– Абрахас, ну ладно тебе! – ответила девочка, желая сгладить ссору. – Продолжай…

– Спасибо, – ответил раздраженно ворон и продолжил. – Привороты также бывают и однополыми.

– Это как? Мальчик с мальчиком и девочка с девочкой?

– Верно.

– А у тебя в книге есть такой приворот, чтобы я всеми была любима? – спросила мечтательно Маша.

– Не многовато ли? – смешливо спросил ворон.

– В самый раз!

Ворон никогда не листал книгу и Маша это заметила. Откроет ее, но не смотрит в нее. Он и сейчас начал произносить заклинание, словно по памяти. Неужели он всю ее знает наизусть?

– «Господь Иисус! Как люди ждут, как весны дожидаются, как красну солнышку все умиляются, так бы и мне, рабе божьей, все радовались мужики, юнцы и старики. Глядели, любовались, за мною увивались старые старички, зрелые мужички, безусые юнцы. О своей чести бы забывали, но меня с честью принимали, слово мне давали, при мне на колени бы вставали, перед каждым шагом моим пол собою вытирали, после меня следы мои целовали, ума от меня лишались, кошельки свои доставали, мне деньги бы отдавали. Лезли ко мне миловаться, мечту держали поцеловаться. Всем словам – ключи. Всем делам – замки. Как сказала, так и будет. Аминь».

– Какой-то «алений хоровод», – ответила на заговор Маша. Но увидев полный злости взгляд ворона, поспешила объяснить. – Так называются мужчины, которые служат женщинам и готовы выполнять все ее капризы.

– Это плохо?

– Сегодня быть таким – позорнее некуда, – ответила девочка. – Ухаживания за женщиной теперь называются «аленизмом». У нас когда на литре училка говорила о благородстве влюбленного героя из «Ночи перед Рождеством» Гоголя, то мальчики орали: «Фу, Олень! Омежка!»

– Таково время, – согласился ворон. – Но ты сама просила прочесть тебе такой заговор. К тому же женщинам будет скучно жить без мужской наивности и глупости.

– Наверно, – пожала плечами Маша.

Вечером Абрахас решил навестить своего друга Кракса. Он был такой же изгнанник из Великой Бездны и жил неподалеку от избушки на мощном дубе. Любимый облик, который этот бес принимал, был облик лесного кота. Оба отделились от Великой Бездны сами. Кракс хотел просто беззаботно существовать, а Абрахас – основать свой мир, в том числе и загробный и в нем править. Сатана посмеялся над обоими, но обоих отпустил. Не скрывал Князь Тьмы и своего интереса, что с обоими будет дальше. Потом отошел и я, Аль-Борак, который и рассказывает вам, смертным, эту историю. Для написания этой истории я сделал одержимым одного бездарного писаку. Бедняга. Но о своих причинах, по которым я покинул Великую Бездну, пока промолчу. Я не планировал представляться, но все же так проще рассказывать историю, произошедшую с нами, если вы будете знать обо мне. К тому же времена таковы, что Великая Бездна сама открывается смертным.

Шли века, а идея Абрахаса так и не была реализована. Вроде бы надо вернуться, но гордость Абраксасу не позволяла. На смех подымут демоны. Оба они блуждали по миру и единственное, чем развлекались, так это «баранами». Так среди бесов называются люди, на которых бесы катаются, потешают себя. Сюда входят самые жестокие шутки. Иногда оба могли прикинутся людьми, найдут какого-нибудь, что не богу, ни Дьяволу не нужен, и давай водить его за нос, подталкивать на глупости или даже склонять к преступлению. Чаще всего это пьяницы. Как-то они прикинулись двумя красивыми мужчинами, которых встретил, вышедший из бара пьяный мужчина. Обоих мужчин звали Юрий (Кракс) и Роман (Абрахас). Они пригласили мужчину к себе, где забавлялись с ним, как с женщиной. Утром «баран» очнулся в заброшенной полусгоревшей лачуге, раздетым, среди мусора, во рту и в заднем месте клочки заплесневевшего синтепона. Рядом с собой два чучела с огорода, набитые этим самым синтепоном. Чертовщина так испугала выпивоху, что он, крестясь, схватив грязные штаны и куртку, выскочил из лачуги. Вокруг брошенная деревня. После двух часов пути, он у прохожих узнал, что находится в другом городе. Остался жив, но зарекся никогда не пить и с мужчинами не блудить.

