Бумаги...
Господи, бумаги, ставшие причиной раздора. И это означало, что все, в чем Алекс обвинял Сару, правда.
И что теперь ей делать? Одно ясно – никто не сможет увидеть бумаги, из-за которых погибали люди. И тот разгром и Миэршеме явно был связан с ними. Человек в здравом рассудке сжег бы их немедленно.
Когда Сара получила их? Могло ли это произойти после смерти Уильяма?
Но стоит ли гадать? Теперь бумаги у Франчески, и она не собирается их уничтожать. Пока не собирается.
Она уставилась на обрезки ткани, разбросанные на постели. Это тоже нужно убрать, чтобы не увидели тетушки и не задавали лишних вопросов.
Господи, она еще и дня не пробыла дома, а ее снова преследуют какие-то тайны.
Как и говорил Алекс...
Франческа вздрогнула. Паутина лжи обволокла ее. И ей предстоит сплести еще одну.
Что, если кто-нибудь сейчас войдет?
Нужно убрать все эти бумажки.
Она начала складывать тончайшие листочки в стопку.
Разглядывая их, время от времени встречала значки, которые были ей знакомы. Число. Слово. Крест. Но никакого смысла.
Сколько их? Двадцать? Пятьдесят? Стоит дунуть, и они улетят.
А костюм? Она даже не проверила его до конца. Но сначала необходимо спрятать бумаги.
Нужно чем-то придавить листочки. Может, стеклом и бумагой? Или положить их под один из ее рисунков. Потянувшись, Франческа взяла написанный ею портрет Кольма, и через минуту портрет лежал на постели, а она прижимала стопку листочков к задней части рамки. Так, теперь сверху портрет Кольма, и опять в...
...секунду!
На верхнем листке ей бросилось в глаза слово. Она подняла листок к свету, чтобы разглядеть его.
Аббатиса.
Ей знакомо это слово.
Откуда?
Франческа положила портрет Кольма поверх листочков и засунула всю стопку в рамку. Одно дело сделано.
Теперь колечки. Можно положить их обратно в чемодан, но тетя Ида наверняка захочет узнать, почему они все еще там, и к тому же разрезаны. Эта тайная деятельность, оказывается, такая сложная.
Франческа нашла под кроватью старый холст с незаконченным рисунком. Рамка на нем была достаточно широкой, чтобы спрятать костюм, если найдется, чем его придавить. Подойдет фанерка или картонка. Даже еще один кусок холста – наверняка на чердаке есть старые холсты.
Поднявшись по пыльным ступеням на чердак, она быстро нашла то, что ей нужно, – кусок картона, который засунула в рамку, потом водрузила картину на мольберт в комнате.
Хороший эффект. А рисунок ужасный.
Аббатиса... почему ей так знакомо это слово?
Где-то внизу прозвучал гонг. Звук из ее детства, приглашавший к столу. Он эхом отозвался в ее душе, усилив страх.
Но ведь это не дом ужасов, и она сама привезла с собой эти бумаги.
Ей нечего бояться только из-за того, что она что-то прячет. Просто она не хочет, чтобы тетя Ида вмешивалась в ее дела.
Аббатиса.
Что-то есть важное в этом слове. Но что?
Она спустилась в столовую, тетушки уже сидели за столом.
– Ты опоздала. – Тетя Ида не могла обойтись без замечаний.
– Прошу прощения.
Обед был такой, как когда-то в детстве: суп из чечевицы, пирог с курицей, картофель, салат, апельсиновый пирог.
Да, она наконец-то дома.
Ну, а дальше что? Когда-то она отправлялась в свою комнату, играла с Кольмом, читала или рисовала.
– Пойдем, дорогая, – сказала тетя Кларисса. – Посидим и гостиной, почитаем журналы.
Это было что-то новое. Франческа последовала за тетей, и Кларисса вытащила из ящика стопку журналов.
– Вот. Все свежие. Мы меняемся ими в нашем дамском кружке. Сейчас наша неделя.
Франческе совершенно не хотелось читать. Все публикации были на религиозные темы.
– Мне это неинтересно.
– А нам понравилось. Тогда почитай книгу.
– Вам вовсе не обязательно меня развлекать. – Кларисса задумчиво посмотрела на нее.
– Пожалуй, ты права. Но, может, партию в шахматы?
