Раптор же инженером изначально не являлся, и поэтому был на порядок умнее того же Коменданта. Хоть «умнее» в нашем случае и звучит не совсем корректно, тем не менее, его «церебро» воина был менее развит, но более продвинут, чем у инженерного бота и, следовательно, перемены в его мышлении носили слабый характер. Сейчас его процессорная группа попросту имитировала (по памяти) деятельность второй – «живой» – части его модуля.

По этой-то причине странности в поведении наиболее ярко проявились именно у Коменданта. Потому как, несмотря на то, что «церебро» последнего также был когда-то модифицирован «мозгами» животного, все-таки это был даже не Петовод. Ведь с того момента, как Петя подключил к своей процессорной группе модуль «Церебро» от лапохвата, все случаи с его атаками на непобедимых противников прекратились. Петовод стал намного более осторожным и вдумчивым. Нередко даже хитрым и дьявольски коварным.

А теперь Комендант, равно как и Раптор, такой осторожностью не обладали, и причиной этому могло быть только одно: они-то, как роботы, «умерли» и «возродились».

А вот их модифицированные «биоцеребро» – нет.

Они вновь стали стандартными, то есть, сугубо компьютерными, без каких-либо примесей живого. И та же участь грозила и Петоводу: едва умерев и возродившись, он вновь полезет буквально на, любого размера, зверюгу, нисколько не беспокоясь о последствиях. Объяснением этому будет то же самое: у него больше не станет внутреннего импланта от внешнего киберпланта. И чем дальше я заходил в своих исчислениях, тем логичнее они казались. Но главным доводом являлось только одно: мой репликатор был не в состоянии восстановить материалы биологического характера, если дело касалось воссоздания юнита после его полного уничтожения. А, следовательно, ни в Коменданте, ни в Рапторе никаких инородных «церебро» больше нет, и навряд ли будет.

За этими грустными мыслями меня и застал сигнал тревоги, который настоятельно требовал моего присутствия в командном центре. Махнув рукой на предосторожности, я немедленно затребовал причину вызова. Ответ заставил меня наэлектрилизоваться еще сильнее – в радиусе обнаружения появились биосы.

Вот тебе и «пять дней»…

Эльфийка шла через подсыхающее болото уже шестой час. За эти триста с лишним минут она успела основательно все разведать. Осознание того, что она точно не в «клетке» пришло к ней в первые же полчаса после пробуждения. Она помнила, что, как только центурион упал, наконец, на сырую землю, то ее сдавило еще сильнее. Но сдавило настолько, что инопланетянка потеряла сознание на несколько минут. За это время армис будить ее не стал, а вместо этого успел немного восстановиться.

Проснулась же девушка всё в тех же сильных руках могучего центуриона. Миале пришлось долгих несколько минут буквально отдирать от себя очень тесные объятия мертвого механизма. Но – отодрала. И, едва она покончила с тем глючным центурионом, как ринулась обратно к базе вновь. Но – не получилось: во время безумной скачки в объятиях железного болвана ее ранец вновь обзавелся повреждениями. Не такими серьезными, как в первый раз, но все же летать ей они не позволяли. По крайней мере, на срок в четыре минуты тридцать четыре секунды точно, если судить по таймеру ожидаемого времени ремонта.

Взрыв застал ее практически на полпути: Борза активировал «Мертвую руку», про которую знали все на базе. На глубине шести метров был оборудован склад с отработанными элементами высоких уровней. И низких – тоже. По отдельности сила такого заряда, конечно, была не ахти какая, но вот суммарной мощности их хватало для полного испарения базы людей. А также всех тех, кто на ней еще находился. Да и вокруг нее – тоже. За пределами ограждающей стены испарялась немаленькая такая территория. Последний аргумент, так сказать. Рука из могилы. Мертвая рука. Отклик темного земного прошлого.

Взрывной волной медика кувыркало в обратный путь едва ли не до расплавленного корпуса центуриона-переносчика, будь он трижды проклят. С одной стороны, мед-коммандеру не повезло, что взрыв застал ее на земле. С другой – будь ее ранец исправен, она бы сейчас испарилась тоже, вместе со взорванной базой, так как по воздуху она бы уже до нее добралась. Но даже если бы она опаздывала, но по-прежнему находилась в воздухе, то волна наверняка шмякнула бы ее об небо, потом – о почву, и, в конце концов, выбила бы дух из доспехов. А все остальное довершили бы киберпланты. А так – пробороздила пару сотен метров грунта, да отключилась ненадолго. И пять часов назад – проснулась.

