Питер потупил взгляд.

— Именно поэтому я не хотела ехать. Вот почему я так упорно сопротивлялась, — сказала Гермиона, и слезы потекли по ее щекам. — Ты так много говорил о ней в последние два месяца. Она — это все, о чем ты иногда говоришь, когда приезжаешь. Знаешь, каково это?

— Я не говорил о ней настолько часто, верно? — нахмурился Питер.

— Говорил, — Гермиона утерла слезы.

— Гермиона, прости меня, — сказал он, смущенно потирая лицо руками. — У меня нет чувств к Эм Джей. Я хочу, чтобы ты знала это. Я не представлял, что говорю о ней настолько много или что она подумает, будто я флиртовал с ней. Честно говоря, я понятия не имею, почему она так решила, мы всего лишь вместе учимся. Все свое время в школе я провожу с Недом, а после нее — в костюме Человека-паука. Эм Джей определенно вложила иной смысл в наше общение. И, наверное, когда у меня заканчивались темы для разговоров, я просто рассказывал тебе о своих школьных друзьях — о Неде и Эм Джей. Когда все, что ты можешь делать, это говорить со своей девушкой на расстоянии пять футов, темы, как правило, немного затягиваются.

Гермиона нахмурилась.

— Ты когда-нибудь задумывался, что, возможно, я помогала придумывать некоторые протоколы в моем доме? И то, что критиковать их, это все равно что критиковать меня?

— Подожди, что? — замер Питер.

— Я знаю, легко забыть, но чуть больше года назад я жила в 1996-м. Весь мой мир перевернулся с ног на голову. А спустя еще четыре месяца меня распылило. Представь, каково было вернуться и увидеть, как человек, который был достаточно добр, чтобы принять меня, к которому я в тот момент была ближе всего, почти погиб прямо у меня на глазах. И в довершении всего мне пришлось спасать его жизнь. Я просто хочу стабильности. Быть подростком.

Гермиона перевела дыхание.

— В 1996-м мои родители не знали, что начинается война. Они не знали ни о Гарри, ни о Волдеморте — ни о чем из этого. В какой-то момент я просто перестала проводить с ними каникулы, оставаясь в Хогвартсе, а большую часть лета — у Уизли. Когда меня вырвало из настоящего, я растерялась. Это было тяжело. А после Скачка и того, что произошло с папой… Я решила, что просто хочу быть нормальной. Поэтому я попросила его удочерить меня. И поощряла его чрезмерную заботу. Мне нравилось, когда со мной обращались, как с ребенком. И я не жалею об этом. Ведь в моем времени мне пришлось слишком быстро взрослеть.

— То есть, ты не хочешь оставаться со мной наедине? — спросил Питер.

— Это не то, что я сказала, — ответила она.

— Именно так это выглядит. Что ты не хочешь быть со мной наедине, боишься этого. Ты боишься моей силы?

— Я не боюсь быть с тобой вдвоем, — ответила Гермиона, чувствуя, что начинает злиться. — Не передергивай.

— А ты когда-нибудь задумывалась, что, возможно, поощряя чрезмерную заботу мистера Старка, вредишь тому, что есть между нами? — Питер запустил руку в волосы.

— Нет. Потому что я действительно не думаю, что это так уж важно, — покачала головой она в ответ.

— Я думал, что все это время был самым близким человеком для тебя. Тем, кто нашел тебя. Спас твою жизнь. Если бы меня там не оказалось, ты была бы мертва.

— Ты сейчас говоришь, что я должна тебе за спасение своей жизни? — отшатнулась Гермиона.

— Нет, я не… — Питер тяжело вздохнул.

— Да, именно это ты и имел в виду. И раз ты спас мне жизнь, ожидаешь получить то, чего хочешь: быть самым близким для меня человеком, проводить время наедине. Наедине. Я просто не понимаю почему… Боже мой. Ты хочешь переспать со мной. Дело в этом? Поэтому ты так одержим идеей остаться со мной наедине?

— Что? Нет! — возмутился Питер. — Это совсем не то! Ты ошибаешься. Послушай, давай начнем все сначала? Пожалуйста. Не так я хотел, чтобы прошла эта поездка. Давай начнем все сначала?

— Очевидно, у нас есть проблемы. Я не хочу пытаться скрыть это, — Гермиона покачала головой. — Ты поцеловал другую девушку. В первый день нашего путешествия.

