Ящерица в доме Крока оказалась питомцем Сталиной, а Сталина, прописавшаяся там же не на одну неделю, 50-летней дамой, прекрасно сохранившейся, но вешающейся от одиночества.

Жгучей красоткой, посвятившей себя профессии и потрясающему внешнему виду. А еще умной, начитанной и прагматичной.

Да, такие нравятся мужчинам всех времен во всех мирах, но никто не захочет связывать судьбу с дамой, которая способна заткнуть за пояс интеллектом, да еще и с внешними данными (от ревности же умереть можно). Вот она и жила одна, в компании с Кысей — ручным драконом-ульянкой. Да не вылезала из бутылки, все глубже проваливаясь в сафирскую депрессию. Кстати, практически все земляне, попадавшие на Сафир начинали откровенно бухать, не выдерживая тоскливости и размеренности всегда темного мира ночной планеты.

Ходили слухи, что земная жизнь — один бесконечный карнавал и праздник. Планету-столицу и колонии разделял непреодолимый барьер. Единицы людей попадали в колонии в командировки, и в большинстве своем это были лишь силовики, по типу той же майора Нины Сталиной. Все остальное население колоний никогда не бывало на других планетах, и знало о них лишь из выпусков новостей в сети. Да крупицы из уроков истории космической эры людей.

А вообще сеть за тысячелетия научилась начисто промывать мозги зрителей. Картинка в объемных проекциях была настолько реалистичной и правдоподобной, что смотрящий полностью проваливался в происходящее. Участвовал в нем и переживал то, что происходило с перед его взором. И не важно, что там транслировалось, все принималось за истину и чистую монету.

И именно репортаж из выпуска новостей застал Крока в раздевалке, после тяжелой рабочей смены. Диктор удивленно и по-сафирски монотонно рассказывала о неслыханной за последнее время дерзкой вылазке бесов.

Два призрака проникли в здание автономного правительства Альянса на Сафире. Они оглушили всю охрану, дипломатов и чиновников, и пробрались в архив. Симпатичная большеглазая дикторша предположила, что бесам просто не хватило времени и навыков штурма, и они по своей глупости заблудились, и, устроив в бешенстве погром, не найдя главу планеты, сбежали прочь, при помощи глубокоземной бура-субмарины.

Это подводные лодки такие, которые бороздят подземные океаны Сафира. Военные корабли похожие на скатов, созданные для бесогонов, способные под водой пробраться в тыл врага, мгновенно пробить отверстие в почве длиной в семьдесят метров и выпустить десант мщения. Проигрывающие войну мутанты отступили обратно к полюсам в резервации, а там слой почвы куда толще, чем в городах людей, зависимых от подземной пресной воды.

Но, вот однажды, бесы, совершая акт мщения вручную и практически бесшумно прорыли тоннель в сто пятьдесят сафирских миль. Вот что значит жажда мести! Аккуратно, чуть ли не песочными лопатками они рыли безостановочно и тихо, чтобы ни один датчик не заподозрил неладное. Эта армия кротов с косами устроила второй Перл-Харбор, только на Сафире и под землей. И прицепом угнали несколько субмарин.

Угнанная техника стала настоящим проклятием для сафирцев. Мутанты, получив образец, как китайцы наклепали еще несколько подводных лодок, и устроили облавы на мегаполисы ночной планеты.

Вылазки призраков были настолько внезапными и кровопролитными, что в музее Хора (капитолий Сафира), самая большая экспозиция посвящена именно убийству тысяч мирных бледнокожих и большеглазых людей, призраками, вылетающими из свежевыжженных нор с еще горящими стенами. Безжалостность мутантов на ожившей картине пугала любого, кто хоть на мгновение останавливался перед еле движущимся актом смертоубийства без разбору.

Тогда подземные воды Сафира наводнили «умные» торпеды, которые за один сезон уничтожили весь подземный флот мутантов.

Но, как вдруг выяснилось, не весь.

