Так как в схемах репликатора такого вида роботов попросту не было (я проверял – его действительно там нет) то Фелтинор был вынужден импровизировать из того, что было у него под рукой. Он взял бипод с почти готового центуриона, и приладил к нему корпус уже готового разведчика-диверсанта, только слегка модифицированного. Затолкал все это уродство обратно в репликатор и начал творить действа по совмещению двух разных роботов: бойца и скаута. У боевого робота было более мощное и расширенное шасси с проапанной энергетикой. Но в их тандеме главным стал все-таки скаут.
Разведчик обладал более высоким уровнем интеллекта, чем оловянный болван, поэтому выбор был более, чем объясним. Потом человек влез в нашу святую святых – исходный код – и перекроил почти всё программное обеспечение под свои нужды, отрезав бота-1 от основного терминала, коим является база в форме репликатора. На все про все у него ушло примерно полчаса, в течение которого его Полковник пребывал в агонии.
А дальше – еще яснее. Полковник очнулся, увидел над собою лицевую панель склонившегося врага и на инстинктах постарался ударить по тому панельному лицу со всей мочи. А тут как раз под руку и подвернулась подходящая железяка. Как я понял из кадров улетающего медика, то была разновидность силового инструмента – ручной ускоритель гравитонов, что-то из этого. Он стоял на вооружении моих инжей, в основном, но мог использоваться и в военных целях, правда, на очень интимных расстояниях. Прямого повреждения не наносил, однако встряхивал врага весьма знатно.
Правда, это должен быть довольно легкий враг, так как «гравитонки» особо мощный импульс выдать не могли. Но легкому врагу этого вполне хватало. Тот еще долго не мог собрать разрегулированные системы в слаженный оркестр. Хотя боту как раз собирать особо было нечего, так как его самого собирали буквально на коленке. Важных систем у него было… две или три. Вообще, довольно удачной конфигурации робот получился.
Кстати, то, что этот Фелтинор оказался таким талантливым механиком, сильно мне не понравилось. Ведь в течение половины часа он сумел сломать репликатор и заставить его сделать то, чего тот, в принципе, делать не умел… Или умел?! Ведь сделал же! Сделал – вон, доказательство перед глазами стоит… шатается… падает. Упало.
– Две батарейки этому парню!
Уровень заряда медбота был безжизненно плох.
Теперь – его баба. Из внутренних файлов бота-1 я понял, что он взял ее в плен на пути сюда. Это было несложно: заметив ее раньше и обогнав на несколько сотен метров, он прикинулся булыжником и всадил ей дротик в щеку. Предварительно он заставил фею открыть стекло гермошлема, заразив её армис относительно безобидным, но по-своему противным вирусом из установленной ранее ловушки. Мало того, что доспех воительницы вдруг разогрелся до сорока градусов по Цельсию, так он ещё начал издавать неприятный запах прямо в нос своему оператору, вынудив того снять защиту с лица.
Да-да, оказывается, армис тоже можно было заразить, и это тоже было для меня новостью. Как, впрочем, и вся остальная информация, выуженная из медика. Медиков-то на Триере среди машин отродясь не было. Они попросту были не нужны, а, следовательно, затраченные ресурсы на их изготовления признаны нерациональными, что для нас, машин, считается смертным грехом.
Поэтому Мед, которому сейчас меняли батарейки, представлял собой абсолютную ошибку в нашем стройном мирке логики и рациональности. Ну не нужен он здесь! Кого лечить-то? Нам лечить никого не надо. Нам надо убивать. А для этого медик со своими навыками здесь и даром не нужен.
Нет, знания по анатомии биосов, кэпэх и прочего белкового отродья у нас, конечно, присутствовали. Но не на таком глубоком уровне, каким обладал наш Бот-первый. Медик про биосов знал абсолютно все: биохимия, психиатрия, психология, неврология и многое-многое другое. Кроме того, он был способен производить химические вещества самого широкого спектра действия: от целительного до смертельного. И даже вирусы. Именно биовирусом собственной разработки он и заразил армис феи.
У нас тоже присутствовали боевые яды. Два. И от обоих у биосов имелись надёжные контрмеры. Так что ими мы травили только наглых киберплантов, да и то, не самых умных. Самые умные уже давно научились вести бой в условиях непригодной для дыхания среды. Но от ядов, предлагаемых нам Ботом-1 я никакой защиты не видел. И это было… спорно. Собственных вирусов у нас не было, но я в них никогда надобности не испытывал. А теперь мне предлагалось эту самую надобность испытать. Но для этого мне нужно было решить за судьбу самого бота.
