Слушая его, Ранда успела побледнеть, потом покрыться красными пятнами, но не пыталась возражать или прервать его. В тоже время Макс кожей чувствовал, что она отвергает все сказанные им слова и его вместе с ними.

   - Ты не понимаешь, что ты пытаешься сравнить, - горько сказала она. - И, похоже, не хочешь даже задумываться. Ты знаешь, с чем Алиса покинула дом Утренней Звезды и почему так случилось - как, впрочем, и я. Сейчас ты пытаешься оправдать ненужный риск и угрозу для всей миссии, поставив в один ряд помощь невинным жертвам произвола и попытку спасти насильника и убийцу от расплаты. - Макс дернулся, и она поставила между ними ладонь, словно отталкивая его. - Не возражай, ты сам знаешь, что она именно такова. И, раз я слышу от тебя попытки оправдать женщину, для которой убийство - легитимный способ решения проблемы, я тем более не могу оставить тебя на Земле. Ты начинаешь забывать, кто мы и кто ты сам.

   Макс вздохнул про себя. Он хотя бы попробовал. А если он вдруг понадобится, у Хайшен есть его линк.

   - Я хочу попрощаться с Алисой, - он не спрашивал, а уведомлял, и Ранда не могла ему отказать.

   - Да, конечно. Мне жаль, что девочка остается одна, но ты не оставил мне выбора. Мы в любом случае не бросим ее.

   Уточнять, что Ранда имеет в виду под этим своим обещанием, Макс уже не стал. Она искренне верила в то, что говорила. Да и лекарство для фавнов, над которым она и ее группа совместно с саалан работали последние полтора года, было готово к испытаниям. Ранда не могла рисковать всем этим ради уверенности Макса, что он делает все правильно и единственно возможным способом. Значит, ему придется вернуться и надеяться, что судьба Алисы не останется без внимания. Хотя, пожалуй, он больше полагался на интерес к благополучию Алисы со стороны Полины и Марины. Их взгляды были как-то ближе к практике.

   Не знаю, как Макс обаял сперва госпитальную охрану, а потом и постовую сестру, но он объявился прямо у меня в палате. Широко улыбнулся, поставил стул для посетителей спинкой ко мне и уселся на него верхом. Я села в кровати, поправила подушку за спиной и откинулась на нее. Если просто сидеть, то голова еще кружилась, это я проверила до его прихода. До сегодняшнего дня он старательно избегал меня - и вдруг пришел на встречу, да еще по просьбе Хайшен. Я говорила с ней о Максе, но никогда не уточняла, что он в крае, да и упоминала далеко не обо всем. И, значит, он захотел быть рядом сам. Как в тот день, когда он толкнул меня в клубе и сказал, что думает о моих встречах с Лейдом.

   Сейчас Макс сидел и улыбался как ни в чем не бывало.

   - Привет, - сказал он. - Ты как? У тебя было сложное утро.

   - Хорошо, - расплылась в улыбке я. - Уже отоспалась и планирую продолжать, знаешь, как радует, вместо наряда-то. Сержант найдет за что.

   - Это да, - хмыкнул он. - Я попрощаться зашел. Меня отзывают обратно в Созвездие.

   - Как? - я искренне огорчилась. Пусть он не появлялся, но он же все равно был тут, рядом. Живой и теплый.

   - Вот так, - сказал он. - Не огорчайся, правда есть за что, - и я невольно посмотрела на костяшки его рук, но ничего на них не увидела. - И оно того стоило, - проследил за моим взглядом он.

   Макс сунул руку в карман джинсов и достал то, что я ожидала увидеть меньше всего: цепочку с чарром. С моим чарром, который я узнала бы из тысячи таких же, хотя теперь не могла его чувствовать. Я невольно потянулась к нему всем телом, Макс протянул его мне, и я поймала черный диск в сложенные ладони, начала гладить пальцами, не отрывая от него взгляда. Когда приговор был вынесен, они забрали его у меня, как все вещи, несшие на себе отпечаток магии Дома. Я больше не принадлежала к Утренней Звезде, вскоре должна была перестать быть магом, и, на взгляд сайхов, чарр был больше мне не нужен. Но пока он был моим, он принадлежал к Дому вместе со мной, и, значит, его место теперь было в огромном хранилище, где лежали чарры умерших или покинувших Дом.

   - Откуда он у тебя? - спросила я тихо.

   - Украл, - пожал плечами Макс. - Это же твой чарр. Пусть у тебя и будет.

   - Спасибо.

   Он сидел и смотрел на меня, я крутила в руках черный диск, согревающийся от моего тепла.

   - Он теперь активируется от твоей крови. Я там поменял кое-что на случай, если он тебе понадобится. Вряд ли возникнет нужда, но пусть будет не совсем бессмысленным украшением.

