Потом, приехав к подруге и друзьям в центральный район, я рассказал им эту историю, и мы дружно напились, отмечая мою внутреннюю победу, такую важную для подростка в том возрасте.
По пути домой меня, пьяного, с этой палкой принял патруль. Помню, позвонили отцу: «Тут ваш сын с обрезом металлической трубы по городу ходит». Так я попал в милицию в первый раз.
Как уберечь от этого ненужного риска наших детей?
Как нам удалось пройти буквально по краю?
Ответов на эти вопросы у меня нет до сих пор.
Воспитывая сейчас двух дочек, я вижу, что с каждым годом вопросов у меня становится больше, чем ответов.
Родительство – искусство более сложное, чем управление бизнесом. Хотя бы потому, что сотрудника ты можешь уволить, а своего ребенка – никогда.
Как научить его найти свое счастье и прожить интересную жизнь в гармонии с собой?
Как защитить от бед и при этом вырастить самостоятельную, целостную личность? Где баланс между воспитанием, границами и свободой?
Чтобы вы понимали, в то время быть неформалом в провинциальном городе означало большой риск – везде тебя могли подкараулить, избить, ограбить.
Посещение рок-концертов было двойным риском – на них ребята из соседних кварталов приходили огромными толпами и нападали на длинноволосых и странноватых посетителей этих сборищ. А если неформалов было слишком много, то вылавливали после концерта небольшими группами.
Я очень хорошо помнил свои ощущения беззащитности перед ними и адреналина, который сопровождал меня всегда.
Как-то за нами увязалась целая компания гопников, они сели в автобус, на котором мы ехали домой, и ждали, на какой остановке мы выйдем, чтобы устроить расправу.
Как и куда убежать? Кого позвать на помощь? Как оторваться от них? Ничего осмысленного в голову не приходило.
Взрослые боязливо вжимались в кресла и делали вид, что происходящее их не касается. Изредка какая-нибудь бабушка или женщина могла вступиться и пристыдить, но тут же обычно получала очень грубый ответ от дерзких подвыпивших подростков.
Водитель объявил мою остановку: «Магазин “Деликатесы”». Пора.
Я дождался, когда двери начнут закрываться, и рванул из автобуса, выпрыгнув практически на ходу. Реакция преследователей была мгновенной, и они, удерживая двери, высыпали за мной.
Я метнулся в сторону своего подъезда, но было не убежать. Расстояние настолько мизерное, что я даже не успел бы набрать цифры на домофоне.
И тут я увидел серебристую «БМВ», в салоне которой сидел типичный представитель тольяттинской братвы. Я сбавил темп и крикнул, двигаясь к машине, – так, чтобы толпа сзади слышала, а владелец машины нет: «Брат, тут за мной придурки какие-то гонятся!»
Толпа сзади спряталась за остановку. Запыхавшись от волнения, я подошел к водительскому окну и, стараясь выглядеть как можно более естественно, спросил – на этот раз так, чтобы мой собеседник слышал, а гопники за остановкой – нет:
– Извините, пожалуйста, время не подскажете?
– Что-о-о? – удивился он.
– Время не подскажете? А то у меня часов нет.
Он удивленно посмотрел на меня, потом на часы.
– Одиннадцать.
– Спасибо, – сказал я. Обернулся. Показал еще раз пальцем на остановку, якобы рассказывая ему о своих обидчиках. И медленно пошел к своему подъезду.
Ребята так и стояли около остановки, пока я не дошел до своего дома, а потом, видимо, поняв, что я их надурил, бросились за мной.
Пулей влетев на 9-й этаж, я дрожащими руками открыл и быстро захлопнул дверь, а потом еще долго слушал топот ног и матерные крики моих преследователей, которые упустили добычу.
Но добычей я больше быть не хотел.
Качай железо, бритоголовый!
В рок-тусовке было весело и прикольно. Алкоголь, музыка, девчонки, адреналин. Но вся эта реальность бесконечно вертелась вокруг одной и той же оси. В ней не было чего-то главного. Новых смыслов, новых идей. И я стал инстинктивно искать вокруг себя что-то другое.
