Хельмут, то есть Андрей Никитич, а именно он стоял за кафедрой, и именно его лекцию прервал Семён, войдя после звонка, так вот, Андрей с интересом снова наблюдал эту магию, как Семён мягко вписывается в любое пространство и в любое общество. Ещё не сказав ни слова, он уже стал всем другом. И не только начал вести себя, как свой, полноправный, старый член этого сообщества, но чувствовал себя именно так. Семёну было хорошо. Он стоял и улыбался. Все сидели и тоже улыбались. Улыбки аудитории были разными. Кто-то улыбался, невольно отвечая на улыбку Семёна, такая она была открытая, яркая. Кто-то, это конечно были девушки, любовался ладным, сильным, красивым парнем. Кто-то улыбался насмешливо, увидев в Семёне незамысловатого деревенщину. А кто-то удивлялся, как и Андрей, умению Семёна вливаться в общество и его смелости. Не каждый сможет выдержать взгляд десятка незнакомых людей, не только не смутившись, но испытывая удовольствие, как актёр на сцене, и предвкушая дальнейшие, более близкие знакомства, испытывая любопытство и нетерпение.

– Здравствуйте. – сказал Семён нараспев и откинул шикарный чуб со лба своим коронным движением, мотнув слегка головой. Повёл плечами, поигрывая мышцами, фактурно прорисовывающимися под тонкой сорочкой.

– Проходите, товарищ. – официально сказал Андрей.

Семён прошествовал мимо занятых уже парт на задний ряд своей танцующей походкой. Не все девушки сразу смогли переключиться на немецкий после этого явления Семёна народу. Он был неотразим со своей белозубой улыбкой на загорелом лице.

Шлинчак, довольный произведённым впечатлением, забыв уже обо всех своих проблемах, сел на заднюю парту рядом с широкоплечим брюнетом.

– У тебя что, ни одной тетради нет? – спросил парень. – Как ты будешь заниматься? Надеешься сразу всё запомнить?

– Просто не успел купить.

– А какой смысл приходить на лекции без тетради, мог бы и вообще не приходить. – не грубо, но уверенно проговорил сосед.

«К сожалению, не мог», подумал про себя Семён, а вслух спросил:

– Ты мог бы поделиться листком бумаги?

– Могу тетрадку дать, у меня есть запасная, – предложил парень, – только с возвратом!

– Договорились. – ответил Шлинчак, придвигая к себе тетрадь. – Семён – продолжил он, протянув руку.

– Позже познакомимся, – ответил серьёзный сосед и принялся старательно переписывать слова, которые Андрей Никитич уже написал на доске.

Писал парень медленно, старательно выводя каждую букву, и тем не менее получалось у него, мягко говоря, плохо. Как у первоклассника. Семён быстро и красиво переписал всё, что следовало. Собрался отдохнуть, но Андрей уже выгрузил на доску новую порцию материала, затем ещё и ещё. Даже Семён не успевал записывать, а его сосед и подавно. Через полчаса Шлинчак вообще перестал понимать, что объясняет Житомирский. В голове перепутались немецкие и русские слова, он весь взмок от усилий, но сосредоточиться уже не мог.

Бросил писать и стал разглядывать окружающих. Парней рассматривать ему было не интересно, а девушки привлекли его внимание надолго. Их было много, и многие из них были очень красивые. Жаль, что видел он их только сбоку и со спины, но даже так он заметил, насколько они все разные. Блондинки, брюнетки, рыжие, русые, крупные, спортивные, худенькие, изящные. Некоторые одеты в национальные костюмы, кто-то в военной форме, кто-то в обычных блузках, юбках и платьях. А некоторые одеты непривычно элегантно.

– Почему вы не пишите, Шлинчак? Я правильно произнёс вашу фамилию, новенький? – вглядываясь в список студентов, спросил Андрей.

– Я уже всё записал, – ответил Семён. – Фамилию вы произносите верно, – включился он в игру.

– Прочитайте последние слова, которые вы написали. – строго попросил Андрей Никитич.

Семён произнёс пять немецких слов, которые пришли ему на ум, сказав их уверенно, чётко, с хорошим произношением.

– Вижу, вы не новичок в немецком. Но это не значит, что вы можете позволить себе отвлекаться! Пишите, товарищ Шлинчак. Если вы вторично не прочитаете то, что нужно было записать, я отстраню вас от занятий. Пусть учатся те, кто хочет учиться, понятно, товарищ?