   И тут я спросила, оторвавшись от любимой игрушки и посмотрев прямо ему в лицо:

   - Скажи, ты... Ты знал, что меня лишат Дара?

   Макс чуть помолчал и все же ответил:

   - Нет. Я был отстранен от участия в разборе твоего дела. А на совете Дома, ставшем судом, меня лишили права слов и голоса. И, - он резко взглянул мне прямо в глаза, - если тебе это важно, отец считал, что достаточно изгнания.

   - Он сказал иначе, - я стиснула зубы, вновь мысленно возвращаясь к разговору с принцем.

   - Решение было принято почти единогласно, а он - глава Дома, - пожал плечами Макс. - Ты никогда не понимала, как это у нас все устроено.

   - Почти?

   - Да. Остальные голосовали за смерть.

   - В Созвездии же нет смертной казни, - очень тихо сказала я. - Хотя в те дни я об этом очень жалела.

   - Почему, есть, - Макс качнул головой. - Самоубийство по приказу.

   Я разом вспомнила исторические очерки, баллады и книги, где говорилось, что сайх предпочел смерть позору, попыталась вдохнуть - и у меня ничего не вышло.

   - Может, и хорошо, что ты тогда всегда жила на Земле, приезжая в Дом только по делу, - словно про себя, сказал Макс.

   - Не только на Земле, - улыбнулась я вдруг онемевшими губами. - Еще там, между чужих звезд. Знаешь, я ведь до сих пор августовскими ночами гляжу в небо и жду, что увижу след "светляка", хотя с планеты это почти невозможно, даже если знать, куда смотреть. Или услышу, как "волна" садится на реверсе. Но отсюда видны только Персеиды. И все же там мы тоже были вместе, а Дом даже не знал, чем мы на самом деле заняты.

   И Макс вдруг тихо рассмеялся в ответ:

   - Да. Кто пройдет первым по звездным тропам и найдет новые миры?

   - Дальняя разведка! - отозвалась я.

   Он ничего не ответил, но продолжил улыбаться, а потом тихо проговорил:

   - Знаешь... Я так и не понял, почему ты обратилась в совет Созвездия.

   Его голос звучал так, как будто он вообще был не уверен в своем праве задавать мне такой вопрос.

   - Исиан сказал, так будет лучше, - подняла брови я.

   - Расскажи, если можешь, - попросил он.

   И я рассказала, глядя прямо перед собой, на Макса, и не видя его. Он имел право знать, да и ничего такого в этом не было. Я сама была во всем виновата, это я подставила Дом. Закончив, заглянула ему в лицо и испугалась. Именно так он смотрел на меня в Созвездии, в наш с ним последний разговор, услышав от меня, чем я на самом деле занималась на Земле все те годы, когда писала фейковые отчеты и изо всех сил делала вид, что не имею никакого отношения к боевому крылу Сопротивления. Врала всему Дому и, значит, в том числе и Максу. Я перепугалась, но сейчас, в палате госпиталя, на Земле, говоря о делах давно минувших дней, решила, что могу его осторожно спросить:

   - С тобой все хорошо?

   - Все в порядке, не беспокойся, - вдруг улыбнулся он. - Знаешь, мне пора. Меня там наши заждались. Пока, Лисенок. - Он провел ладонью мне по щеке, и его рука показалась мне слегка прохладной. - Я к тебе еще загляну. Так просто ты от меня не отделаешься.

   И тут я испугалась еще больше. Макс встал, аккуратно, словно по линейке, поставил стул на место, еще раз улыбнулся мне и вышел. Я проводила его глазами. Такую улыбку я тоже видела. Только не у Макса, а у его отца. И совершенно не помнила, когда именно.

   Вечер Марина заканчивала в главной зале замка. На официальный дипломатический прием происходящее тянуло от слова "никак", но было хотя бы по-настоящему весело. До того Марина успела мелькнуть перед журналистами парочки иностранных СМИ, а потом и посидеть на пресс-конференции наместника, где тот сказал речь, к месту употребив множество красивых и не имеющих никакого отношения к текущей ситуации слов. Достойные люди с умными порядочными лицами удовлетворенно кивали, отмечая готовность новой администрации Озерного края сотрудничать с мировым сообществом в вопросе соблюдения прав человека, и Марина с нехорошим любопытством думала, сколько же они захотят получить денег, и не закончится ли все поездкой на Охоту в Зону, откуда редкий эмиссар ООН приезжал в сухих штанах. Ну а потом настал вечер, и когда Димитри наконец отбился от этих гиен, Марину провели к нему по какой-то бесконечной винтовой лестнице из тех, где никого чужого не встретишь. Да и вообще никого - кроме, может быть, пауков. Димитри, обнаружившийся в этом странном убежище, был похож на лиса, которого долго валяла по земле дружная компания из нескольких фокстерьеров: встрепанный, усталый и очень злой.