Инис резко обернулась, глаза в глаза встретившись с невысоким мужчиной на другом конце дороги.

"Маг?"

Инис прищурилась. Да. Слабый черный маг. Он использовал даже не собственное волшебство, а магию оружия. Костыли, презрительно подумала Инис. И все же противопоставить ему почти ничего не могла. Инис обладала довольно редкой разновидностью красной магии – она была Знающей. Красная магия отвечает за взаимодействие душ – за информацию во всех ее формах, но не за действие над телом.

Однако и совсем беспомощной менестрель не была. Во всяком случае, не против столь слабого мага. Никто не будет беспомощным, если столько лет провел в обществе Мирты-воительницы.

Инис увернулась от черной вспышки магического огня, дернула поводья… и взлетели ее волосы снежно-белым веером вокруг головы, а конь взвился на дыбы, и почти сразу же девушка метнула свой кинжал во вражеского мага.

И промахнулась. Потому что противник в этот самый момент рванулся вперед, окружив себя черным пламенем.

Было бы время – Инис, пожалуй, даже удивилась бы. Она обладала твердой рукой и верным глазом, а главное – редкостным хладнокровием, потому если уж она решала расстаться со своим ножом – нож летел именно туда, куда ей хотелось, и непременно настигал цель. Конечно, если речь не идет о настоящих, серьезных черных магах – чародеях уровня Райярра или иных членов "Боевой Шестерки" Арана. Но сейчас… Неужели она недооценила своего противника?

Инис поудобнее перехватила рукоять меча и походя скользящим движением ранила разбойника, подобравшегося к ней слишком близко. Все ее внимание было сосредоточенно на маге. Девушка приготовилась к атаке, но ее не последовало.

Целью мага была не она.

– Игрейна! Маг!! – закричала Инис, пришпоривая коня. Она должна была настигнуть пешего мага в три прыжка. Но теперь все происходило гораздо быстрее.

Игрейна развернулась, на ее лице все еще красовался оскал боевого азарта – и красные капли чужой крови, испятнавшие ее кожу, волосы и меховую оторочку плаща. Игрейна швырнула топор, и в этот миг Инис, которая видела черное пламя боевых заклинаний, собрав все силы, вонзилась в сознание мага с властным приказом: "Замри!" Черный огонь все-таки успел сорваться с его "костыля" – окованного железом посоха, но маг, дернувшись, замер, не способный освободиться от воли Инис. И тогда топор Игрейны его настиг.

Однако Инис, слегка оглушенная отдачей собственной магии, поскольку все еще была связана с умирающим врагом, почти с ужасом видела, что и Игрейне придет конец – как только черное пламя коснется ее тела. Но этого не произошло. В то мгновение, когда черный маг рухнул в дорожную пыль, а королеву северян должно было достать его заклинание, Игрейну окружил яркий рубиновый свет. Не столько даже яркий, как какой-то насыщенный и густой, так что на пару минут в глазах Инис все было поглощено этим светом.

Инис его не только видела. Она его чувствовала. Ощущала его запах – теплый и странный, с привкусом лета и пыльных старых книг. Инис догадывалась, откуда он взялся. Нет. Не догадывалась – знала.

Она почти любовалась этим светом, который, хоть и не был для нее чем-то сродным и близким, находил какие-то отзвуки в каждой клеточке ее тела. Инис отдалась ему полностью, и время почти исчезло, но потом вернулось, и свет угас, а до ушей девушки донеслись многочисленные звуки реального мира, среди которых пальма первенства, несомненно, принадлежала сочным ругательствам Игрейны.

Королева даанийцев стояла на ногах на окровавленной земле, окруженная телами мертвых разбойников и вполне живых, но слегка обескураженных соратников, которые в некотором беспокойстве обступили свою повелительницу, еще не понимая, в чем заключается проблема. А Игрейна стояла и ругалась, и некоторые особо цветистые и особо многосложные конструкции Инис на всякий случай решила запомнить – мимо таких поразительных примеров языкового творчества пройти поэту было сложно. Игрейна ругалась и размазывала по лицу чужую кровь, и на грязном лице ярко горели ее серые глаза – в них была злость и какая-то девчоночья растерянность.

