Я огляделся в ожидании вина. Скучно… Все жрут и пьют, лишь сам хозяин объясняет что-то невысокому юноше, с маленькой лирой в руках. Слуга вернулся, поставив передо мной кувшин и большую тарелку. Ловко отрезал от зажаренной туши приличный кусок мяса и положил на тарелку.

– Господин Пес желает еще что-нибудь? – склонился он передо мной.

– Спасибо, не нужно.

– Наслаждайтесь, господин, – опять поклонился слуга и отошел.

Внезапно шум стих. Все обернулись к хозяину, который хлопнул в ладоши, привлекая внимание.

– Гости мои! Слушайте! – громко сказал Мримо со своего места. – Певца слушайте, гости! Песнь посвящается вам, моим друзьям!

Юноша с лирой вышел вперед, высокий, бледный, с отстраненным взглядом. Сел на ступени перед троном и тронул струны. Гости перестали жевать, наблюдая за ним, но юноша не торопился. Помолчал минуту, потом откашлялся, и, тронув струны, запел, тонким, но чистым голосом:

Где суровы ветра, где суровы дожди,

И жизнь так опасна между камней,

Достань свой меч и просто ты жди

Того, кто свет зажжет огней.

Тех жертвенных, во славу Пильма,

Мы воздадим ему хвалу…

И не коснется нас десница Л’лима

На каменном, сыром валу.

И мы направим наши силы

На всех врагов! Тому и быть!

Да воссвятится имя Пильма!

Врагов заставив всех застыть!

Мда… Кто, интересно, эту песню выдумал? Глупее ничего не слышал.

– Да! – взревел какой-то толстый ящер, вскочив. – Да, во имя Пильма нашего!

– Заткнись, – мрачно сказал другой, сидящий напротив. – Не мешай слушать!

Ящер поперхнулся, и сел, бросив недобрый взгляд на другого. Но тот даже не обратил внимания, продолжая слушать певца… Зато еще один вскочил, молча, с размаху вбив короткий нож в доску стола и оглядев всех горящими угольками глаз. Но и на него не обратили внимания.

Дни тяжелейшие как-то настали,

Рушились скалы, ломая остов…

Твердым мечом врагов выжигали,

Но и тогда не жалели хвостов.

И гибли все братья, сотнями тысяч,

В битве великой, что шла среди скал.

Пильма услышал, Пильма увидел,

И на подмогу нам войско прислал!

Да воссвятится же имя Великое!

Нашего Бога, пославшего ад,

На наших врагов, войско безликое,

На сотни чужих, неизвестных солдат!

Теперь вскочили все, шипя и улюлюкая, кто-то размахивал коротким мечом, кто-то полез на стол, но свалился, кто-то требовал вина… Мримо взирал на все это поистине с каменным спокойствием, даже не предприняв попыток успокоить гостей. А юноша все продолжал петь, перебирая тонкими пальцами струны, и его голос становился все выше и выше, запросто перекрывая шум…

Мы усмехнемся, мечи доставая,

Обрушим на головы злобных врагов!

Прорвемся, несемся, не отставая,

За ними, кошмарные всадники снов.

И воспылают сердца наши местью,

Пильма над нами, сильна его длань…

Затопчем обидчиков наших на месте,

Соберем их голов кровавую дань…

Ящеры бесновались. Я успел увернуться от тяжелого стула, который швырнул в меня кто-то из гостей. Встал и посмотрел на Мримо. Тот отрицательно покачал головой, увидев, что я приподнял посох. Ну и ладно…

Мримо поднялся во весь рост и хлопнул в ладоши. Но его не услышали. Всем было не до него: летали стулья, кто-то уже бился на мечах, забрызгивая столы кровью, кого-то уже отправили под стол… Тот самый толстый ящер, который в начале вскочил, схватил баранью ногу и крутил ею над головой, шипя что-то нечленораздельное и ища соперника. Но не успел подраться, как его огрели сзади по голове. Он звонко булькнул и рухнул на пол, выронив ногу.