Однажды перед очередным сейшеном мы шли за пивом с компанией десятиклассников. Я немного отстал от них, общаясь с кем-то из приятелей, а когда догнал – увидел, что они всей толпой стоят и разговаривают с двумя лысыми парнями.
Разговора я не слышал, увидел только, что мои старшие товарищи что-то отдали этим двум, а как только они отошли в сторону – вдруг бросились бежать.
Я кричал им вслед, но они не останавливались и даже не обернулись.
Я побежал за ними. Мы пробежали через дорогу, забежали в соседний квартал, молча залетели в подъезд желтой кирпичной девятиэтажки и выбежали на крышу через открытую дверь чердака.
С трудом отдышавшись, я спросил их:
– Ребят, вы чего?!
А они стоят, трясутся:
– Ты что, Серый, дурак? Ты видел, кто это? Это же скины!
– Какие еще скины? Вы зачем им деньги отдали?!
– Да они же убийцы!
– Вы что, – говорю, – нас почти десять человек, а их двое. И они за вами даже не гнались. Я сейчас арматурину найду и отделаю их.
– Да они ее тебе в жопу засунут!
Вчерашние авторитеты мгновенно перестали быть таковыми. А вот кто такие скины и почему их так боятся, мне стало интересно.
Пару недель мы с другом собирали информацию: кто они, чем увлекаются, где тусят. Оказалось, что в основном эти ребята собираются на футбольных матчах в так называемом фан-секторе, а после устраивают драки то с ОМОНом, то с торговцами местных рынков.
Наше российское фанатское сообщество тогда активно создавало свои группировки в подражание английским «фирмам», чтобы сходиться стенка на стенку после матчей. Тольятти в этом смысле город подходящий, почти Ливерпуль: стоит на большой воде, гордится великим рабочим прошлым. Только вместо «Beatles» тут были «Руки вверх!», да и футбол немного до уровня английской премьер-лиги не дотягивает.
Матч тольяттинской «Лады» с саратовским «Соколом» был назначен на следующее воскресенье. И конечно, мы решили туда пойти. Не из-за футбола.
Было очень страшно. Наслушавшись рассказов о жестокости этих ребят, мы знали, что с нами может произойти все что угодно.
Для уверенности мы взяли из дома по отвертке, засунули их в карманы курток, решив, что в случае нападения будем отбиваться до конца. И пошли в фанатский сектор.
– Первый раз здесь? – обратился ко мне бритоголовый в камуфляжной куртке с коротким воротником.
– Да, – ответил я.
– Ладно, молодцы, осматривайтесь, – сказал он и прошел мимо.
Ну, а дальше была организованная вакханалия – мы хором орали тогда еще новые для нас фанатские кричалки типа «Отсосите у НЬЮ-СИТИ!» или «Пока мы едины, мы непобедимы!», запускали руками волны по стадиону, а после матча пошли организованной толпой в 100 человек через весь город.
Впечатления были незабываемые. От восторга единения и принадлежности к чему-то огромному, к какой-то новой мощной силе, внутри все сжималось и буквально ликовало.
Вот это – мое!
Я пришел на стадион из любопытства – мне было интересно понять, что же за опасная и неизвестная сила так пугала людей, в прошлом бывших для меня авторитетами. И очень быстро втянулся. В фанатских стрелках на выездах я не участвовал, а вот массовые драки в родном городе впечатляли.
Скины поначалу производили впечатление организованной силы, которая никого не боится: ни ментов, ни гопников, ни наркоманов, ни бандитов, ни диаспор. Ощущение единства, поддержки, всемогущества – это то, что давало нам, совсем еще юным мальчишкам, участие в «движении».
Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы разобраться, что к чему.
Осмотревшись, я быстро понял, что все это просто веселое времяпрепровождение. Драки, выезды, адреналин и алкоголь. Здесь снова не было того, чего я искал и не нашел в своих прошлых реальностях – смыслов и идей.
Кроме внешней атрибутики и бессмысленной, а главное – плохо контролируемой агрессии, я ничего не видел.
И решил сделать все по-другому.
Я решил собрать собственную группировку. Кучка из трех человек превратилась в компанию из нескольких десятков ребят. Принцип отбора был простой и примитивный: брали всех, кто приходил, по принципу «чем больше, тем лучше».