– Мне Вольчек дал ваш адрес и рекомендовал с вами поговорить. Понимаете, я только вчера вернулся. Я воевал.

– Я понимаю, что в такой одежде вы ничем другим заниматься не могли. Но я ведь не занимаюсь военными.

– Да нет, я уже встал на учёт. У меня другое дело. Я пришёл домой, а там занято. Соседка рассказала, что родителей и сестру убили при погроме. Белые убили.

– Вполне возможно, что и белые.

Заметив вопросительный взгляд Арона, Троепольский добавил:

– Видите ли, молодой человек, вне зависимости от того, что вы думаете, что Барух Троепольский сошёл с ума и наговаривает, у нас было несколько погромов. И были такие, в которых участвовали красноармейцы. Их было меньше, но они тоже были. И они тоже убивали и грабили. К сожалению, вам это больше никто не расскажет, но вы пришли от Вольчека, а я знаю его за порядочного человека и уверен, что он не подошлёт ко мне доносчика. Вы ведь не доносчик?

– Нет, нет. Что вы, мне нужно кадиш по родителям и сестре прочитать. Больше мне ничего не нужно. Я же не могу один, нужен миньян, да и где похоронили, я тоже не знаю.

Троепольский задумался, подняв глаза кверху.

– Так, мы с Оськой, Вольчек, Цапкин, Левин, Шапира, Горензон, вы. Итого – восемь. Ну, ещё двух мы найдём. Давайте в пятницу, после работы, прочитаем кадиш и заодно встретим субботу. А то на встречу субботы сегодня никого не соберёшь. Вы в пятницу можете?

– Да я в любой день могу. Я пока ничем не занят.

– Ну вот и хорошо, подходите в пятницу к шести, тут недалеко, пятнадцать минут идти, мы до захода солнца всё успеем.

Арон вздохнул, он, конечно, и не рассчитывал, что кто-то сразу бросится в минуту всё организовывать. И на том спасибо, что не отказали. Спасибо Вольчеку. Нужно, кстати, будет зайти к нему в клуб и спросить, может быть в клубе можно переночевать.

– Да, спасибо вам. Я сейчас пойду. Извините, я могу где-то переодеться, а то гражданскую одежду купил на рынке, а переодеться негде.

– Ося, отведи молодого человека, – как вас величать? – отведи Арона во флигель и помоги ему подержать одежду, там пыльно.

Парни прошли ко флигелю. Ося потянул дверь, и освещаемая закатным солнцем навстречу им поднялась туча пыли. Переодевшийся Арон выглядел совсем по-другому. Стройный, загорелый, он, несомненно, был бы привлекателен для барышень. Даже Барух оценил превращение.

– Ну вот, это другое дело. Вам так больше идёт.

– Скажите, я могу пока оставить у вас скатку и вещмешок, а то я сейчас в нормальной одежде и с этим барахлом в руках… А в пятницу мы же всё равно встретимся, я заберу.

– Конечно, конечно, оставляйте. Ничего не пропадёт.

– Да у меня там и нет ничего, вот только сушки заберу. Газеты кусок у вас можно попросить?

Троепольский нахмурился.

– Газету мы, конечно, найдём. А куда это вы собрались с сушками на ночь глядя? Где вы остановились?

– Да пока нигде. Да вы не волнуйтесь, я и на лавочке могу. Документы у меня в порядке. А после окопов мне и лавка как диван. Как-нибудь перекантуюсь до пятницы, может, найду чего. Пока не знаю.

– Так-так-так. Так-так-так. Нехорошо. Вы, понимаете ли, за советскую власть воевали, а вашу квартиру забрали, и вам жить негде. Нехорошо. Давайте так, Арон, селитесь пока во флигеле. Ося поможет почистить. А дальше посмотрим, может быть, устроитесь на работу, и вам дадут общежитие.

– Спасибо вам большое.

Арону опять пришлось переодеваться в солдатское, чтобы не запачкать новую одежду. За час привели флигель в относительный порядок. Из дома принесли матрас, простыни и подушку с наволочкой. Чуть позже Ося принёс кружку прохладного, с ледника молока.

– Это тебе к твоим сушкам.

– Спасибо.

– Расскажешь, как служил, где воевал? А то меня по болезни не взяли, а я хотел, честно.

– Расскажу.

