– Мне ли не знать об этом, – и ее кривая улыбка чем-то была удивительно похожа на Яррову. – Я же врач, в конце концов. И мне приходилось терять пациентов.

И так тоже было не раз. Такова жизнь – в ней рождение и смерть постоянно ходят рядом, существуют бок о бок, неразделимые, перемешанные. Как в том доме, куда Байлар приходила, чтобы принять роды у жены плотника, девятнадцатилетней худенькой девушки. Она кричала и плакала, и по-животному скулила, и в ее муках рождался новый человек – ее сын, здоровый и крепенький розовый младенец. А в соседней комнате тихо умирал дед новоиспеченного отца, сморщенный старичок, иссохший от неизлечимой болезни, которую даже магия не брала. Жизнь и смерть – рядом, вместе, рука об руку, так близко, что одна могла бы почувствовать дыхание другой… Не будь они обе лишь двумя сторонами медали. И Байлар с детства видела обе грани сразу, сплетенные в вечном и суровом танце хрупкого бытия. Смерть – естественная часть этой хрупкости. Смерть человека, животного, Леса, или даже целого мира…

– Будет ли что-то после нас, Ярр? – вслух спросила она, обращаясь вроде бы к магу, но на самом деле больше к себе – без особой надежды на ответ. – Если наша цивилизация не выдержит исчезновения магии. Будет ли что-то после нас? Придет ли нам на смену? И если да, то не повторят ли те новые люди наших старых ошибок?

Ярр только покачал головой.

– А почему ты не вышла замуж, Байлар? – Ярр следил за ее быстрыми движениями, когда девушка распаковывала и раскладывала по местам свои покупки. Она только что вернулась из деревни и принесла редкие заморские пряности, ингредиенты для лекарств, хозяйственные свитки, разнообразные мелочи и целый ворох свежих новостей.

– За кого? – Байлар фыркнула.

– Ну, ты ведь очень красивая, – осторожно сказал Ярр. – Не думаю, что не нашлось никого, кто решился бы попытаться.

Байлар насмешливо поджала губы.

– Если ты пытаешься мне льстить, Ярр, то не стоит.

– Не пытаюсь…

– Не стоит.

– Я просто констатировал факт.

– И, главное, зачем мне это? Ярр, ты видел, какая жизнь ждет замужнюю женщину в Рандаире?

– Ну… кажется, я понимаю, о чем ты, – признал маг.

Рандаир был довольно патриархальной страной. Или даже очень патриархальной. Не то чтобы женщину тут воспринимали как вещь, но власть мужа над женой признавалась почти абсолютная. Мирту всегда это очень раздражало, и она могла подолгу костерить рандаирские порядки, причем слово "варварские" было наиболее мягким (и почти единственным цензурным) эпитетом из всех, что она употребляла.

– Мне нравится моя жизнь и мое ремесло. Я не собираюсь его бросать. Мне нравится поступать так, как я считаю нужным, и я не хочу, чтоб какой-то чужой мужчина стал указывать мне, как жить и что делать, и решать все за меня. Нет, спасибо. Это не по мне.

Ярр улыбнулся в ответ.

"Если не в Рандаире… Если не в Рандаире, умный мужчина никогда не стал бы грубо навязывать тебе свою волю, Байлар. Потому что ты прекрасна такой, какая есть – сильной и свободной. Способной стать таким соратником, о котором только можно мечтать".

– Ладно, давай сюда руку, – Байлар тем временем закончила со своими приобретениями и собралась в очередной раз осмотреть мага. Ярр покорно показал ей раненую руку, поспешно выбросив из головы неподобающие мысли. Впрочем, было там и некое разумное зерно, которое он тут же принялся обдумывать, нахмурив брови. Это зерно касалось идеи "не в Рандаире".

– Очень хорошо, – удовлетворенно сказала Байлар, рассматривая заживающую рану. Некоторое время назад она убрала свои швы – под скупые тихие ругательства Райярра, на которого обезболивающая магия уже не действовала должным образом. С магией всегда так – есть свой предел для чар, которые могут накопиться в живом организме. И, когда предел превышен, заклинания слабеют или работают не так, как нужно. А к Райярру пришлось применять очень много всяческой магии. Правую руку Байлар собрала, считай, из лоскутов… Ну, как минимум, это был один из самых сложных случаев в ее жизни. И теперь Райярр подозревал, что девушка смотрит на его раны, как искусный ювелир на свою самую тонкую, самую замысловатую и красивую работу.

