– Да… Только к ней сейчас никого не пускают… – Мария не очень удивилась.

– Ага. Ну, пусть поправляется. Маша, а книжный магазин, который здесь раньше был, он что, совсем закрылся или переехал куда?

– Точно не скажу, но есть еще, почти в конце Майской. Тот или другой, не знаю, но работает.

Я поблагодарил, вышел на улицу. Жива та девушка.

Ну вот и дела нарисовались на ближайшие дни: девушку проведать, книгу вернуть, и тех подлецов … распылить бы на молекулы…

Я шел по Майской улице, по ее центральной аллее, бегло посматривая по сторонам. Народу было мало: жарко, будни, начало дня. Наверное, вечером, когда жара схлынет, наступят сумерки, зажгутся фонари и многочисленные рекламные вывески, здесь будет полно праздношатающихся. Бродвей. Еще и пятница сегодня.

Вывеску «Книги» я увидел издалека, и в этот момент у меня зазвонил телефон. Как назло, телефон застрял в кармане: «Да подожди ты, сейчас достану…»

– Алло, Тихон, ну как ты? – Это был Никита. – В порядке? Я тут машину обкатываю, могу и тебя по городу покатать! Ты где?

– Привет! – Я как раз задумался, где эта самая медсанчасть, как туда добраться? – Я на Майской! Магазин «Книги».

– Знаю его. Буду через десять минут, УАЗ, зеленый, Патриот. Ты там внутри подожди, посмотри-почитай чего-нибудь!

– Добрый день вам. Ищу книгу «История города в рассказах и фотографиях».

– Надо же, как прорвало сегодня! – Продавщица всплеснула руками. – Вы сегодня второй, кто ее спрашивает. Нету такой, уже проверяла.

Книга! На «моей» раненой книге обложки нет! Значит, обложка где-то в парке? И не где-то, а именно там! Кто-то ищет книгу. «А вы не припомните, кто у вас покупал эту книгу? Нет, у нас такая не продавалась». Куда дальше? Библиотека! Читательская карточка, Тихон Тимурович, да, запоминается сразу.

– Молодой человек, книга, наверное, старая? – Старичок придержал меня за руку. Я кивнул.

– Так вы на базаре посмотрите, завтра-послезавтра базарные дни. Там люди много чего разного продают, вдруг повезет?

Я увидел в окно подъехавший УАЗик, вышел. Никита помахал рукой, жестом показал на заднее сиденье, внимательно посмотрел на мое лицо.

– А Форд где?

– На «америкашке» я на подменке был. А Патриот – это постоянно, это личный. – Никита слегка похлопал по рулевому колесу. – Я сейчас тут кое-чего модифицировал, вот, проверяю. А в медсанчасть зачем, вроде целый? – Он оглядел меня.

– Так ты же сам про медосмотр говорил.

– Да, дело нужное. Пушкин, паспорт с собой? Ну, ты как, обживаешься? По городу походил? Что видел, что слышал?

– По парку шел, видел, как трое велосипед никак поделить не могли. По магазинам походил, в библиотеку заглянул. В кафе сосиски ел, вкусные, четыре штуки. Гром слышал поздно вечером, крепко шарахнуло!

– А что за велосипед в парке? – Он глянул на меня в зеркало заднего вида.

Я рассказал.

– Блондин, говоришь? Похоже, Конек-Горбунок, – Никита усмехнулся. – Да есть тут у нас один шустрый паренек. Коньков железных любит за собой увести – велики, мопеды. Безобидный, в общем-то. Потом на базаре стоит, все время в одном месте, типа продает. Ни одного не продал. У кого что пропало, сразу туда на базар идет. А железо любит. Говорят, на механика учился, сбежал, скучно стало теорию учить.

– А почему называется медсанчасть? – Я глядел по сторонам: мы ехали по небольшим зеленым улочкам с невысокими, в основном двух-трехэтажными домами. – Не больница, не поликлиника?

– Военные строили, давно, все время говорили – медсанчасть, название прижилось.

Медсанчасть оказалась на окраине.

– Ну, давай, медосматривайся. – Никита высадил меня у ворот, показал, куда идти.

Я только сейчас увидел, что стандартная надпись PATRIOT на задней двери УАЗика сделана по-русски: ПАТРИОТ. Подошел, постучал по буковкам. Неплохо, неплохо…

– Заметил? Это мне ребята с машзавода сделали. – Никита похлопал по машине. – А то название «Патриот», а буквы натовские. Я через час подъеду, ты, если что, в скверике погуляй!