– Я так давно не играла в шахматы. – С тех пор, как уехал Кольм, подумала Франческа, вспоминая, как они неслись в библиотеку, чтобы провести час у камина за шахматами. «Мы – пешки, – вдруг прозвучал в ушах голос Алекса, – а Кольм – Главный Игрок». – Она тряхнула головой, чтобы прогнать наваждение. – Вы объявите мне мат за десять секунд.
Кларисса улыбнулась.
– Ну, я не настолько преуспела в игре. – Она задумалась на секунду. – Давай сыграем в карты. Помнишь, как мы играли? Весело было.
Весело в таком мрачном доме?
Только тетя Кларисса и скрашивала в нем жизнь. И Кольм.
– Мы можем сыграть прямо здесь. – Она достала из ящика колоду карт.
Они играли около часа, потом Кларисса приготовила чай и теплое молоко.
– Очень полезно для сна.
Было всего девять вечера, когда Франческа выпила чай, поцеловала тетушку и поднялась к себе.
Что дальше?
Наверное, приезд сюда был не самой удачной идеей. Тетя Ида по-прежнему все вынюхивает. Заняться совершенно нечем. Милая тетя Кларисса! Пытается развлечь ее, словно ей все еще десять лет.
Пожалуй, лучше всего почитать.
Она стала спускаться вниз, когда вдруг услышала тихие голоса.
– Сегодня мы начинаем программу.
Это она расслышала ясно. Второй голос прозвучал глуше. Потом все стихло.
Франческа сбежала вниз и вошла в библиотеку.
Эта комната, в которой одну стену целиком занимал алтарь, была полна воспоминаний. Тетя Кларисса сохранила все их детские книги, и Франческа с удовольствием вдохнула такой родной, знакомый запах.
Самые радостные минуты детства были связаны с этой комнатой. Они могли сидеть здесь часами, придумывая всевозможные истории, фантазируя, мечтая о какой-то совсем другой жизни.
Помнила Франческа и менее приятные вещи: как тетя Ида гонялась за ней, если она не слушалась ее и пряталась под стульями и столами, за шторами, в нише между стеной и алтарем и под кроватью.
Все эти воспоминания нахлынули на нее, когда она стояла в библиотеке.
Ну, хватит. Она прогнала мысли о прошлом, выбрала книгу и вернулась к себе в комнату.
– Фрэн-сис... Фрэн-сис...
Голос звучал рядом, ворвавшись в ее сны.
Вздрогнув, Франческа проснулась и обнаружила, что по-прежнему находится в своей маленькой комнатке и что почти сползла с постели.
Фрэн-сис...
Демон во сне...
Она снова улеглась, и голос немедленно вернулся.
Фрэн-сис...
Такая же, как и ее мать – наказать ее – отвести к Аббатисе. Передай все Аббатисе.
Фрэн-сис...
Обещай мне – Сара Тэва никогда не умрет...
Уходи со сцены, пока они еще помнят твое имя...
Она проснулась вся в холодном поту.
Сара! И во сне нет от нее покоя... Передай все Аббатисе, сказала Сара. Все. Одежду? Костюмы? Тайны...
Господи, она никак не может заснуть.
И что толку от всех этих воспоминаний?
Франческа встала, надела халат. Завтра надо выпить перед сном теплого молока вместо чая.
А может, и сегодня, учитывая ее состояние.
Она тихонько спустилась в кухню и подогрела себе молока.
Вокруг царило безмолвие, не было ни души. Тетушки привыкли рано вставать и сейчас наверняка крепко спят.
Франческа почти поднялась по лестнице, когда услышала слабый звук.
Должно быть, это скрипит дом. Брейдвуд так же стар, как и деревья вокруг него.
Еще один шаг – и она вновь услышала звук.
Глупо рисковать, но она должна посмотреть, в чем дело. Глотнув молока, она поставила чашку на ступеньку и стала спускаться.
Брейдвуд.
Алекс узнал о том, что она уже в Брейдвуде, расспросив жителей городка, и теперь, когда нашел, наконец, этот старый, обветшалый дом, у него пропала охота возвращаться назад.
Мрачное, странное место, подумал он, сидя верхом и натянув поводья. И оба они выросли здесь, среди этих башен и башенок.
Полная луна заливала своим прозрачным светом все вокруг, казалось, будто в тени притаились призраки, и даже сам воздух напоен злом.