– Пошевели пальцами. Хм… Хорошо. Покажи остальное, – другие его раны затянулись куда быстрее, даже та, глубокая, в боку. И от отравленной магической сети следов совсем не осталось – спасибо мастерству Байлар. И, очевидно, он сможет снова держать меч, хоть и не сразу. А ведь уже почти попрощался с этой мыслью. Хотя, если уж на то пошло, Райярр мог сражаться и левой – детство с Миртой и годы аранской муштры определенно не прошли зря.

Ярр натянул обратно свою рубашку, осторожничая с правой рукой, и потом, собравшись с духом, все же высказал Байлар свою идею.

– Здесь будет опасно, – сказал он. – Конечно, везде будет опасно, если однажды всплывет правда об истощившейся магии. И, возможно, тут еще будет куда спокойнее, вдали от людей. И все же… Ты маг, Байлар, и женщина. А здесь – Рандаир.

– У меня нет другого дома, – пожала плечами целительница.

– У меня есть, – ответил маг.

– Что ты имеешь в виду, Ярр? – она распрямилась, оставив свои дела, и устремила на него острый холодный взгляд.

– Я хочу сказать… Я знаю, что́ ты думаешь об аранцах. Но война давно закончилась. Ты – маг. В Аране почитают магов. И если… если бы ты пожелала, я мог бы забрать тебя в Аран. Я мог бы отдать тебе свой дом.

Она молчала.

– И ни разу бы там больше не появился, и не побеспокоил бы тебя, – торопливо добавил Ярр, запоздало осознавая двусмысленность своих слов, и с ужасом понимая, что краснеет, как мальчишка.

– И ни разу бы не появился? – переспросила Байлар с какой-то непонятной интонацией.

– Если ты пожелаешь, – твердо сказал маг.

Байлар задумчиво глядела на него без всякого гнева. Она понимала, что Ярр говорил искренне – чувствовала это. Он вообще никогда ей не врал, странный аранский маг.

– Пойдем со мной, Байлар? – спросил он со странной смесью отчаяния и надежды. – Если тебе не хочется в Аран, я могу сопроводить тебя в Лирию или Миранд – куда захочешь. Просто в Аране у меня дом…

– Ты очень щедр, – язвительно сказала Байлар. – Почему?

– Ты спасла мне жизнь. За это трудно отплатить, – спокойно ответил маг, и целительница тут же раскаялась в своей неуместной резкости. Впрочем, она и не собиралась делать ему больно. Просто его речи были неожиданными, и девушка сама не вполне осознавала, что́ она по этому поводу чувствует.

– Спасибо за твое предложение, Ярр, – сказала она мягко. – Но здесь мой единственный дом, и я не хочу уходить. Я правда благодарна тебе за твои слова. Но я останусь здесь.

– И все же подумай, Байлар, – тихо попросил маг.

– Хорошо, – сказала она, зная, что никогда не изменит своего решения.

                        ***

Давненько Инис не приходилось браться за меч. Да и не особо она это дело любила: в бою всегда есть вероятность, что кто-нибудь повредит ее драгоценную лютню.

Иное дело Игрейна, которая от хорошей драки получала настоящее удовольствие. Острое и горьковатое ликование, что испытываешь, снова и снова заигрывая со смертью, когда чуешь ее запах, ее, проходящей мимо тебя – и снова – мимо! – будто ты, балансирующий на грани, почти неуязвим. Снова – близко. Снова – мимо!

И рвется смех из-за оскаленных зубов воинственной королевы. И опускается ее боевой топор, проломив голову врага, и брызжет горячий мозг…

В общем-то, этим разбойникам редкостно не повезло. Хотя непонятно, чем они думали, нападая на отряд, мало того, что неприкрыто вооруженный, да еще и состоящий, не считая Инис, исключительно из северян. Что с первого же взгляда видно. Никак решили с жизнью свести счеты, путем коллективного самоубийства?

Без малейшего интереса Инис пырнула мечом нападавшего на нее разбойника, легонько подалась назад, позволяя телу соскользнуть с клинка, и тут ее будто обожгло ощущением близкой чужеродной магии.