Парни присели во дворе, Арон грыз сушки, запивая молоком, и рассказывал самое интересное из службы. Его рассказ то и дело прерывался возгласами Оси:

– Да ну! Не может быть! А ты что! Ух ты! Вот это да! Так их, гадов!

Утром Арон встал по армейской привычке рано. Вышел во двор, побрился у рукомойника, оделся и вышел за калитку. Он считал неприличным быть во дворе во время отсутствия хозяев. И теперь ему нужно было дожидаться вечера, чтобы вернуться во флигель. Арон опять пошёл на базар, его манили звуки и запахи, он отвык от гражданской жизни и занятых повседневной суетой людей. Ему хотелось наверстать упущенное как можно быстрее. Он гулял между рядами, пробовал всё, что совали продавцы, иногда интереса ради торговался. Ряды закончились, дальше были мясной и молочный павильоны. Арону ничего не было нужно, он решил пройти их просто так, от нечего делать. В молочном павильоне он с удовольствием напробовался сливок и густой сметаны, а также домашней выпечки, а в мясной павильон он сам не понимал зачем зашёл. Несколько хмурых продавцов в передниках пытливо провожали его взглядом, пытаясь определить, что этому покупателю можно предложить. Арон прошёл вдоль всего помещения, намереваясь выйти с другой стороны, как вдруг увидел объявление на белой кафельной стене. «Требуется рубщик мяса». Арон остановился, прикидывая, что лучше – выйти через второй выход или вернуться и ещё раз пройти через павильон.

– Интересуетесь, молодой человек?

– Я? Чем?

– Ну, вы же объявление читаете.

– А, объявление, не, я просто остановился. А вам правда нужен человек?

– Нужен. Вы в обморок от вида крови не падаете?

– Нет, я только с войны вернулся. Там столько всего насмотрелся, что уж мясом меня не напугаете.

– Идёмте в мой кабинет, там и поговорим.

Мужчина, пригласивший Арона в кабинет, оказался заведующим мясного павильона. Он объяснил Арону, что обычно на такое место просто так попасть невозможно, но рубщик сломал ногу, играя в футбол, а у него горит план, и поэтому он готов дать молодому человеку шанс. Конечно, он должен будет рассчитаться за это, но, если он закрепится на работе, это для него вообще не будет проблемой, а потоми и благодарить будет, как отца родного. Арон подумал для важности пару минут и согласился. Он совершенно не представлял, чем может заниматься, и понимал, что деньги, привезённые с собой, вскоре растают и придётся что-то искать. Здесь же, похоже, удача сама шла к нему в руки. Договорившись прийти оформляться завтра с утра со всеми требуемыми документами, Арон и заведующий мясным павильоном пожали друг другу руки и на этом расстались. Вечером он поделился с Троепольскими планами на жизнь и получил полное одобрение. Арон также выразил желание снимать у них флигель, хотя бы на первое время. Он ещё не знал размер будущей зарплаты, но, по словам Троепольского, у него всё будет в шоколаде.

На следующий день Арон пришёл без опозданий на рынок. Заведующий павильоном, Сергей Афанасьевич, пожал ему на ходу руку, крикнул кладовщице, чтобы выдала спецовку, и отправил прямо к деревянному чурбаку, в который был воткнут массивный топор.

– А оформляться?

– Потом, дорогой, всё потом. Видишь, люди ждут. Давай приступай. Только не отруби себе ничего.

Грузчик принёс тушу и опустил её на чурбак. Арон в недоумении застыл. Толпа покупателей начала волноваться, требуя, чтобы уже начали рубить. Грузчик глянул на Арона.

– Ты в первый раз? Ясно. Та-ак, товарищи, не галдим, сейчас начнём. Стойте спокойно в очереди! А ты, парень, давай-ка, начинай рубить вот здесь. Так, хорошо, вот это кусок можно ножом обрезать. Есть, кидай сюда, кости отдельно.

Арон шаг за шагом начал постигать новую для него профессию рубщика мяса. Со временем он освоился и начал получать настоящие дивиденды, положенные человеку такого высокого уровня. Однажды старший Троепольский познакомил его с единственным оставшимся в городе кашерным резником, который посвятил Арона в своё ремесло, сетуя, что после его ухода на покой в городе невозможно будет поесть кашерной курочки. Таким образом у Арона появилась дополнительная работа. Поминальную молитву по родителям и сестре прочитали, как и планировали, и Арон начал понемногу обживаться заново в родном городе.