— Дьюар, что ты… — Акила не находил слов, чтобы вразумить сорвавшегося товарища, только таращился так же изумленно, как цепляющаяся за его руку Аста. — Стой!
Лишь невероятная удача могла оставить эту сцену не замеченной окружающими. На берегу ящики с товаром уже закончились, и прочие матросы суетились теперь на палубе, за работой совершенно не глядя по сторонам. Молясь, чтобы так все и оставалось, Акила сам бросился разнимать двух сцепившихся идиотов.
— Клянусь, я не знал, что вы из Ордена! — прокашлял несчастный, на чьем лице отпечатался неподдельный ужас. — Я бы никогда… Кха-кха!
— Никогда что? — Дьюар шипел, точно гадюка. — По-твоему, нельзя грабить только орденских?
— Простите, я…
— Дьюар, пусти его!
Такой стали еще не бывало в привычно-мягком голосе Акилы, и, может, только поэтому окрик подействовал. Подойдя ближе, травник и сам ощутил, как давит аура смерти, всегда тщательно скрываемая некромантом, как холодит сердце, а мысли захватывает безотчетное желание зарыться в песок, убежать, спрятаться. Это не могло продолжаться долго, и Акила не хотел проверять, что сдастся первым — разум паренька или еще не восстановившаяся до конца сила Дьюара.
— Отпусти. Даже если это он тебя опоил, нет причины его убивать. Слышишь меня?
Пальцы медленно разжались.
— Я задолжал Грифу! Он дал мне всего три дня, чтобы достать деньги! — захныкал несчастный, потирая шею. — Как еще мне было не отправиться на корм рыбам?
Исповедь прозвучала жалко даже по мнению Акилы, но он не решился высказать вслух свои мысли. То, что неведомого Грифа стоило бояться куда меньше, чем незнакомых магов, парнишка, скорее всего, понял уже и сам, с акулами он в эту секунду наверняка мечтал бы подружиться, лишь бы не находиться здесь. Акила с сомнением покосился на Дьюара. Зрачки у того почти совсем побелели от гнева, так что пришлось, несмотря на дрожь в пальцах, подойти и взять его за руку — как недавно держал Асту, успокаивая осторожными, мягкими прикосновениями своей силы. Так вода омывает обглоданный пожаром остов, медленно уносит черноту и пепел, заливает тлеющие в глубине искры. Так колышется трава, лаская чьи-то натруженные ноги — едва заметно, невесомо, даря утешающую прохладу. Дьюар не сопротивлялся. Да и можно ли сопротивляться воде, что точит даже самые крепкие камни, или траве, что вырастает вновь даже на месте старых пожарищ?
Давящая аура окончательно рассеялась, и это принесло ощутимое облегчение всем троим, словно штормовые тучи сменились легкими облаками.
— Послушай… Ты мог бы кое-что сделать для нас, — вкрадчиво произнес Акила, пока парень приходил в себя. — И будем считать, что мы просто заплатили тебе за услугу.
— Все, что угодно, — закивал парнишка. — Если вы не скажете капитану, что я работал на Грифа. Клянусь, теперь это в прошлом! А Майтир держит свое слово. Я не хочу потерять место на корабле.
— Дьюар, ради богов, не вмешивайся… Видишь ли, нам с другом тоже нужно на этот корабль. Поэтому, если ты сумеешь провести нас тайком от капитана, мы точно ничего ему не расскажем. Идет?
***
В грузовом трюме чудовищно не хватало места, но они не жаловались. Корабль мотало из стороны в сторону, доски палубы скрипели и стонали над головой, а единственная лампа едва освещала пятачок пространства между плотными рядами товаров. Но все это вместе взятое было лишь крошечной ценой за возможность выбраться с острова.
Они все еще не верили, что выбрались.
Шум моря за бортом, крики чаек где-то, казалось бы, очень далеко, голоса людей — каждый доносящийся снаружи звук заставлял вздрагивать, пригибать голову.
— Я не верю ему, — шепотом признался Дьюар. — Эта сволочь сдаст нас и не поморщится.
Акила покачал головой.
— Майтир не кажется надежным союзником, но что, если капитана уже предупредили о нас?
— Тогда предупредили и всю Нордмару, не сомневайся.
