– Перестань, она с ним первый день знакома! Она его совсем не знает. – остановил её сын.

– Любовь не пользуется мозгами, знания, к сожалению, не та категория, которую используют чувства.

– Ох, напророчишь ещё! – засмеялся Габит, обнимая мать и целуя её в макушку.

– Хорошо, молчу. – смиренно сказала бабушка, но в душе она чувствовала, что ей нужно защищать этого большого сильного мужчину. Она казалась крошечной по сравнению с этим гигантом, но для матери он всегда оставался ребёнком.

Габит вышел на крыльцо. Достал австрийскую зажигалку, привычным жестом крутнул зазубренное стальное колёсико, высек искру из ферроцериевого кресала. Загорелся пропитанный бензином фитиль. Габит потушил огонь и повторил всё снова. Из-за деревьев вышел человек. Подошёл к Габиту. Свет старого газового уличного фонаря с трудом пробивался через листву деревьев. Лиц не было видно.

– Почему подпустили мальчишку к ней? – не скрывая злости, сказал Габит.

– Она сама к нему подошла. Инструкций по этому поводу не было. Такое случилось впервые. Мы не знали, как реагировать.

– Инструктирую. Не давать общаться с незнакомцами. Любые средства хороши, на ваше усмотрение. Из знакомых пусть общается только с теми, кто есть в списке «А»! Понятно?!

– Новичка в какой список включить? – смущённо спросил собеседник.

– Теперь поздно его куда-то вносить! Они уже общаются! Просто следите. И предоставьте мне всю информацию об этом украинце.

– Уже установили наблюдение.

– Организуйте круглосуточную слежку! Докладывать о всех мелочах, даже о бытовых привычках!

– Есть!

– Свободен!

Мужчина исчез в тени деревьев. Но видимо, от дома не отошёл. Шаги прервались через несколько секунд.

Габит докурил сигарету, стряхнул с себя суровый вид, как маску переодел, и улыбаясь вошёл в дом.

Из спальни выпорхнула Аделя в халатике.

– Папочка, я так рада, что вы подружились с Семёном. Он славный, правда?

– Да, милая, действительно славный. Правильное слово ты подобрала для характеристики. Как можно было с ним не подружиться. Такой приятный, дружелюбный, открытый мальчик. Он тебе очень понравился? – осторожно спросил отец.

– Мне с ним так легко и весело! Будто лето вернулось. Он сам – лето!

– Но он получил какое-то странное образование. Явно не классическое.

– Папа, какое образование? Он пять классов в своей деревне закончил и всё. Но ты бы видел, какой у него красивый почерк!

– А немецкий откуда знает? – с улыбкой спросил Габит, поправляя прядку волос, упавшую дочери на лицо.

– Немецкому его конюх учил, когда Семён был совсем маленьким, даже в школу ещё не ходил.

– И он с тех пор ещё что-то помнит? – усомнился отец.

– Представь себе! У него великолепная память! – дочь хвалилась успехами Семёна, как своими собственными.

Габит напряжённо приподнял бровь, вглядываясь в лицо дочери. Но тут же заулыбался, приобнял её.

– Спокойной ночи, папа, – Аделя взяла огромную отцовскую руку, прижалась к ней лицом.

У Габита от этого жеста затуманился взгляд. Мать Адели делала так же.

– Приятных снов, дорогая, – Габит поцеловал девочку в лоб.

Дочка упорхнула в свою комнату, а Габит долго стоял у окна задумавшись. Приятных снов он, видимо, не ждал.

«Работнички! Всегда ждут распоряжений. Сами думать совсем не умеют. Нужно поменять охранников. Таким дочку доверить я не могу».

Андрей встретился с Порфирием в условленном месте.

– Что произошло? Нельзя было до утра подождать? —недовольно произнёс Порфирий.

– Думаю, это дело подождать до утра не может. У меня новости, связанные с Семёном. – мягко ответил Андрей, подавив вспышку гнева Порфирия.

– Почему ты не рядом с ним? Я же просил никого больше к нему не приставлять?! – опять выходя из себя сказал Порфирий.

– Я не мог пойти туда, где сейчас находится Семён. – вздохнул Андрей.

– Не смеши меня. Семён смог, а ты нет? – хихикнул парторг.

– Давай, удиви меня. Где же он, наш птенец. Вывалился из гнезда? – гнев неожиданно сменился шутливостью.