Я держал в руках новенькую медицинскую карту с приложенным к ней «маршрутным листом»: номер кабинета, врач, следующий номер… Но сначала у меня было дело поважнее. Справочное бюро было рядом с регистратурой.

– Доброго дня вам. Посмотрите, пожалуйста, состояние больной. Светлова Анна.

– А вы кто ей будете? – Тетенька глянула на меня поверх очков.

– Вчера первый раз ее увидел, там, где она работает. – Я не знал, что говорить, и поэтому стал говорить правду.

– Ага. Большой, значит, коллектив, и беспокоятся все. – Она нашла запись в журнале. – Состояние тяжелое. Но стабильное.

– А в каком она отделении? Пройти можно?

– Нельзя. – Она сняла очки и внимательно посмотрела на меня. – Тяжелое, но стабильное. Все будет хорошо.

Никогда ранее обычный медосмотр не вызывал у меня такого интереса. «Нормальное», «здоров», «а вот это и от погоды может быть, не беспокойтесь».

– А вместо сердца – пламенный мотор! – Доктор похлопал меня по спине.

– В смысле? – Я медленно, с тревогой повернул голову.

– Шучу, песня такая есть, старая, советская! – Доктор усмехнулся, протер очки.

– Нам разум дал стальные руки-крылья, – пробормотал я, – Наш острый взгляд пронзает каждый атом, наш каждый нерв решимостью одет. «Гимн истребителей».

– Верно, – с некоторым удивлением и уважением произнес доктор. – Вообще-то «Марш авиаторов», но «Гимн истребителей» тоже неплохо звучит!

Никита подъехал через час, спокойный, довольный, увидел меня на скамейке. Я встал, он махнул рукой: посидим немного.

– Здоров? Годен? – Он задорно улыбнулся и, посерьезнев, спросил: «А ты бумажку с адресом вчера нигде не потерял?»

– Может, потерял, не смотрел особо за ней, мне ж она ни к чему теперь. А что?

– Да нашли ее … в неудачном месте.

Я забеспокоился. Точно! Я ее в библиотеке доставал, адрес для читательской карточки диктовал, потом в книжку засунул!

– Чем место-то неудачное? – Я уже знал, что это за место.

– В том месте вчера мужика грохнули, – негромко ответил Никита и посмотрел на меня.

Я помнил, что это было за существо, там, в парке. Не было там людей. Кроме девушки…

– Постой, а ты-то откуда все это знаешь? – Я насторожился. Действительно, про сам случай он мог уже услышать от кого-то, может, в местных новостях чего было, но про записку как?

– Один мой хороший знакомый сыщиком работает. – Никита помолчал, подождал, пока мимо медленно пройдет человек в больничной пижаме. – Да я ему как-то на рыбалке сам про эту же квартиру «химмашевскую» говорил, мол, вожу гостей туда-обратно. Утром встретились, он и спросил про квартиру.

– Про адресок понятно, а потом и про мужичка этого рассказал? – Я откровенно ухмыльнулся. – Хорошему знакомому, с которым на рыбалку ездит, служебными делами поделился? Совсем-совсем случайно утром встретились? Ну-ну. – Никита, ты меня обратно до площади подбросишь? – Я привстал. – Ко мне еще вопросы есть?

– Тихон, ты не сердись, – тихо сказал Никита и развернулся ко мне. – В общем, мент я, бывший, опер… Да и не секрет это никакой, в отделе кадров же все написано… Конечно, он не стал бы первому встречному языком теребенькать.

– А тебе, бывшему сослуживцу, значит, натеребенькал? – Я еще немного поддел его. Кстати, он для меня здесь – первый встречный.

– Ночью в парке у Дворца культуры Мухомору башку разбили, вдребезги. Местный авторитет, порядочная сволочь. Да сегодня-завтра во всех местных новостях про это расскажут, это уже и не секрет.

– Оксюморон, – вставил я.

– Что? – не понял Никита.

– Сволочь, и одновременно порядочная. Оксюморон.

– Мы его давно пытались взять, когда я еще там работал. – Никита пропустил мимо ушей мой «оксюморон». – Скользкий, гад, никак не ухватить. В общем, мой знакомый мне об этом рассказал и про бумажку с адресом.

– Никита, мне подумать надо, где я мог обронить. Рекламная пауза. – Теперь я откинулся на скамейке, закрыл глаза.