Хозяин еще минуту понаблюдал за всеми, потом поднял руки и выкрикнул заклинание. И в ту же секунду стало неимоверно тихо – время остановилось. Замерли скалящиеся морды, занесенные лапы с зажатым оружием, замер не долетевший до пола гость, с выпученными глазами и разинутой пастью. Капли вина повисли в воздухе, вылетевшие из кувшина, огонь переливался светом, тоже застывший во времени. Слуга, вжавший голову в плечи, когда к нему бросился какой-то хилый ящер. Юноша-певец, замерший с открытым ртом…

Мримо устало вздохнул и посмотрел на меня:

– Что ж поделать, Пес. Их мир бурно развивается, и он нам еще пригодится. Да, они забияки, но они отличные бойцы, поэтому не будем скидывать их со счетов.

– Попроси кого-нибудь вынести их к реке. Можно их там оставить, а потом опять оживить время. Вот смеху-то будет… – ответил я, осторожно обходя застывший в полете кинжал.

– О! Хорошая идея! – Мримо тронул пальцем, обходя, нескольких слуг, которые, снова ожив, испуганно отшатнулись от него, прошептал им что-то на ухо, и повернулся ко мне: – А ты? Пойдешь отдыхать?

– Да, хозяин. Утром приду, вместе со зверем.

– Мясо ему возьми, все равно гости уже наелись…

– Спасибо, Мримо.

Слуги уже суетились, вынося ящеров по одному к маленькой, ледяной реке за домом. Ставили их там, словно скульптуры, следя, чтобы они не падали, и возвращались за новой ношей. А я, найдя на кухне небольшой кожаный мешок, засунул в него две бараньих ноги, большой хлеб, сыр и несколько крупных плодов аррту, желтых и сочных.

– Проголодался? – заинтересовался хозяин, наблюдая за мной со своего трона. – Твой зверь не есть аррту. Для себя берешь?

– И для себя тоже, хозяин.

– Ты хочешь накормить свой трофей? Эту женщину? Зачем? Скорми ее моим собакам или своему зверю.

Собаки заворчали, услышав хозяина, но тут же убрались за трон, увидев, как я приподнял посох…

– Успею. Мне интересна эта женщина, у нее эмоции незнакомые, хотелось бы знать некоторые из них…

– Пес, Пес… – покачал головой Мримо. – Когда-нибудь ты доиграешься. Ладно, решай сам. Но видеть в своем доме я ее не хочу! Уведи ее отсюда.

– Хозяин, я когда-нибудь подводил тебя? Ни одна из тех тварей, что я приносил сюда, не доставила тебе беспокойства, разве не так?

– Так. Но я же сказал – сам решай.

– Решил, Мримо. Поживет у меня. Я, может быть, посажу ее на цепь, не беспокойся, а потом уведу из дома.

– Так и быть. Иди, Пес.

Я поклонился хозяину и вышел. Но, пройдя с десяток шагов, остановился, решив посмотреть, как Мримо оживит своих гостей. И не обманулся в ожиданиях…

Когда слуги стащили всех гостей в реку, Мримо отогнал их в сторону, ухмыльнулся и выкрикнул Слово. Тут же ожили деревья, звуки, и раздался грохот падающих предметов в доме. И визг ящеров, вперемешку с бульканьем и брызгами. Те, кто летел в застывшем полете, полетели дальше, прямо в ледяную воду. Кто застыл, замахнувшись для удара, продолжили движение, по инерции, промазав по сопернику, стоявшему перед ними, и тоже падали в воду. Вой, шипение, вопли, бульканье… Забавно, ничего не скажешь. Мримо продолжал стоять на берегу, наблюдая за притихшими, мокрыми ящерами, выбиравшимися из воды. Кто-то еще стоял в воде, хлопая глазками, кто-то грозил кому-то кулаком, один из ящеров ползал на мелководье, зацепившись плащом за корягу, и никак не мог встать…

– Остыли, гости дорогие? – спросил хозяин. – Идите в свои комнаты, завтра рано вставать…

Усмехнувшись, я пошел дальше. Мримо прав – гости разные бывают, и каждый норовит показать себя. Ну-ну, посмотрим на вас завтра…

А вообще, я не очень понимал, для чего Мримо приглашает гостей поохотиться. Каждый раз новых, из других миров, иногда собственноручно открывая им портал-переход. При этом он делает так, чтобы переход был мягким и не таким страшным. Бывало, что гости долго не решались зайти в портал, пугаясь его света, но потом входили, любопытство побеждало. И так же уходили после Охоты, уставшие и довольные. Иногда не полной группой, которой сюда пришли, потому что гибли некоторые, менее расторопные при охоте. Но никто не жаловался…