Проснувшись, она целый час, а то и больше, пыталась понят, где же она находится. Победил вариант «Яйцо-дистрикт-Мантия». Он победил четыре часа назад, сокрушив все сомнения на этот счет. Довольно обоснованный, надо сказать, сомнения – Миала до конца так и не верила, что такое возможно, чтобы солдат базы переместился наверх без самой базы. Три же часа назад она отбила атаку довольно крупных по уровню, но мелких по размерам зверят. И довольно легко отбила, надо сказать. Если бы была повреждена более серьезно – загрызли бы.

И теперь она передвигалась по Мантии, постоянно вздрагивая и озираясь на всё подряд. Положение усугублялось еще тем, что она понятия не имела, в какой стороне «наши», а в какой – «не наши», как порой любил говорить Аэс. По этой причине она предпочитала передвигаться пешим порядком только по быстро растущим здесь лесам и подлескам. А по открытой местности она перемещалась только прыжками. Сейчас она была именно лесу. Причем, довольно большом. В котором могут прятаться враги. Тоже большие.

От мрачных мыслей ее отвлек негромкий окрик:

– Стой, красавица! Руки вверх, шлем открыть, связь предоставить! Канал – 42 и 4! Не двигаться и принять щуп сканера!

Миала остановилась, вскинула руки и отдала приказ на поднятие лицевого стекла. Спустя мгновение к ней подбежал явно ипкис, но только очень маленький, и ткнул в ее доспех гибким хлыстом со штекером на конце.

«Штурм-коммандер Холлери запрашивает разрешение на сканирование костюма».

«Сканирование разрешаю. Общий доступ разрешаю. Настроить рацию на канал 42.4».

– Отлично, мед-коммандер Миала! – раздался тот же голос в наушниках, спустя восемь секунд полного сканирования. – Благодарю за сотрудничество! А теперь, потрудитесь объяснить, где находится ваша база, так как мы ее уже… мать моя, уже четыре часа как бесполезно ищем! Руки можете опустить… Да, и по указанным меткам на вашей карте ничего нет. Огромная выжженная клякса, диаметром в тысячу триста метров, и все.

– Наша база уничтожена. Именно в центре той кляксы она и стояла.

– Что? Уничтожена?! С какого, спрашивается, это она уничтожена? Вы что, пытаетесь нас обмануть, мед-коммандер? Вы зачем пытаетесь нас обмануть, мед-коммандер? Если бы ваша база была уничтожена, никто бы из вас не смог переместиться сюда. Только в том случае, если осталась вторая Колыбель, но ведь ее не осталось, так?

– Подтверждаю. Скорее всего, я – единственная выжившая из группы Полковника Борзы.

– «Полковника»? – усмехнулся голос в наушниках. – А-а, ну да, я чё-т и забыл уже… Полковниками они называются там лишь из соображений мотивации и самовосхваления. До настоящего полковника можно дослужиться, лишь пройдя Мантию.

– Кто же они тогда? – опешила девушка, недоуменно озираясь в поисках собеседника.

– Лейтенанты, не больше, – скривился голос в наушниках.

При этих словах из чащи вывалился, поистине, колоссальный штурмовик. Его армис был попросту вылит из металла; между пластинами брони виднелся мерцающий красным силовой каркас, а сам армис был обтянут почти незримой пленкой энергетической брони.

– Я, кстати, лейтенант второго ранга Холлери. Или просто Холл, – непринужденно продолжил собеседник. – Штурмовик. Коммандер восьмого взвода. Уровень – семнадцатый. Специальности: диверсия, разведка. И сейчас данные разведки указывают на то, что вас здесь быть не должно, или вас здесь должно быть очень много…, впрочем, ладно, стоять тут, посреди поля, во-первых, бессмысленно, во-вторых, вредно для здоровья, а в-третьих – надоело. Пойдемте, мед-коммандер. Мы проводим вас к своим… вот только глаза вам, извините, придется завязать. Заодно и отдохнете.