– Вы лучше сядьте. – тихо сказал Андрей. Порфирий посмотрел в глаза Житомирскому, надеясь, что это шутка. Но тот был абсолютно серьёзен.

– Не тяни.

– Он у Якушевых. – улыбаясь ответил Андрей.

– Что он там делает?! – Порфирий Порфирьевич был потрясён.

– Пьёт чай с Габитом Данисовичем. – потряс его ещё больше заместитель.

– Давай подробней, – положив руку в область сердца, попросил парторг.

Андрей знал, что всё что связано с Якушевыми, Порфирий всегда принимает близко к сердцу. Иногда Андрею казалось, что Смирнов боится Габита. Но подробностей об истоках их вражды так и не смог узнать, как ни старался. Но это был единственный важный человек в городе, с которым у Порфирия не было никаких отношений. Ни встреч, ни писем. Начальник старался не упоминать имя Габита и обходить стороной все дела, которые могли вывести на Якушева. И вот теперь такое прямое столкновение. Вернее, не прямое, а опосредованное.

– Ты понимаешь, к чему это может привести, – спросил Порфирий после рассказа Андрея о знакомстве Семёна и Адели. – Если уже не привело.

– Нет не понимаю. Вы же не поделились со мной информацией об Якушевых. – язвительно произнёс Житомирский.

Смирнов проигнорировал замечание.

– Габит очень умён и опытен. Он раскусит Семёна быстро. Если ещё не раскусил. И завербует его, если ещё не завербовал… Ты уже получил сведения о Семёне и его жизни в последние месяцы?

– Подробностей ещё нет, но в общих чертах известно, что он провёл все эти месяцы в одном милом и уютном месте. – тонкая улыбка так шла Андрею.

– Любишь ты говорить загадками. – оценил улыбку Порфирий.

– Неужели не догадываетесь? – упрекнул начальника заместитель.

– Догадываться одно, а знать – это другое. Я предпочитаю последнее.

– В постели жены, это же очевидно. – с удовольствием уточнил Андрей.

– Так уж и несколько месяцев, – пробубнил Порфирий. – И что совсем никаких контактов?

– С женой не разлучался.

– Удивил. Не зря он к ней так рвался. Что это? Неужели любовь? – засомневался Порфирий.

– Вот теперь и узнаем, насколько сильна его любовь. – ровным тоном произнёс Андрей, не проявляя своё отношение к обсуждаемой теме.

– Дочка Якушева сейчас красотка? – спросил, задумавшись, Порфирий.

– Сейчас? – тут же подловил парторга Андрей. А тот недовольно цыкнул, жалея, что выдал лишнюю информацию.

– Не переживайте, Порфирий Порфирьевич. То, что вы с Якушевыми знакомы, было ясно и до этого. – по-дружески успокоил его Житомирский.

– Отсутствие у меня всей необходимой информации может затормозить дело. – намекнул заместитель.

– Всему своё время. Сейчас эта информация тебе не нужна. – строго отсёк поползновения Андрея парторг. – как только Семён вернётся с чаепития, – усмехнулся Порфирий, – сразу ко мне.

– Будет сделано! – отрапортовал Андрей и, по-военному развернувшись, вдруг заскользил по улице мягкой, пружинистой походкой танцора.

Окрылённый успехом Семён шёл по ночной, плохо освещённой Казани куда глаза глядят. Он радовался вновь обретённым знакомым. Чувство одиночества испарилось. Настолько тепло его приняли в семье Якушевых. И учёба уже не казалась такой сложной, когда появилась неожиданная помощница.

Семён казался себе таким умным, интеллигентным после того, как пообщался с Габитом Данисовичем. Он был уверен, что смог поддержать разговор на все предложенные темы на должном уровне. Такой вывод он сделал из реакции хозяина, всегда внимательно-уважительной. Шлинчак был уверен, что произвёл хорошее впечатление на семью. Все вежливо, а некоторые даже нежно, улыбались ему, угощали, предвосхищая его желания. Атмосфера была для него очень комфортной. Единственное, о чём Семён пожалел, что сам не задал ни одного вопроса. Всегда спрашивали только его. Шлинчак только теперь осознал эту странность. Но это не испортило его настроения. Он напевал что-то и продолжал купаться в шлейфе настроения этого приятного вечера, наслаждаясь чудесным, мягким послевкусием.