– Так точно, командир! – Семён молодецки подскочил со скамьи, наслаждаясь возможностью немного размяться после того, как долго находился без движения.

– Садитесь, Шлинчак. Лекция ещё не закончена. И свои военные привычки можете забыть. Здесь они не пригодятся. Война закончилась. Пора переходить к мирному строительству. Так приказывает нам партия. Вы партийный, Семён? – Андрей вновь обратился к списку.

– Да, товарищ преподаватель.

– Зовите меня Андрей Никитич. Сколько лет в партии?

– Два года.

– Солидный срок. Вы должны показывать пример своим товарищам по учёбе.

– Есть! Андрей Никитич!

Прозвенел звонок. Все записали домашнее задание, но не все поспешили разойтись, столпились около Семёна. Знакомились, задавали вопросы. Семён не смог запомнить всех имен, на вопросы в основном отшучивался, опасаясь сболтнуть лишнего. Но в целом, начало к дружеским отношениям было положено, и он в компании однокурсников отправился на следующую лекцию. Компания была кстати, так как одному ему опять пришлось бы искать аудиторию.

Следующей лекцией была история России. Читал лекцию седой старичок. Речь его была замудрённой и цветистой. Многие выражения были устаревшими или чрезмерно научными, записывать за ним было сложно, но наученный прежним опытом, Семён явно не отвлекался, девчонок рассматривал украдкой. Когда сильно уставал, всё равно делал вид, что пишет.

И так прошёл весь день. Что было на четвёртой и пятой лекции он не понял и не запомнил совсем. Спина ныла, ноги болели от длительного сидения, руки сводило от напряжения. Но хуже всего было с головой. Мозг отказывался работать, в глазах плыло, голова гудела, глаза слипались. Как он ни старался, но всё-таки уснул, аккуратно положив голову на парту. Проснулся он от того, что вся аудитория хохотала. Рядом с ним стоял преподаватель и с улыбкой смотрел на него. Семён подскочил, протёр глаза, облизал сухие губы и через секунду он уже вполне пришёл в себя и мило улыбался. Публика затихла, ожидая развития событий.

– Так о чём мы сейчас говорили, товарищ студент? – спросил солидный мужчина с сединой на висках, в военной форме.

Семён быстро вспомнил, что у них сейчас идёт история партии. И не моргнув глазом начал уверенно рассказывать.

– На девятом съезде партии основным вопросом были проблемы коллективизации. Партия поставила перед народом эту задачу. И коммунисты во всех областях нашей огромной страны начали создавать коммуны. А вы знаете, что это такое? – Нагло глядя преподавателю в глаза спросил Семён.

– Ну, что ж, расскажите нам, что это такое? – усмехнувшись предложил учитель.

– Это когда вся деревня выходит в поле. Все работают вместе. Все, как одна семья. Нет ни бедных, ни богатых, все равны! – Семён говорил, как по писанному, наслушавшись в своём селе активистов-коммунистов: Маринку, Ивана, Сашу. – Вы не представляете, как это здорово, когда все мужики в деревне встают в ряд и начинают косить хлеб. Солнце палит, запах свежескошенного хлеба заполняет лёгкие, колосья падают на землю, а следом идут бабы и связывают колосья в снопы! Поле огромное без конца и края. Но нас много, и мы вместе, и нам, когда мы вместе, море по колено, всё нам по плечу. И тут кто-нибудь заводит песню, и тогда души наши соединяются.

И тут Семён негромко запел. Аудитория замерла, проникнувшись вдохновенно нарисованной картиной. И вдруг какая-то девушка начала подпевать ему вторым голосом. Внезапно Семён прервал песню, осознав, что он находится на лекции. Все студенты замерли, ожидая, как отреагирует на это преподаватель. Военный отёр лицо рукой, вздохнул, пауза стала ещё более напряжённой. И вдруг он зааплодировал. И вся аудитория, радостно выдохнув поддержала его аплодисменты.

–Спасибо, товарищ, за выступление. Было очень интересно. Нам стало понятно, что вы целиком и полностью, всей душой поддерживаете политику партии, хорошо её понимаете. Но, к сожалению, вы немного ошиблись. Речь на лекции шла совсем о другом. И повторять специально для вас я не собираюсь. Будьте добры, спросите у товарищей, какая была тема, и на следующем занятии отвечайте точно на заданный вопрос, а не пускайтесь в свободные размышления.