Войдя внутрь, мы расположились в кафе за одним из столиков. Из танцпола неслись чарующие звуки психоделической музыки. Заказали подошедшему официанту лимонаду своим дамам и себе по пивку, оказавшимся чудовищно дорогим.

– Однако, цены…, – протянул я, вспомнив классиков, уставившись на принесенную для меня бутылочку емкостью 0,3 литра.

– Привыкай к здешней действительности, – философски изрек мой друг. – Чуть какая публичная гулянка, так сразу барыжить начинают. Потому и хожу на них со своим, иначе пойдешь по миру с протянутой рукой.

У него в рюкзачке лежало на всякий случай пару литров хорошей водки.

Мы сразу дали официанту хорошее воспомоществование, чтобы он, явно из среды студентов, не особо приглядывал за нами и, не чинясь, стали наливать себе из-под стола беленькой по стаканам.

За соседним столиком группа прогрессивной молодежи с неподдельным интересом наблюдала за нашими манипуляциями.

Не торопясь, с достоинством, мы спокойно мелкими глотками осушили налитое, занюхав его прокуренными пальцами.

– Ребята, вы откуда? – смеясь, спросил один из их компании.

– Молодые ученые, почвоведы, – ответствовал ему Кирилл. – Приехали к вам по обмену опытом из Санкт-Петербурга.

– Русские, – с пониманием кивнул студент.

Я обратил внимание, что набившаяся к тому времени в кафе молодежь практически не употребляла спиртное, хотя адекватней в своих поступках отнюдь не становилась. Тут мне захотелось в туалет, и я пошел туда.

В помещении оказалось полно народа. Его пол был усыпан пустыми упаковками от таблеток, пакетиками от чего-то еще. В углу привалились к стене два невменяемых субъекта. Из одной закрытой кабинки доносились ахи-вздохи возжелавших быстрого мужского секса гомосеков, их ритмично дергающиеся головы были мне прекрасно видны. Цивилизация….

Выйдя из нужника и ошарашенный увиденным, я сообщил об этом другу.

– Это здесь в порядке вещей, – хмыкнув, сказал он. – И попробуй возмутиться, быстро отправят домой к старой маме.

Пришли взмыленные с танцпола наши разгоряченные подруги, с коими мы быстро добили водку и пошли плясать. Окунувшись в техномузыку и охлопывая себя от полноты чувств в разных местах, мы оттянулись на славу. Сверху на нас падала пена, над головой метались вспышки разноцветных лазеров, били в глаза сполохи цветомузыки.

На горной дороге на подъезде к Рютте ночью образовалась тотальная наледь, и нам пришлось проспать в автомобиле несколько часов, пока дорожные службы посыпали шоссе гранитной крошкой. В этой цивилизованной стране давно уже запрещена шипованная резина, а одевать цепи или пластмассовые гусеницы на колесо жалко, покрышка долго не протянет.

В нашу деревню пришла зима.

Снегу навалило столько, что я едва справлялся с хорошо оплачиваемой работой по его уборке. Для этих целей использовали различных размеров снегоуборочные машины, от совсем уж крохотуль до величины среднего мотоблока. Трудясь в поте лица своего в свободное от учебных занятий время, мне удавалось неплохо заработать.

В один из таких, слегка морозных дней, Кирилл, Ольга и я пошли купаться на водопад, лежащий на одном из истоков реки Вера между Рютте и Хинтер-Тодтмосом. Попасть в скальную расщелину, где он находился, можно было свернув с пешеходной дорожки по указателю в сторону горно-лесного массива.

Водопад имел три каскада, вдоль которых, переходя с одной стороны на другую, спускалась пролетами и обзорными площадками лестница с деревянными перилами.

Купаться можно было только на самом нижнем, где имелась скамейка для одежды и подход в ледяную купель. На верхних двух это было невозможно сделать из-за мощных бурунов несущейся вниз воды.

– В этом деле важен предварительный настрой, – стал объяснять мне мой друг. – Без него может прийти страх и, как следствие, с непривычки зажмет шейные или спинные мышцы. Потом будет не повернуть голову от боли.

Мы все трое стояли голыми на ледяном насте, готовые к омовению.

