Сам же оператор поблизости не наблюдался, и даже детектор живых форм не справлялся со своей задачей ввиду того, что всё вокруг сплошными живыми формами и являлось.

Побродив по комплексу добрых четыре минуты, Миала выяснила две вещи:

1) она никогда не найдет здесь этого техника, если только он сам не захочет найтись;

2) не очень-то он ей сейчас и нужен, этот техник.

Потому что Миале здесь жутко понравилось. Все окружение, все оборудование комплекса напомнило ей предыдущее место её работы – институт Жизни на Кале́е – первой по значимости колониальной планете. На ее родном языке тот институт имел куда более длинное и витиеватое название, но лаконичные люди сократили его до приемлемого для них смысла – в институте изучают всё, что связано с жизнью? Значит, это институт Жизни. Всё.

И, в общем-то, молодая сотрудница того самого НИИ была в целом согласна с таким подходом к определению сути ее «альма-матер», но все равно ее немного коробил тот грубый примитив, с которым их союзники охарактеризовали всю суть этого, поистине, великого заведения. Да и веков тому заведению насчитывалось больше, чем самой цивилизации людей-союзников. Но это были уже мелочи.

Потому что «корпус-три» был ничем иным, как лабораторией по созданию Ткани Души – сложнейшего по своей структуре компонента для создания живого существа. Таких лабораторий в империи энфайнел было всего две, да и те создавались долгими веками, если не тысячелетиями. Первая, разумеется, находилась в родном мире империи. Во второй, которая располагалась на главной колонии Империи – Калее – работала и творила нынешний мед-коммандер. И вот теперь Миала находилась в третьей из них, расположенной на Триере, которая, по сути, и планетой-то не являлась. Специфика таких лабораторий была в том, что на целый мир ее можно было создавать только одну. Да и то, не во всяком мире получится ткать Души – на той же Калее попыток создать эту лабораторию предпринималось четыре. И лишь пятая оказалась удачной. И Миала стала в ней одним из Ткачей.

Души существ состояли из материи, природу которой эльфам до сих пор до конца постичь не удалось. Но это точно была не ткань в ее обычно понимании. «Тканью» называли энергетическую субстанцию, которая производилась искусственно, и которая могла быть помещена в любое тело. Как живое, так и неживое. Фейны стали непревзойденными специалистами по созданию живых тел, наделенными нужной им душой. Ткань Жизни, Ткань Души и Ткань Разума, соединяясь, превращались в самый важный элемент во Вселенной – Ткань Сути, или – Ментал. Соединив все три Ткани, можно было создать высшее существо.

То есть, энфайнела.

Ну, почти.

Этим и занимались Колыбели – они сплетали все Первичные Материи в единое полотно, коим и являлись соплеменники Миалы. Но гораздо раньше фейны научились создавать Ткани по отдельности, чем и занимались в её институте, сплетая нити Души в единый холст.

Такой Тканью впоследствии наделялись и изобретенные в союзе с людьми странные ипкисы, которые были существами, живыми лишь наполовину. А точнее, они были элементалями. Именно так идентифицировали их люди, как только увидели этих странных для них созданий. Но не роботами. Потому что роботами люди называли других… существ.

Люди достигли мастерства в создании одушевленных тел неживой природы. Они называют их «компьютерами» и тоже наделяют их нужными человечеству душами, которые человечество нарекло «программами». Но, в отличие от эльфийских Ткацких Душ, люди могли создавать свои программы практически в любом месте и почти в любом количестве. Почти.

Так как и у компьютерных «душ» имелись ограничения – в этом они были похожи с энфайнел – для создания действительно годной «Ткани Души» для компьютера людям требовался определенный человек. Зачастую один на целый мир. Далеко не каждый мог собрать по-настоящему живой разум, связать того с неживой материей и выпустить эту связку в мир. У людей звание «ткачей» носили мастера, которых сами люди называли «программистами», а позже – «архитекторами». И это было самое точное их название.

Миру фейнов для создания души требовался целый уникальный мир и любой, кто сможет соткать эту душу. Миру людей требовались любой мир, и целая уникальная душа, которая была способна сотворить «искусственный интеллект, класса альфа».