Я как-то с ними «катался на баранах», но всегда мне почему-то приходиться быть то конем, то автомобилем, а они, оба – всегда два красавца, на мне разъезжавшие. Такие роли мне надоели.

Недавно Абраксасу, или Абрахасу, как он назвался Маше, пришла идея воспитать своего «апостола», который бы распространял власть Абраксаса через Белую магию или учение Нью-Эйдж. Люди, почитавшие такие философии, не нужны не богу, ни Дьяволу, так как такие стараются угодить всем – и одному и другому. Они готовы молиться всем богам, на всякий случай соблюдать верность всем подряд, чтить любые культы и у всех такие вызывают лишь брезгливость и отвращение. Если ты принял Тьму – значит ты занял сторону только Сатаны и немыслимо три дня в неделю ходить в храм и чтить Его врага.

Никто в Великой Бездне против не был. Хочет Абраксас править мусором – без проблем. Сам Абраксас, властолюбивый архангел, а ныне – бес, считал вполне возможным создать сильную империю из такого мусора. Даже Бафомет над ним за это смеялся. В «апостолы» он искал ребенка, обладающего талантами речи, умеющего говорить четко и прямо. Выбор беса остановился на Маше. Теперь он сам не знал что с этой Машей делать. Да, куда проще кататься на «баранах», чем воспитать кого-то для себя.

Примером для него служил сам Темный Повелитель. Абраксас восхищался этим Первым Ангелом из сотворенных и во всем хотел походить на Него. Он всегда является своего рода Отцом для верных Себе, опекает их, учит размышлять, искать себя, взращивает в них жесткость, подавляет сентиментальность, подавляет всякую религиозность и готовность во все верить, для чего часто обходится с ними сурово. Затем, когда личность избранного Им человека сформировалась, когда получен нужный характер, Сатана становится Отцом-Повелителем, а человек – соратником Повелителя. Но пока Абраксас видел перед собой лишь несносную девчонку, ленивую, любящую спать и всегда готовую нагрубить. Как у Сатаны получается отбирать себе достойных и их воспитывать?

Оба беса видели друг друга такими, какими были сотворены. Двое красивых молодых мужчин. Кракс высокий статный, темноволосый и бровастый, темноглазый, Абрахас светлый, голубоглазый, мускулистый, плечистый. Ангелы были созданы разными и красивыми, чтобы сотворивший их, всякий раз мог без конца хвалить сам себя за это.

– Что за глупые затеи! – высказывал раз за разом Кракс, лежа на нижней ветке дуба. – Темный Повелитель не был против твоего желания основать свой мир, но где? Здесь?

– Я еще не придумал, где, но зато у меня есть новый план. Маша станет «апостолом», который приведет ко мне других! – мечтал Абраксас стоя, облокотившись на мощный ствол дуба. – Но уж очень она ленива. Я искал девочку, которая бы могла уверенно говорить и выражаться.

– Вот она и выражается, – посмеялся Кракс, сложив руки за голову и болтая свисшей ногой.

– Так противно смотреть, как ты подражаешь человеку, – поморщился Абраксас.

– Не противнее, чем видеть тебя в облике вороны.

– Ворона, – поправил тот.

– Подрастет, красивая будет! – мечтательно сказал Кракс. – Я, может, женюсь на ней. Темный Повелитель планирует пустить бесосупружество среди людей. Я как раз жду такой возможности. Среди людей так много красивых девушек. Видишь, какой я красивый!

– Ну да… – ухмыльнулся Абраксас. – Красавец…

– Так ты чего приперся-то? Жаль мы друг у друга не можем читать мысли, – спросил Кракс, глядя с ветки на друга.

Абрахас решил попросить друга осторожно.

– Понимаешь, Маша очень географию любит. Ты сам об этом знаешь. Есть у меня идея, как ее заинтересовать. Пусть поуправляет чем-нибудь стихийным…

– И где мы возьмем стихию, которой нам позволят управлять?

– Ну… ты… мог бы…

– Иди в жопу! – Кракс перевернулся на спину и уставился ввысь, видя врата от Царствия Отца и хаос душ, устремленных к нему. Смотреть на это было ему столь же привычно, как живому человеку на людей, бегущих в открывшийся отдел спиртного после новогодних праздников.