Кирилл уже несколько лет купался в водопаде в любое время года, а также обтирался снегом, основываясь на тибетских психотехниках. Он зарывался в одних плавках в сугроб, оставаясь там продолжительное время без вреда для своего здоровья.

Выполнив комплекс дыхательных упражнений, я вошел в воду купели, доходившую мне до середины икр.

Она обожгла меня.

Воспринимая это отстраненно, я сразу сунулся спиной вперед под падающие струи водопада.

Шок был настолько силен, что вызвал дикий хохот, скорчивший меня.

Сознание вмиг сместилось, и я ничего не соображал.

Выбравшись из-под водопада, я расположился на площадке около скамейки с полотенцами и нашей одеждой. От меня валил пар, как после парилки.

– После обильного воздействия ледяной воды на тело аура испытуемого резко сжимается, выделяя тепло для защиты нашего организма, – пояснил мне мой друг. – Ты даже не замерз, хотя стоишь раздетый зимой. Правда, мы находимся в расщелине, и ветра тут не бывает. И настроение у тебя после водопада, наверняка, отменное?

– Не то слово! – согласился я с ним. – Энергия изнутри так и прет!

Кирилл с Ольгой также искупались, для них это было делом привычным.

На занятие к Урсуле Круг я пришел с красным распаренным лицом и ледяным колтуном в волосах. Но она даже бровью не повела, услышав мои объяснения, насмотревшись на экстравагантные выходки своих неординарных учеников.

Секретариат школы перевел меня на постой в «Херцельхаус», то есть сердечный дом, пансионат под руководством фрау Верены Гётте. Эта энергичная женщина, проработавшая всю жизнь по местным пивным и барам, прекрасно разбиралась и в смежных областях гостиничного бизнеса, умело управляя своим небольшим коллективом работников.

На первом этаже «Херцельхауса» находилась большая зала библиотеки, столовая и кухня, где бо́льшую часть времени проводила его хозяйка.

Мне выделили небольшую пристройку сзади дома, покрытую дранкой сущую избушку со средневековых гравюр. Но внутри нее все было продуманно. Обшитые лакированной вагонкой стены, широкая кровать, обширные полки, небольшой стол с двумя табуретами.

Я рационально использовал оставшееся свободное пространство в моей новой келье, которого вполне хватало для занятий каратэ.

На работу ходить теперь было близко, устроившись на кухню Верены разнорабочим. Помогал ей чистить овощи, подавал постояльцам по утрам в столовую завтрак. А потом, после него, неторопливо доедал нетронутые понаехавшими к нам страстными борцами за экологию и правильное здоровое питание превосходные шварцвальдские копчености с немецким хлебцем, швейцарские сыры, запивая отличным заварным колумбийским кофе.

За время проживания в «Херцельхаусе» я подрабатывал садовником, а также убирал снег зимой. Большой удачей было получение постоянного места в самом дорогом ресторане Тодтмоса «Романтический Шварцвальд», расположенном в Тодтмосе-Веге. Хозяином этого заведения и отеля при нем являлся Герберт Шмитц, повар высокого класса. Руководителем он был жестким, работал виртуозно и заражал своим подходом к труду своих подчиненных. В такого класса ресторан иностранцев на работу не принимали, но выручила рекомендация моей хозяйки Гётте, которую там знали и любили. Регулярные выходы по вечерам к Шмитцу отнимали много времени, но приносили постоянный доход.

Среди предложенных мне к изучению Урсулой Круг на выбор древних систем прогнозирования – китайской «Книги Перемен» И цзин, карт Таро́ и астрологии, я выбрал последнюю. А именно классическую западноевропейскую, которой со мной занялся Аксель Хольм. Конечно, в наше время существуют специализированные компьютерные программы, позволяющие составить гороскоп человека или предполагаемого события за четверть часа, но я все постигал вручную при помощи таблиц и справочников. На что уходило несколько часов с анализом углов между планетами.

Прошел один мой учебный год в психологической школе «Рютте» и мне понадобилось продлевать студенческую визу. Из секретариата нашего центра позвонили в администрацию района, по-немецки называемое ландратсамт, куда входило миграционное бюро, и там назначили мне день и час явки туда. То есть не утомительное стояние в очереди, а совсем без нее – раз и все. Находилось бюро в Вальдсхуте, городе на границе со Швейцарией.