— Она поцеловала меня! — крикнул Питер, защищаясь.

— Она считает, что это нормально.

— Гермиона…

— Я думаю, мне стоит побыть одной какое-то время, — прервала его она.

— Что? Хорошо, но, пожалуйста, не звони своему отцу и не проси его забрать тебя. Пожалуйста.

Гермиона кивнула.

— Увидимся утром? — спросил Питер, подходя к двери.

Гермиона снова кивнула, не доверяя собственному голосу. Питер открыл дверь и вышел. Как только дверь за ним закрылась, Гермиона взяла телефон и позвонила отцу.

***

Питер смотрел, как вода в канале поднимается волнами и превращается в гигантское чудовище.

Гермиона не вышла утром, а когда он постучал в дверь ее номера, не ответила. Он боялся худшего — мистер Старк прилетел ночью и забрал ее домой, но затем увидел, как она выходит из отеля с сумкой и путеводителем. Похоже, Гермиона все еще была расстроена после вчерашней ссоры. И, честно говоря, он тоже.

Они никогда раньше так не ссорились. Ни разу. Это заставило его подумать о кольце в кармане. Возможно, это плохая идея. Может быть, они не знали друг друга так хорошо, как он думал.

Гермиона была права. Они были знакомы друг с другом всего год. Почему он решил, что дольше? Наверное, потому, что прошлым летом, вернее, тем летом, когда они познакомились, они были неразлучны. Он легко влюбился в нее и просто предполагал, что отношения всегда будут такими же легкими.

Как он ошибался.

Отношения требовали много сил, а после Скачка он с головой окунулся в роль Человека-паука, даже не подумав о том, как все это повлияет на Гермиону.

Честно говоря, он забыл, что Гермиона путешествовала во времени. Она была права: ему было легко забыть об этой стороне ее жизни. Что она стала жертвой чего-то гораздо большего, чем просто распыление. Питер забыл и то, что Гермиона в своем времени активно участвовала в войне. Прошлой ночью он не мог уснуть, вспоминая, как она выглядела, когда он нашел ее. Было столько крови. И хотя они не были знакомы, Питер не раздумывал ни секунды, прежде чем броситься ей на помощь. А воспоминания о том, как он узнал ее ближе и влюбился, заставили пожалеть, что он был распылен в тот момент, когда Мстители вернулись во времени, чтобы спасти их всех. Иначе и он смог бы оказаться в прошлом и убить человека, который причинил Гермионе такую боль.

Теперь, после ссоры прошлой ночью, он не знал, будет ли у него вообще шанс сказать Гермионе, что он вернулся бы ради нее в прошлое. Это было так хреново. Питер до этой минуты и не понимал, как испортились их отношения.

Но сейчас, когда он смотрел, как водяная тварь выходит из канала и начинает буйствовать по Венеции, все это не имело значения. Он было рванулся к ней, чтобы попытаться остановить, но вдруг остановился. У него не было костюма. Какого хрена он решил, что это хорошая идея отправиться в отпуск без него?!

Питер огляделся и увидел Гермиону на одном из причалов. Она вытащила палочку и бросила какое-то заклинание в монстра. Это не замедлило его движения, но определенно переключило внимание, отвлекая от толпы. Питер порадовался, что хотя бы веб-шутеры были при нем, и, натянув капюшон, направился туда, где стояла Гермиона.

— Гермиона! — крикнул он.

— Питер! Я не знаю, в чем проблема, но ни одно заклинание не срабатывает.

— Это же просто вода, верно? Я видел, как оно поднялось из канала, — он приземлился рядом.

— В том-то и дело. Когда я использую заклинание, оно просто проходит насквозь. Но очевидно, что там что-то есть, потому что монстр идет прямо на нас.

— Что ж, если я чему-то и научился у твоего отца и Мстителей, то это тому, что сначала нужно сражаться, а все вопросы потом, — сказал Питер. — И прямо сейчас нам нужно обезвредить монстра, которого ни один из нас не может ранить. О, как я жалею, что не захватил с собой костюм.

Гермиона бросила в тварь еще одно заклинание.

— Я взяла его. Костюм в моей комнате. Не знаю почему, но у меня было чувство: что-нибудь подобное может произойти. Назови это посттравматическим расстройством. Или еще как. Но я не думаю, что путешествовать без костюма было хорошей идеей. Я могу призвать его, если хочешь.