал вина и ужином в гостиной перед экраном, когда услышал чье-то присутствие на лестнице. Он остановился в коридоре на полушаге. Масса объекта соответствовала человеческому телу, скорее подростка, чем взрослого, или массе небольшого фавна. Швыряться поражающим заклятием через стену было по меньшей мере расточительно: ремонт мог дорого обойтись. Маг вышел на лестничную клетку. Соблюдая необходимые предосторожности, прошел из холла к лестнице - и увидел сидящую на ступеньках женщину. Она была, как многие в этом городе, невелика ростом, худощава, печальна и, в отличие от большинства виденных Дейвином за день людей, очень пьяна. С трудом сосредоточив на нем взгляд, она сказала:

   - О. Ведьмак. Ну, привет.

   Шутка была грубовата на вкус графа, но он решил не обижаться и ответить тем же.

   - О, - ответил он, - привидение. Доброй ночи.

   - Еще вечер, - возразила она.

   Он принюхался.

   - Кто же вечером мешает коньяк и виски? Судя по твоему состоянию, точно ночь. Ты встать можешь?

   - А зачем? - она пожала плечами и сунула руку в карман тонкой куртки, наброшенной на платье, сравнимое по длине с короткой мужской люйне.

   Ниже платья были прозрачные чулки, острые колени под ними, прямые лодыжки, на вкус графа, слишком сухие, и туфли, напомнившие сааланцу копыто квама, только совершенно черные. Пока Дейвин разглядывал женщину, она достала из кармана "вечную" сигарету - тонкую, тоже черную, с алым кантом - и затянулась. К запаху коньяка и виски, наполняющему воздух, добавился запах яблочной шкурки. Маг наклонил голову и вежливо улыбнулся.

   - Ну вот что, милый призрак. Сейчас ты встаешь, а если не встаешь, то я тебя поднимаю, и мы идем в квартиру. Потому что комендантский час начался сорок минут назад, и ты сейчас должна быть в месте более надежном, чем лестница жилого дома. Даже если лестница закрыта и освещена.

   Пьяное привидение криво посмотрело на него из-под черной челки:

   - В тридцать вторую? А чья она теперь?

   - Ты бывала раньше в этом доме?- удивился Дейвин. - Вставай, вставай, пойдем.

   - А почему еще, по-твоему, я могла бы тут сидеть? - хмыкнула женщина. - Где сейчас ее предыдущий хозяин, кстати?

   Граф остановился:

   - Ты знакома с Женькой?

   Дейвин никак не ожидал, что после его вопроса женщина развернется к нему всем телом прямо на ступеньках, вцепится в его руку и совершенно трезвым, срывающимся на шепот голосом спросит: "Так он жив?" Но случилось именно это. Граф понял, что, кажется, фильм по меньшей мере откладывается. Вечер стремительно превращался из уютного в интересный.

   - Да, он жив. - Да Айгит потянул женщину за руку и поднял со ступеней. - Но давай все-таки зайдем в квартиру и хотя бы назовем друг другу свои имена. А потом сперва ты мне расскажешь, как ты тут оказалась и что тебя сюда привело, а после я тебе расскажу... что-нибудь, что тебе будет интересно знать.

   И уже через час он знал, что ее звали Дина и что Женьке она приходилась сослуживицей, а он ей - безнадежной и отчаянной любовью, ставшей ее тайной. Она, оказалось, бывала у него дома - чаще с рабочими обсуждениями, но пару раз и просто заезжала попить чаю и поболтать за жизнь. Из ее рассказа, а больше из умолчаний, граф понял, что за три года ее тайна прогрызла в ней порядочных размеров дыру, в которую свободно помещался литр крепкого алкоголя. Дейвин приготовил ужин на двоих, но она почти не ела, а только жадно слушала его рассказ о том, как Женька собирался, как переезжал во Львов и как вышло, что он почти никому не мог рассказать ни о датах отъезда, ни о том, куда и зачем переезжает. Потом граф перенес ее, уснувшую прямо за столом, на диван в гостиную, укрыл пледом, поставил на журнальный столик стакан и кувшин с водой и вышел. В коридоре усмехнулся, качнул головой и ушел в кабинет спать.

   Утром его разбудил запах очень прилично сваренного кофе. Он вышел в кухню в халате поверх люйне, перебросив волосы на плечо, увидел краску стыда поверх всех следов похмелья на ее лице и сказал:

   - Дина, только не извиняйтесь, пожалуйста. И у меня осталось два вопроса, которые я вчера не успел вам задать.

   У нее задрожали руки, но кофе она все-таки не пролила. Глотнув и облизав губы, она произнесла:

   - Да, конечно.

   - Вы живете одна, или сейчас вас кто-то ищет? Вам не нужно позвонить или написать близким, что с вами все хорошо?

   - Это терпит до вечера. Мои близкие привыкли.

   Беда, похоже, была больше, чем показалось сперва. Но это могло и подождать.

   - Хорошо. Теперь скажите, ваши с Евгением разговоры за жизнь - буду ли я прав, если предположу, что они касались не настоящего времени, а давно прошедших лет?

   - Вы правы. Именно так и было, - она вдруг вскинула голову и собралась. - Нет, у меня дома не хранится ничего запрещенного вами. Я - историк кино. У меня есть только книги и фотографии. И цифровые копии старых кинолент.