Но все равно, хотя этому строению было очень далеко до ее института Жизни, Миала была беспредельно счастлива. Если ей придется проходить службу в этом месте, то, собственно, больше ей ничего и не требовалось.

***

– О-оо, да у нас гости! Да нет, не гости – гостья! Бонжур, прелестное создание с иных, столь же прекрасных планет! Чем могу Вам служить, о, сияющая светом, госпожа?

Миала вздрогнула.

Перед ней стоял молодой парень с голубыми глазами и черными, но блестящими как антрацит, волосами. Телосложение у него было стандартное для всех «бессмертных». То есть – идеально атлетическое, без единой жиринки, и даже намека на нее. Только слегка худоват, на ее взгляд. Но в целом – притягательный, обаятельный и достаточно обворожительный молодой человек. И голый. Голый и обворожительный молодой человек. Вполне заслуживал внимания сей экземпляр.

Но это если бы она интересовалась молодыми и обворожительными людьми. А люди ей как раз были неинтересны. Миалу больше интересовали все-таки фейны, да и то – с большой натяжкой. Являясь дитем науки до последней своей молекулы, статридцатидвухлетняя исследовательница Жизни была непростительно холодна к её, пожалуй, самому главному компоненту – к любви. Мимолетных романов на ее веку случалось всего-то шесть штук, из них два с трудом, но можно было перевести в категорию «длительные». Итого: четыре мимолетных, два длительных… Бурных – ни одного.

И вот, по всей видимости, намечался очередной претендент на инициацию седьмого, тоже наверняка мимолетного, романа в жизни высокоинтеллектуальной феи.

– Здравствуйте. Полагаю, я говорю сейчас с хозяином этого доспеха – техник-коммандером Шалье?

– Говорите. Здравствуйте. Только не с «коммандером», а просто с техником – я не обладаю достаточной компетенцией, чтобы носить должность выше этой.

– Что же Вы тут делаете?

– Давай на «ты», хорошо? – Миала от неожиданности кивнула. – Ну вот и отлично! А то, если честно, уже тошнит от всех этих «сэр», «Вы не могли бы?», «простите, пожалуйста» и всего подобного этому мерте…

Техник злобно выдохнул, но, заметив усиливающееся замешательство в глазах феи, Шалье поспешил пояснить:

– Извини…те, медик-коммандер. Просто я не из армейских рядов, и никогда в них не был. Мне вообще претит любое превосходство одного человека над другим только лишь на основании каких-то глупых бумажек, а не природных данных, как это, собственно, в природе и заведено. Однако, если Вы будете настаивать на соблюдении уставных отношений… нет, не так… Взаимоотношений! Вот, если Вы будете настаивать, я с неудовольствием буду их соблюдать. Но с неудовольствием! – подчеркнул воздетым кверху пальцем забавно картавящий техник.

– Нет, давайте будем общаться на «ты» … то есть, давай…

– Отлично! C'est très bien!

После чего техник-механик замолчал, требовательно глядя на своего коммандера. «Чего он хочет? Я же, вроде, согласилась на неформальное общение? Еще чего-то надо что ли?» – подумала девушка.

– Спрашивай! – не выдержал человек.

– О чем?

– Обо всем! О базе, о лаборатории, о службе, о быте, обо мне. Два раза – обо мне! Обо всём!

– Хорошо… Давай сразу перейдем к этому корпусу, в котором располагается эта самая лаборатория…

– Ткань Жизни! Здесь мы производим Ткань Жизни!

– …души. Это называется «Ткань Души».

– Нет! До Ткани Души этому месту еще расти и расти! Да и то, достичь подобных вершин ему не суждено, потому как на Коре этот корпус будет демонтирован. Здесь производится только Ткань Жизни, как назвала ее Изида. Она почти, как Ткань Души, только не столь совершенна и годится лишь для ипкисов, армисов и Колыбелей. Но все равно, это очень важный продукт нашего комплекса! Подумать только – с помощью ее мы можем оживлять практически умершего бойца, можем лечить то, что в принципе не лечится, мы можем… да всё можем! Всё! Я – в восторге!