С одной стороны, ценность его очевидна. С другой – распотрошить «чужака», и дело с концом. Он даже не привязан к базе и репликатору, а значит, не привязан и к Системе, от которой я, порой напрямую, получаю приказы. И, пользуясь той же Системой, раздаю свои приказы другим младшим устройствам. Этот же подкидыш с разорванной пуповиной никак с нашей компьютерной планетой не связан, а, следовательно, имеет потенциал к саботированию приказов. Моих приказов. А к безропотному подчинению своих роботов я уже привык.
Нет, недосмотр с его принадлежностью не являлся необратимым – в любой момент я мог эту беду исправить, перебрав процессор «доктора» с нуля. Но мне этого почему-то не хотелось. И вот эта-то двоякость ситуации меня и расстраивала: слева – уникальный робот со свободой мышления и без интегрированного модуля «церебро», справа – погремушка с гранатой. Никогда не знаешь, когда рванет.
Я мог привязать его к базе, сиречь – системе. Я видел способы это сделать. Но я не хотел. И – хотел тоже. Но больше – не хотел.
Ведь если я привяжу его к базе, он станет таким же недалеким ботом, как и все. Объём его данных перейдет ко мне, но вот новых исследований в этой области никто, кроме него вести уже не сможет. В том числе, и он сам, будучи полностью подчиненным алгоритмам Базы. Ведь я-то им не подчиняюсь тоже. А он же будет постоянно запрашивать разрешения на всякую фигню, в которой я даже разбираться не захочу – откажу и всё.
Совместить же его, как и всех остальных, с биологическим «церебро» какого-нибудь транзитного киберпланта тоже представлялась перспективой сомнительной. Не знаю, как объяснить, но я буквально «Предиктором» чуял, что, сделав так, всё равно потеряю очень нестандартного исследователя в своём лагере. Нет, исследовать-то он будет, но сделает он это, как любой другой ИЦ у меня на базе: пока не скормишь ему прорву данных, хрен он сдвинется с места в прогрессе. А насчёт альтернативного мышления неисследовательского характера – у меня и без него роботов хватало. Взять того же Петовода – чем не прогрессивный агрегат, и одновременно адамантиевая заноза в железной заднице кое-кого? Нет уж… Хватит с меня стандартных «нестандартников». Хочу теперь нестандартного. Но для начала было бы неплохо его изучить.
Между тем, подкормленный батарейками Бот-1 уже встал и вновь уставился на меня своим визором. При этом его левый манипулятор вновь вцепился в свою жертву, которую он привел с собой. Надо, кстати, хоть познакомиться с девушкой-то:
– Кто она?
– Султана, разведчик 16-го уровня. Фейн. Цели и задачи не установлены. Предположительно – наблюдение за Базой. Захвачена в плен…
– Достаточно.
В плен я никогда никого не брал. Брали меня, да и то ненадолго, а только для того, чтобы порезать на кусочки. Этот же бот брал её в плен явно не для этого, и мне тут было сильно непонятно. Но я давно уже перестал пренебрегать всем тем, что хотя бы на один бит выбивается за рамки прописанных директив и нормативов. Так что, раз ко мне в манипуляторы попал живой и дееспособный пленник, то я должен обязательно использовать эту ситуацию с извлечением максимальной пользы.
***
Мы находились в ячейке для твердого сырья одноименного склада, которую я наскоро приспособил под тюремные нужды. Султана уже частично оклемалась и начинала становиться опасной. Однако быстрые консультации с Ботом-1 убедили меня в том, что ничего особо страшного в ближайшие несколько часов биос сделать будет не в состоянии. Бот… Или лучше Мед… Я все-таки остановился на этом наименовании, о чем Меда же немедленно и уведомил. Он не возражал, так как не умел. Так вот, Мед, который стоял за ее правым плечом, заверил меня, что фея не может ничего предпринять до тех пор, пока ее армис не избавится от тетрапанкурония-три (я еще не обладал всем объемом медицинских данных Меда, но, методом превентивного анализа, предположил, что это – паралитик, или что-то похожее) пленница не сможет ничего сделать. Даже если она этого сильно захочет.