– Прекрати, – сказала Инис устало. – Ты же цела, Игрейна, к чему страдают наши уши?

Королева выдала в ответ нецензурное слово аж с тремя различными корнями (Инис, дабы не устраивать здесь новый бой, благоразумно решила, что слово характеризует скорее ситуацию в целом, чем ее персону), а потом раздраженно воскликнула:

– Ты не понимаешь, менестрельша! Я-то цела, но что в этом толку, если он больше не ведет меня! Магия Баарса вся пропала!

В голосе Игрейны было почти что отчаянье – насколько это возможно для Игрейны. Инис все еще не очень понимала, что происходит, но интуиция Знающей очень быстро подсказала ей кое-какие варианты.

– Баарс?

– Он чародей, пробудивший красный камень! Осколок больше не указывает мне путь!

Видеть Игрейну такой – то ли обозленной, то ли потерянной – было несколько непривычно и странно. Инис почти машинально мысленно подобрала три аккорда, подходящих ситуации.

Значит, с рубиновым светом высвободилась магия осколка? Но почему он перестал вести Игрейну? Почему он больше не стремится к Книге? Разве не должно это быть в его сущности?

Баарс… Кто он такой и что, интересно, он делал с этим камнем?

Вопросов становилось намного больше, чем ответов. Инис чуть потерла виски – она все еще ощущала дискомфорт от грубого вмешательства в чужое сознание. Инис хоть и была красным магом и при желании могла устроить еще не такое, все же имела способности несколько иной направленности. Инис была Знающей, считывающей информацию в книге мира, а не телепатом с призванием эту информацию насильственно менять. А потому девушка чувствовала последствия своего колдовства всем телом. С чего ее вообще потянуло спасать Игрейну? Как будто королева не справилась бы сама.

К слову, она уже успела принять новое решение. Уныние и Игрейна – две вещи, не совместимые друг с другом.

– Мы не можем вернуться просто так. Раз уж мы знаем, что Книга где-то на западе Рандаира, во всяком случае, похоже на то, – попробуем ее найти и без помощи осколка.

Кое-кто из воинов Игрейны переглянулся с некоторым сомнением во взгляде. Оно и понятно: не век и не два кто только ни пытался найти Книгу Ааши. И маги, и ученые, и просто искатели приключений на свою больную голову… Среди них были весьма могущественные личности, но артефакт не дался никому. Много ли шансов у кучки чужеземцев без волшебного камня? Проще вернуться домой, к чародею Баарсу, и выяснить, с чего это его чародейство перестало работать…

Но Игрейна сверкнула на спутников глазами, и всем как-то стало понятно, насколько бесславным будет возвращение домой без всяких результатов.

– Мы попытаемся, – безапелляционно сказала королева. – А по пути, может, и выясним, как вернуть осколку его силу.

"Даже если мне придется перепахать каждый клочок рандаирской почвы", – явственно читалось на ее лице.

У остальных было не слишком-то много выбора.

Что касается Инис, ей только стало еще любопытнее.

                  ***

В маленьком домике на поляне Билланорского леса, которую со всех сторон обступали древние сосны, верхушками своими уходящие в самое небо и где-то там, в вышине, о чем-то ему шептавшие, грозный аранский чародей сидел на кровати, скрестив ноги, и, осторожно орудуя правой рукой, вырезал из дерева какую-то узорную посудину. Рядом расположилась магическая книга и наблюдала за работой мага, лениво свернувшись калачиком: сегодня Сегвия была в облике маленькой снежно-белой кошечки, чей мех непрестанно шевелился даже в отсутствие всякого сквозняка.

–… и тогда Биринар удалился ото всех, и углубился в Билланорский лес, и, говорят, исследовал там разных сказочных тварей, что живут в самой чаще, которых никто никогда не видел ни до него, ни после, ибо никто так лес не знал, – плавно вещала Сегвия, чуть напевно, будто рассказывала ветхое и трепетно хранимое предание.