Зависший Крок стоял полностью голый, после душа. С него продолжала капать вода, а по всему телу держались капли. Он смотрел репортаж, и понимал, что один из них, точно его младший братец, а второй, наверняка, преданный Була. Торин старший был уверен на все сто, потому что один из призраков в белой маске показал тот самый жест, который он однажды получил в лоб от землянки Сталиной — средний палец вверх. А прущийся по культуре землян Грок непременно знал этот оскорбительный жест, и с удовольствием адресовал его всем десяти миллиардам сафириан.

Мгновение. По зеркально чистому гранитному кафелю застучали каблуки быстро перебирающихся ног. Сталина.

Она как рыба, скользящая между препятствий вдоль дна, виляла бедрами и обтекала одевающихся мужиков, шарахающихся от землянки, оказавшейся в их раздевалке. Она уперлась в Крока.

— Только вас вспоминал.

— Легка на помине.

— Есть еще одна пословица. Вспомнишь…

— Ваши неинтеллигентные остроты раздражают.

— А вы трезвы… Вступили в клуб анонимных алкоголиков?

— Крок, еще слово, и я отстрелю тебе яйца.

— А я успел отвыкнуть и от вас и вашей грубости. Просто, я вот вступил. За те три недели, что вы жили в моем доме, было столько заказано спиртного, что профсоюз обязал меня вступить в клуб анонимных алкоголиков, вот, хожу и отмечаюсь за посещения.

Крок вытянулся, поднял руку вверх:

— Всем привет, я Крок, я пью!

Сталина отвернулась и оглядела залитую ярким белым светом огромную раздевалку, начищенную до блеска в каждом своем уголке. Нина раздраженно потрясла головой.

— Я организую твою амнистию оттуда. Ничего страшного, Крок, новые люди, новые знакомства.

— Тогда может в клинику для наркоманов, а потом и душевно больных путевочки выбьете?

— Уже бесишь. — фыркнула Сталина.

— Чем обязан?

— Ты уже все знаешь. — Сталина села на лавочку, облокотилась на шкафчик, и начала забивать свою курильную трубку, без стеснения разглядывая узоры на полотенце, прикрывающее Крока ниже пояса.

— Вы облокотились на дверцу моего шкафчика, у меня там вещи.

— А я знаю. — нагло улыбнулась Нина и к своему удивлению увидела собственное отражение в угрюмых салатовых глазах Крока.

— Нет уж, позвольте.

Сталина провела языком по верхней губе и не спеша обхватила губами трубку. Прищурившись, майор раскурила табак. По раздевалке разошелся резкий аромат канабиса.

— Будет, как я решу.

И едва она произнесла эту фразу, завизжала сирена, из потолка выдвинулась форсунка и облила Сталину настоящим душем. Нина в шоке развела руки, и как только подняла голову, из той же форсунки ее накрыло горой густой пены. Растерянная, с потекшей косметикой, она сидела и смотрела на Торина, надувая мыльные пузыри носом. Крок пожал плечами.

— Спорное решение.

— Одевайся, Торин, нам пора работать. — уверенно ответила Сталина, встала, и поскользнувшись на пене ушуршала прямо в открытый шкафчик напротив.

Крок даже не пошевелился ей помочь. Еще десять минут позора, и они уже летели в черно-зеленом бесогонском гравитоне над сафирскими огнями.

— С каждым днем я все больше ненавижу этот мир. — пробормотала взъерошенная Сталина, глядя на ночной город с высоты птичьего полета и поправляя слипшиеся локоны.

Майор достала фляжку, открыла и жестом предложила Кроку. Тот уверенно отказался.

— А я выпью. — она сделала с десяток глотков. — по освещенному голубым неоновым светом белому салону машины разошелся запах крепкого элитного спиртного. — Грок, это был Грок. Этот засранец стащил диск с записью настроек телепортов и космических крейсеров на передвижение между населенными планетами…

— И Землей?

— Нет, Земля — засекреченный объект.

— Слушайте, а эта планета точно существует?

— Пусть лучше для тебя она остается мифом.

Крок и Нина смотрели на одну и ту же планету разными глазами во всех смыслах, их форма, размер, цвет, уголки и настроение. Не смотря на вечную угрюмость, зеленые глаза Грока словно впитывали пейзаж уличных фонарей и света из окон домов. Голубые очи Нины страдали, и не выражали ничего, кроме чистейшего отторжения и неприязни. Первой и заговорила Сталина.