Акила не ответил, и тягостное молчание затопило трюм. В нем зрела тревога, грозя вот-вот выплеснуться через край, скреблась на сердце с настойчивостью корабельной крысы, и все мрачнее делались отравленные ею мысли. Безмятежно посапывала только Аста, дремлющая на коленях своего заботливого опекуна — с момента воссоединения девочка не отходила от него не шаг.
— И все-таки нам не стоило сюда соваться, — в сердцах выплюнул Дьюар давно сделанный вывод. — От Ордена ничего хорошего не жди.
— Я сам виноват, — с несчастным видом кивнул растерявший весь оптимизм Акила. — Мне казалось, здесь все должно быть иначе… Лучше. Правильней. Что в Ордене они все такие, как мастер Ривад. А на самом деле они готовы убить ребенка только потому, что спасать его слишком утомительно!
— Возможно, они даже не знают, как. Если верить Риваду, в эту тему мало кто углублялся… Хотя с той же вероятностью он просто все забыл, ведь у этого старика в голове такой же компот, что и в кружке.
— И все же — я рад, что мы его встретили. Мне показалось, он был искренен, когда хотел помочь… Кстати об этом.
Акила вдруг вспомнил, что так и не развернул сверток, что мастер дал им на прощание. Теперь же травник вытащил впопыхах спрятанный подарок. Покрутил в руках, не обнаружив никаких опознавательных символов, и перевел вопросительный взгляд на Дьюара. Чтобы хоть как-то согреться в холодном трюме, приходилось буквально прижиматься друг к другу. Дьюар сидел достаточно близко, чтобы тоже видеть сверток, но лишь неопределенно дернул плечом.
Под первым слоем заляпанной жиром ткани обнаружился второй, чуть тоньше, затем — третий, уже не простой холстины, а тонкого шелка, из которого шьют девичьи сорочки, и только внизу под всеми этими слоями, как в коконе… Не рискуя брать голыми руками, Акила покрутил находку, и впал в еще большее недоумение — по виду она напоминала древнюю иссушенную кость.
— Дьюар, кажется, это по твоей части… Ты знаешь, как оно должно спасти нас? Боги, да что это вообще?
— Хм, судя по всему — детородный орган малого вассагского дракона… Что ж, если нас будет преследовать стая голодных собак, это нас точно спасет!
***
Нордмара еще спала, когда корабль причалил в ее порту. Тем проще было проскользнуть незаметно, точно воры, скрываясь в ночных тенях, словно крысы, выбирая самые грязные, узкие и безлюдные улочки. Сонный трактирщик разворчался, выводя из стойла коней. Такая же сонная Аста, оставшись без внимания, пока маги навьючивали поклажу, прикорнула на скамье — ее пришлось будить и под сердитое фырканье усаживать в седло.
Еще ни один город они не покидали столь поспешно, словно чума наступала им на пятки. Ощущение опасности, рвущейся следом погони и самого настоящего страха въелось так глубоко, что сквозило в каждом слове, в каждом движении. Они загоняли лошадей, огибали стороной крупные города и никак не могли договориться, куда именно держать путь, потому что Орден имел глаза и уши повсюду, куда ни глянь.
— Может, нам все-таки удастся перейти горы немного южнее? — Акила расстелил перед собой потрепанную карту и вглядывался в нее, стараясь высчитать время пути. К его сожалению, рисунок был слишком неточен.
— Забудь об этом, — Дьюар отвечал не глядя, будто вообще дремал, привалившись к стене, и только пальцы, нервно теребящие костяной амулет, выдавали его. — Хардатрис и в летнее время непросто пересечь, а у нас на носу зима.
Оба молча уставились в огонь. Судьба сделала круг своим колесом, приведя их к очередной деревушке ровно в день похорон, как недавно — а казалось, полжизни назад — к точно такой же в день свадьбы.
Процессия, которая двигалась в сторону кладбища, состояла всего из четырех человек — трех, тащивших наскоро сколоченный гроб, и паренька с лопатой на плече. Путникам пришлось посторониться с дороги, чтобы пропустить их, и Акила невольно заметил:
— Странное дело, что даже плакальщиц нет.
— А некому по ентому сквернавцу плакать! — отозвался незнакомый скрипучий голос.
Оба мага в недоумении обернулись. На пенечке позади них сидела сгорбленная старуха и помахивала длинной хворостиной. Около нее паслась тощая коза, с аппетитом уплетая буйную кладбищенскую траву.
